Андрей Анисимов - Завещание сына
– Игнат Львович, следствию все про вас известно.
– Поделитесь, господин подполковник. Я люблю про себя слушать, – произнес Костролитин, и подполковник опять отметил вкрадчивость в его голосе. Об этой вкрадчивости говорили и пациенты знахаря.
– Я тоже про папу люблю слушать, – добавило золотокудрое дитя, непринужденно раскачиваясь в качалке.
– Слушайте. Время у нас есть, – согласился Ерожин. – Вы, Игнат Львович, затеяли аферу с Крапивниковым давно. Я предполагаю, что, организовав страховую компанию, вы остро нуждались в средствах. Ведь закон об уставном капитале то и дело менялся в сторону его увеличения. Вот вы и придумали финт с мнимыми больными. Крапивников ставил ложный смертельный диагноз и направлял обманутых в вашу страховую компанию. В первый год их было особенно много. Собрав начальный капитал, вы уже реже страховали жизнь клиентов, а перешли к крупным контрактам. Но от жадности совсем от этой практики не отказались. Обманутых пациентов вы обманывали еще раз, явившись к ним под видом целителя. Затем, чтобы избавиться от свидетеля, вы убрали Крапивникова. Сторож Стекленко вас по фото признал. Пациенты тоже. Отпираться нет смысла.
– Вы многое знаете, но интерпретация у вас черная. Вы мрачный человек, подполковник, – печально улыбнулся Костролитин.
– Давайте вашу интерпретацию. Буду рад, если она окажется радужной.
– Пожалуйста. К организации страховой компании я никакого отношения не имею. Это детище сына. Я не в курсе, что некоторые пациенты обманывали компанию Кеши и, будучи смертельно больными, страховали жизнь. Но от доктора Крапивникова про неизлечимых больных я действительно узнавал. Я давно практикую травками и взялся помочь. У меня случались удивительные результаты. Но я всегда предупреждаю, что эффект пятьдесят на пятьдесят. В нашем деле обещать умирающему человеку стопроцентную гарантию грех. А дать надежду тяжелобольному – дело святое.
– Но они же были совершенно здоровы.
– Это вы мне говорите. А доктор Крапивников утверждал обратное. Почему я должен верить милиционеру и не верить врачу?
– Вам не кажется странным утверждать, что страховую компанию создал двенадцатилетний ребенок. Раннее развитие, конечно, не чудо, но в столь удивительный феномен не очень верится, – поморщился Ерожин.
– Кеша, покажи подполковнику, откуда ты управляешь своим бизнесом.
– Он ничего не поймет, – отмахнулся мальчик.
– Я попробую, – скромно попросил Петр Григорьевич.
– Идите за мной, – приказал ангелочек и двинул к двери.
Ерожин зашел в огромный зал и растерянно застыл у порога. Перед ним предстал компьютерный центр, укомплектованный не хуже центра Петровки. Кеша подошел к монитору, щелкнул выключателем и взял в руку «мышку». Перед подполковником в бешеном ритме побежала информация.
– Что это?
– Последние сведения о страховом бизнесе Европы и Америки. А это, – ребенок снова щелкнул «мышкой», – предприятия, связанные договором с моей компанией. Я отслеживаю их финансовые потоки и выполнение контрактов с партнерами. Далее – и он снова сделал движение рукой, – пожары, катастрофы и другие стихийные и человеческие факторы, способные отразиться на моем бизнесе. Сейчас горит склад в Брянске. Рядом молочный завод, заключивший с нами страховой договор. Я передал директору предупреждение. Если пожар перекинется на завод, я убытков не понесу. Они имеют время провести противопожарную профилактику. Достаточно?
– Вполне. – Ерожин вернулся к камину. – Да, ваш сын феноменальный экземпляр.
– Уверились? Скажу вам откровенно, для меня эти компьютерные игры – темный лес. Я выполняю поручения сына и на все денежные операции предоставляю ему документы.
– В том числе и расписки за ваши травки «смертельно больным».
– И за них тоже. Напрасно иронизируете. Если я не отчитаюсь, Кеша меня уволит. Он строгий хозяин.
– Должен признаться, что Кеша меня удивил. Но вернемся к нашим баранам. Что скажете насчет джипа? Зачем он вам понадобился?
– Я купил надувную лодку и хотел ее проверить. Автомобиль Кеши на проселке слаб. На нем к берегу не подъедешь.
– Спортивный «Мерседес» оформлен на сына?
– Да, это машина мальчика. Я у него лишь шофер. Так вот, на «Мерседесе» по глине невозможно. А джип в самый раз. Страховая компания принадлежит на девяносто процентов Кеше. Значит, и джип его. Почему не воспользоваться?
– А зачем вы дали сторожу двести долларов?
– Кеша просил. У мальчика доброе сердце, а сторож работает на компанию, значит, на него.
