Фридрих Незнанский - Месть предателя
– А микроскопы? – усмехнулся Гордеев, открывая папку.
– Тоже найдутся. Читай… А я пока пойду займусь Халябовым. – И Денис вышел из кабинета.
Виталий Борисович Орлов родился шестьдесят три года назад в шахтерском поселке в Луганской области. Родители были людьми простыми, труд их был связан с шахтой. Учился в поселковой школе, в лидерах замечен не был, но пионерские и потом комсомольские поручения выполнял ответственно, за что и избрали его секретарем школьной комсомольской организации. Звезд, как говорится, с неба не хватал, зато обладал земной, деловой хваткой и исполнительностью. То есть качествами, которые очень помогали обычным людям выбиваться в начальники. В поселковой школе оказалась занесенная каким-то ветром превосходная учительница французского языка. Орлов увлекся и ко времени получения аттестата зрелости хорошо говорил по-французски, а кроме того, самостоятельно изучал английский язык.
Как когда-то Ломоносов, луганский парень прибыл покорять столицу. И без всякого блата и чьей-то помощи поступил в МГУ на экономический факультет. Там же, незадолго до окончания, способный студент был принят в партию.
После окончания университета его взяли на работу в институт экономики. А через полтора года, после беседы в дирекции с незаметным человеком в штатском, Орлов был направлен «для продолжения образования» в школу КГБ, окончив которую получил офицерское звание и должность в Пятом управлении КГБ.
Служил Орлов верой и правдой. Последними для него на этом пути стали звание генерал-майора госбезопасности и должность заместителя начальника управления. Во время кадровой чехарды, устроенной в органах руководством страны, когда в конце горбачевской перестройки было расформировано Пятое управление, новоиспеченный генерал, находившийся во вполне дееспособном возрасте, был под шумок отправлен на пенсию. Неугоден оказался кому-то или спасали таким образом – тут дело темное.
Поселился пенсионер на бывшей правительственной даче, своевременно приватизированной новоиспеченным хозяином. Но все время после отставки Орлов не терял связей со своими бывшими сослуживцами. Некоторые из них остались на службе в органах, а другие перешли в коммерческие структуры на должности вице-президентов, начальников служб безопасности, управления кадров и так далее.
Официально Орлов жил на свою генеральскую пенсию и зарплату внештатного консультанта спецслужб. Но через некоторое время тоже ударился в коммерцию. Последней его должностью в настоящее время был пост исполнительного директора в фирме «ВДП». Однако после того как по подозрению в организации заказного убийства был взят под стражу вице-президент фирмы Невежин, Виталий Борисович Орлов приставил к своему еще и его кресло.
В папке были собраны также фотографии, на которых фигурировал в качестве центрального персонажа господин Орлов, и сведения о его нынешнем семейном положении.
Супруга Орлова трудилась в подведомственной ФСБ поликлинике врачом-стоматологом, сын, закончивший офицерское училище, служил в одном из столичных военкоматов, а дочь в последнее время руководила пресс-службой и рекламным отделом крупной банковской структуры. То есть все были хорошо устроены, все при деле. Сын имел свою семью и жил отдельно от родителей. А вот дочь Виталия Борисовича, болевшая в детстве полиомиелитом и с тех пор прихрамывающая на левую ногу, семьей обзавелась довольно поздно. Ее мужем был глава фирмы «ВДП» Эдуард Владимирович Поташев.
– Черт! – воскликнул Гордеев, когда дошел до этой информации.
– Прочитал? – спросил Денис, уже вернувшийся и снова устроившийся за своим рабочим столом с новой папочкой в руках.
– Прочел… Значит, наши родственнички, тестюшка и зятек, решили сделать из акционерного общества чисто родственное предприятие?
– Получается, что так.
– А единственный человек, который выступает против этого грубого захвата, отправлен в Бутырки… Ловко!
– Вот именно. И обвинения построены таким образом, что тебе, Юра, не удастся вытащить оттуда Невежина по крайней мере до суда. А до суда, судя по аппетитам генеральской семейки, может очень многое случиться. Даже самое скверное и нежелательное.
– Перспективу ты мне нарисовал, мягко говоря…
– Не вешай носа. Как видишь, во всей этой истории наиболее заинтересованным лицом в убийстве Перетерского и устранении Невежина является в первую очередь Эдуард Поташев. И его тесть генерал Орлов. Хотя ради справедливости их надо поменять местами. Но и тот и другой обладают совершенно реальной властью, и у них имеются толковые исполнители. Комитет всегда держал под рукой необходимые кадры, и в криминальной среде – тем более. Отсюда мог быть вызван и долго находившийся в федеральном розыске Котов. Я не исключаю, что кличка Майор произошла от его звания. Отсюда и та легкость, с которой Котов совершил последний побег. А потом был устранен, как ненужный и, более того, очень опасный свидетель… Знаешь, почему я думаю, что первое место в этой компании должен занимать Орлов?
