Инна Бачинская - Японский парфюмер
— Знаю! — вырвалось у меня.
— Знаете? — Леонид Максимович полон любопытства. — Ну-ка, ну-ка… Вы уверены? У вас еще две минуты.
— Знаю!
— Откуда, позвольте спросить?
— «Иссеи Мияке»!
— Что? — не понял Леонид Максимович.
— Это духи японского дизайнера Иссеи Мияке! В гостиной пахло ее духами! И в ванной! Она там пряталась! — выпалила я. — Теперь я понимаю! Я просто не могла вспомнить сразу! Она подарила мне духи, когда пришла… Я ее не звала! И стряхнула пепел сигареты в мой кофе… В кофе… с ядом ?! И если бы не Галка, я бы этот кофе выпила! — Я растерянно посмотрела на Леонида Максимовича. — Не могу поверить… Прекрасная Вероника!
— Браво, Екатерина Васильевна! Вы уложились в восемь минут. С половиной. Да, с подругой вам повезло. И все-таки непонятно… Как это вы сообразили?
— Вы, похоже, разочарованы?
— Я восхищен! Это было так стремительно, так по-женски… Я бы даже сказал, что это было озарение.
— Понимаете, это как паутина и паук!
— Паук?
— Ну да! Паутина и паук в центре! Он убивает все, что ему угрожает. Самое главное, что он один!
— Один?
— Да! Не много убийц, а один. Жертвы ему угрожали, и он их убил. Тут главное понять, в чем была угроза, понимаете? И как они все связаны! И я подумала, что Володя Галкин был наркоманом, и его предсмертная записка, где он обвиняет… Лицедея. И я сначала подумала, что Лицедей главный, а он только паучья лапа …
Леонид Максимович шевельнулся, но промолчал.
— А потом я вдруг вспомнила лилии, запах там стоял одуряющий, и вдруг как вспышка — духи! Я их узнала! Понимаете, это было как… как будто меня толкнули, и я проснулась! А дальше все уже просто. Это наркотики?
— Да-а, Екатерина Васильевна, не ожидал такой… прыти от вас! В хорошем смысле слова. Логика у вас… снимаю шляпу. И образность! Паучья лапа … Ни за что бы не додумался! Красиво. Вы правы, это действительно наркотики.
— Но зачем? У нее же и так все есть! Она же богатая! Зачем ей эта… грязь? Знаете, она мне так понравилась… И Галке! Зачем?
Леонид Максимович, прищурясь, смотрел на меня и не спешил отвечать. Потом сказал:
— Это философский вопрос, Екатерина Васильевна, тут много чего замешано. И жадность, и азарт охотника и игрока, и страсть коллекционера… нулей на банковских счетах. И случай играет немаловажную роль — подвернулась сделка, получила предложение, от которого не смогла отказаться, и… психотип важен — авантюрная жилка, ощущение собственного превосходства над толпой, отсутствие «химеры» совести и даже воспитание. Много чего. Жажда власти… А сопутствующие грязь, жестокость, подлость, убийство уже не воспринимаются как преступления, а лишь как преграда, которую нужно преодолеть.
— Наверное, деньги в первую очередь. Она говорила, что свобода начинается после первого миллиона.
— Свобода… Опять философия. Сложный это вопрос, Екатерина Васильевна. Никто точно не знает, что такое свобода. От чего? От кого? От самого человека? От государства? От другого человека? От страстей?
— Значит, вы считаете, что свобода не зависит от денег?
— Как вам сказать… деньги, конечно, хорошо. Но… Знаете, в Библии сказано: не сотвори себе кумира. В широком смысле — ни человек, ни деньги, ни власть не должны быть твоими кумирами! Ты обладаешь деньгами, а не они тобой. Тогда ты свободен. И еще одно: все имеет цену, Екатерина Васильевна. Власть, деньги, положение — все имеет цену, и человек зачастую платит страхом, одиночеством, ненавистью к тем, кто устроился повыше, завистью… Не все могут платить эту цену.
— Вы считаете, что лучше без денег и без власти?
— Я этого не сказал, не все так прямолинейно. Все должно быть в меру.
— Мера, как и свобода, — понятия субъективные, для каждого они свои.
— Верно, для вас они — одни, для прекрасной Вероники — другие. Для определения меры существуют совесть, нравственность, закон, наконец… Те же десять заповедей.
— Вы верите, что они что-то определяют? Если обламывается жирный кусок?
— Верю, Еатерина Васильевна. Нормальных людей больше, чем преступников, честное слово! Оглянитесь вокруг и скажите, что согласны. Ну? Ваши друзья, родные, коллеги…
Я рассмеялась.
— Согласна, конечно. Просто… от красивых людей не ожидаешь ни жестокости, ни подлости.
— Совершенно с вами согласен. Кто сказал, что красота — это страшная сила?