У Ерожина зазвонил мобильный. Волков, параллельно проводящий обыск по месту прописки подозреваемого, сообщал, что в московской квартире Костролитина чисто. Она не выглядит жилой, и там уже месяц никто не появлялся. Петр Григорьевич поблагодарил Тимофея и продолжил допрос:
– Вы утверждаете, что мальчик присутствовал при пробном спуске лодки?
– Нет, я боялся простудить сына. У него слабое здоровье, а вода уже холодная.
– Выходит, Крапивникова вы не убивали?
– Я ждал его в начале октября. Уж не помню, какой это был день. Он не приехал. А потом это страшное известие.
В кармане Ерожина снова зазвонил мобильный. Подполковник достал трубку. Из Подрезкова докладывал Вязов:
– Неделю назад Костролитин посетил супругу и оставил в шкафу костюм.
– Дима, посмотри на этикетку. Нет ли там золотой ромашки? Меня интересует, польского ли он производства.
– Да, тут такая ромашка есть. И надпись «Польская мода».
– Папа, тебе плохо? Может быть, принести сердечное? – громко спросил мальчик. Костролитин схватился за сердце.
– Да, сынок, валидол в шкафчике.
Кеша двинулся внутрь дома. Боец с автоматом последовал за ним. Через минуту мальчуган вернулся с таблетками.
– Галя! – крикнул Ерожин. Воронова поднялась в гостиную. – Поглядите, что это за таблеточки.
– Разреши, мальчик, – попросила эксперт.
– Пожалуйста. – Ребенок протянул стандартную упаковку сердечного лекарства.
– Можете принимать, – разрешила Воронова. Костролитин судорожно схватил коробочку, высыпал полупрозрачные шарики валидола на ладонь и один засунул под язык.
– Прости, сынок. Я все сделал, как ты просил…
Это были последние слова велосипедиста. Игнат Львович замычал и откинулся в кресле. Из его рта выступила белая пена. Воронова бросилась к нему, но было поздно.
– Папа умер, – заметил золотоволосый ребенок.
– Да, он мертв, – подтвердила Воронова.
– Какой я идиот! – ругал себя Ерожин. – Яд?
– Это покажет вскрытие. А виновата я. По внешнему виду типичный валидол, – растерялась Галя. – Без анализа и медик бы не определил различия.
– Папа умер. Уходите, – попросил Кеша.
– Мы должны закончить свою работу.
Ерожин чувствовал себя неловко. Кто бы ни был этот миллионер-ангелочек, на его глазах отец отправился на тот свет. Но ребенок особого волнения не выказывал:
– Какая работа? Если папа кого-то и убил, то теперь он умер. Вам тут больше делать нечего.
– Извини, мальчик, но мы лучше знаем свои обязанности.
Медведенко с понятыми поднялся наверх.
– Этот парень избежал тюрьмы, – грустно пошутил криминалист, кивнув на кресло с покойником. – Надувная лодка и сапоги в гараже обнаружены. Помпа тоже.
– Это теперь не имеет значения, – вздохнул Ерожин. – Что «мерс»?
– Мы собрали материал с сидений машины и несколько пальчиков с капота и крыши. В лаборатории проявим. А так все чисто.
– Какой ужас! – вскрикнула пожилая поэтесса, заметив мертвого Костролитина.
– Да, кошмар, – поддержал ее лысенький драматург, и понятые попятились.
– Костролитин – убийца. Мы недоглядели, и он сумел отравиться, – пояснил впечатлительной паре Ерожин.
– Это ужасно. На глазах ребенка! Вы представляете, какая травма для неокрепшей души? – возмущалась Зольт.
– Да, я перенес стресс, – согласился Кеша.
– Он остался сиротой. – Драматург Альтин возвел глаза к небу.
– Неправда, у меня есть мама. Завтра я перевезу ее в свой дом, – ответствовало златокудрое дитя.
«Господи, он ведь знал, что несет отцу яд», – осенило Ерожина. Мальчик приказал папочке травиться. Костролитин схватился за сердце не до слов сына: «Папа, тебе плохо», а после. Это был сигнал. Ерожин почувствовал на спине холодный пот. Златокудрый ангелочек заране обсудил с отцом возможность крайней ситуации. Поняв, что в Подрез-кове найдена неопровержимая улика – костюм Крапивникова, из жадности сохраненный убийцей, – мальчик подал отцу сигнал. «Прости, сынок. Я сделал все, как ты просил». Вот почему Костролитин произнес эти последние слова. Петр Григорьевич взял мальчика за локоть и отвел в сторону.
– Кеша, папе не было плохо, – тихо сообщил он ребенку на ухо, – он схватился за сердце после твоих слов. Рядом находились свидетели. Если ты не сделаешь то, чего я попрошу, я докажу, что яд папочке принес ты.