– Мне будет это интересно услышать. Но я прошу тебя, Денис, учесть то обстоятельство, что сам генерал пришел в фирму гораздо позже Поташева.
– Вот-вот, и я сперва так подумал, пока мне не передали вот этот документ. На-ка посмотри внимательно. – Грязнов достал из своей папки лист исписанной бумаги и протянул Гордееву.
Юрий взял ксерокопию и углубился в чтение. Потом постучал по бумаге пальцами, вернул Денису.
– Ну и что? Такие подписки еще ни о чем не говорят. А если бы нашей прессе разрешили опубликовать фамилии всех тех, кто давал подобные подписки, то среди них наверняка не оказалось бы разве что Юрия Владимировича Андропова. И то потому, что ему этого было не надо, он сам и заправлял. Так что для суда такая бумажка не аргумент.
– Да, но ведь ни КГБ, ни теперь ФСБ никаких фамилий не называет. А почему? Потому что подписанты по-прежнему у органов на крючке. С которого практически невозможно соскочить. Если человек, по своей ли воле или по нелепой случайности, был вынужден пойти на сотрудничество с КГБ и хотя бы раз настучал на своих друзей либо знакомых, его в любой час его жизни могут заставить повторить свой «подвиг» вновь.
– А эта ксерокопия действительно с документа? Не фальшивка?
– Можешь не сомневаться, Юра. Согласие на сотрудничество написано собственноручно Эдуардом Поташевым.
– А как тебе удалось это достать?
– Секрет фирмы.
– Ну а может, по-дружески?..
– Ни фамилий, ни должностей не раскрою. Скажу, что еще десяток лет назад подобное было бы просто невозможно. Но сегодня отдельные работники бывшего комитета не столь неподкупны. А многие даже сами ищут покупателей. Секреты-то хоть и устарели, однако иной раз хорошо срабатывают.
– Дорого стоило? – улыбнулся с пониманием Гордеев.
– Ты прекрасно и сам знаешь: то, что нельзя купить за деньги, можно за очень большие деньги.
– Понял. Расходы, как ты понимаешь, будут возмещены. В том случае, если удастся выиграть процесс, ну а…
– Не бери в голову. За этот ксерокс, кстати, я не платил. Просто у нас произошел обмен взаимно важной информацией. Ты, между прочим, обрати внимание на дату подписания сего документа.
– Семьдесят пятый… Точно! В этом году у Невежина с Поташевым вышла в Германии, в ФРГ, книга, которая называлась «О становлении рынка и демократии в СССР», после чего их начали вполне заслуженно считать диссидентами. А еще что есть в твоей папке?
– Я дам тебе почитать. Но многое из того, что в ней находится, ты и так знаешь. Правда, здесь более подробно. К примеру, о диссидентстве наших мальчиков. А то, о чем тебе неизвестно, могу вкратце рассказать и я, чтобы сжать время. Я о том, почему считаю, что идея ликвидации Перетерского и захвата фирмы принадлежит в первую голову генералу Орлову.
– Абсолютно не возражаю, если твой рассказ сократит нам время.
– Тогда послушай… Ты, я надеюсь, в курсе того, как в СССР боролись с инакомыслием?
– Можешь не спрашивать.
– Да, конечно. Диссидентов подвергали репрессиям, объявляли сумасшедшими или заставляли публично отрекаться от своих взглядов. Однако, как ни странно, Невежина с Поташевым это не коснулось. Их не посадили, не заставили лечиться в дурдоме, и от своих воззрений они ни по чьему приказу не отказывались. Интересная деталь? А все потому, что чекисты считали ребят способными людьми. Перспективными экономистами. Немного, правда, подергали, но позволили поступить в аспирантуру, закончить ее и даже защититься. Так все выглядело внешне. В общих чертах. Мы к этому вернемся. А дело в том, что, когда книга вышла в «Посеве», когда резонанс, вызванный ее выходом, докатился до Москвы, Пятое управление немедленно взяло авторов в оборот. Их вызывали на Лубянку, с ними обоими работал один следователь, мужик, по общему убеждению, способный, хороший психолог. Что за вопросы им задавали, объяснять не надо. Каким образом переправили рукопись? Кто указал канал переброски? Почему именно в «Посев»? Наконец, кто подбросил такую тему? Кроме политики у них пытались узнать какие-либо фамилии соучастников. Даже предложили написать другую книгу, противоположного характера, или же публично отказаться от своих ошибок. Грозили разными карами и одновременно склоняли к сотрудничеству. Обработка была умелая, но парни честно говорили, что взглядов менять не собираются, и приводили в свою защиту вполне достойные аргументы, которые неграмотным в экономическом отношении чекистам крыть было попросту нечем. Значит, с одной стороны, был продемонстрирован юношеский максимализм, а с другой – работал опытный психолог. И он оперировал такими перспективами для молодых ученых, которые в конце концов подготовили почву для согласия на дальнейшее сотрудничество. У одного из них, заметь!