— Одна старая актриса. А как вы узнали про Веронику?
— Мы зашли с другой стороны, Екатерина Васильевна. Нас заинтересовало письмо Метлицкой, ее фраза о том, что она узнала о смерти Елены от соседей. Это была ниточка. Не буду утомлять вас деталями. Мы предположили, что речь шла о ее коллеге Ненахове, он же возможный Лицедей, и поговорили с ним. Они несколько лет работали в одном театре. Он не стал отпираться и все рассказал. А кроме того, ваш друг Добродеев явился с повинной. Нам было легче, чем вам.
— Добродеев? — изумилась я. — С повинной? Он что, тоже с ней?
— Увы. С ней. Правда, о наркотиках он ничего не знал.
— Но почему?
— Причина стара как мир. Шантаж! Еще одна страшная сила, Екатерина Васильевна! Ненахов снялся когда-то в порнофильме, причем с мальчиками, что совсем ужасно по нашим моральным меркам. А Веронике попала в руки одна из копий — и соучастник готов. Он был вхож в богему, где и вербовал клиентов.
И с Добродеевым тоже складно получилось. Вы же знаете его — болтлив, самовлюблен, из породы тех, кто ради красного словца продаст и мать, и отца, как говорят в народе. А тут такая замечательная женщина, как Вероника! Слушает, восхищается, ахает. А потом предъявляет кассету с записью его болтовни. Только это уже не болтовня, а коллекция компрометирующих материалов в изложении всеобщего друга Добродеева. Пригрозила, что отправит копии всем героям его рассказов. Представляете? И попросила об услуге — разобраться с вами, чем перепугала его до смерти. Он не спал всю ночь и сообразил, что убийства Алины и Елены взаимосвязаны. И он оказался перед трагическим выбором — вы или Вероника! Я шучу, Екатерина Васильевна. Не думаю, что он мог причинить вам вред. Не та порода, не тот психотип. Он Вероники как огня боялся и совсем уж было решил удрать из города, как вдруг вы! Ну… и последующая прогулка на лесное озеро, которая стала, по его словам, «началом осмысления и постижения смысла жизни». Когда вы вместе стояли на валуне, а внизу была полынья, он вдруг понял, как легко перейти черту… И ему стало страшно.
— Она арестована?
— Нет. У нее взята подписка о невыезде. Наркотики и убийства нужно доказать, Екатерина Васильевна. Убийство Алины доказать практически невозможно. Важный свидетель Галкин умер. Убийство Елены трудно связать с Вероникой. Мало ли какой повод был у Лицедея убить ее. От его свидетельств против Вероники хороший адвокат не оставит камня на камне. Тем более принимая во внимание его моральный облик.
— А признание Добродеева?
— А что — Добродеев? О наркотиках он не имел ни малейшего понятия, как вы уже знаете. Почему Вероника попросила устранить вас, он тоже не знает. Может, ревность взыграла, у вас ведь есть, кажется, общий знакомый… некто Югжеев Юрий Алексеевич? — Он посмотрел на меня с усмешкой, и я вспыхнула. — Вероника, в свою очередь, заявила, что Добродеев ее оговорил, так как она якобы не уступила его домогательствам. А свидетелей найти практически невозможно — кто ж вам признается, что грешит наркотиками?! Она очень переживала, что срывается поездка на курорт, куда-то на юг Европы.
«Неужели на Мальту?» — подумала я. Похоже, Галка не промахнулась!
— Вы хотите сказать, что ничего нельзя сделать? Вас целая армия, и вы так беспомощны?
— Работаем, Екатерина Васильевна.
— Ну, ладно, Алина — это давно было, с Еленой — не все ясно, но убийство Ларисы? Там уже столько следов осталось! Неужели вы позволите ей выйти сухой из воды?
— Екатерина Васильевна, голубушка, не расстраивайтесь вы так! Я тут несколько сгустил краски, чтоб вы прочувствовали, как нам трудно живется, а вы сразу поверили. Хотя, конечно, наша служба — не мед. И не любительство, между прочим.
— Леонид Максимович, а у нее с психикой все в порядке?
— Я все ждал, когда вы спросите о ее психике. Она нормальная, на учете не состоит. Кстати, ее муж трагически погиб шесть лет назад.
— Как?
— Задохнулся в гараже. Они тогда жили в своем доме. Гараж металлический, герметичный, дверь случайно захлопнулась, и никого не оказалось поблизости. Дело даже не открывали, решили, что несчастный случай.
— А она где была в это время?
— Представьте себе, дома. Не отправилась ночевать к подруге или к изголовью больной мамы. Сказала, что даже не знала, что муж вернулся. И что самое интересное: в гараже было установлено передающее устройство, на случай угона, а в гостиной — приемник, по которому слышно все, что там происходит.
