Виктор Пронин - Высшая мера

- Гоша его зовут. Григорий.

- Фамилия?

- Он тоже Вахромеев. Мой двоюродный брат.

- Чем занимается?

- У него киоск на рынке.

- Что в киоске?

- Водка, пиво, вода, соки. Ну и курево.

- Кто заказчик?

- Мы не видели его. Он вышел на нас по телефону.

- Сразу на двоих?

- Ну, на меня вышел…

- Почему он решил, что ты можешь это сделать?

- Понятия не имею. Кто-то подсказал.

- Значит, есть люди, которые знают твою специальность?

- Получается, что так.

- Говори, говори… Как позвонил, что сказал, какие деньги предложил?

Вахромеев некоторое время молчал, глядя куда-то в угол, потом откинул голову назад, закрыл глаза. Апыхтин его не торопил, понимая, что тому нужно решиться, нужно как-то объяснить самому себе свою же слабость. Если, конечно, это назвать слабостью.

- Точно отпустишь? - спросил наконец Вахромеев.

- Развязывать не буду, сам освободишься или поможет кто, но взрывать не стану. Давай, старичок, колись.

- Значит, так… Раздается звонок…

- По телефону?

- Да.

- Здесь есть телефон?

- Нет. Но есть номер, по которому меня можно иногда застать. Так вот, был звонок… Уточняет мужик, что я именно тот, кто нужен. И говорит… Так, дескать, и так, надо двоих убрать. Бабу и дите.

- Он так и сказал - бабу и дите?

- Да, так и сказал. Спрашиваю - кого именно? Он сказал что-то в том духе, что, мол, когда договоримся, тогда будут и подробности. Я сказал, что надо подумать. Подумай, говорит, только не слишком долго. Дал мне неделю.

- Почему именно неделю?

- Потом, говорит, поздно будет. Клиенты уедут. Я говорю, в отъезде-то, на нейтральной территории, будет и легче, и безопаснее. Он говорит, что они уедут туда, где я их не достану.

- Так, - сказал Апыхтин. - Это интересно.

- «Сколько даешь?» - «Пятьдесят тысяч. Половину - до, половину - после». - «А где гарантии, что будет вторая половина?» - «Зачем, - говорит, - мне оставлять за спиной такого человека, как ты… Вдруг найдешь».

- Он рассчитался?

- Да, все в порядке.

- И первую половину вручил, и вторую?

- Говорю же, все в порядке.

- Как передал деньги?

- В урну сунул… Потом позвонил и сказал, в какую именно. Я бомжем прикинулся, замаскировался как мог, обошел десяток урн, вроде бутылки выбираю, подхожу к той… Лежат.

- А маскировался зачем?

- Вдруг он и от меня захочет избавиться. Деньги-то крутые.

- Тоже верно, - согласился Апыхтин. - И что заказчик… Так и не появился?

- Нет. Правильно сделал. Чистым ушел.

- Разберемся, - пробормотал Апыхтин. - Когда дело сделали, он опять позвонил?

- Да, но урна уже была другая, в другом конце города.

- И ты опять под бомжа?

- Нет, дите послал. Там девочки играли в классики… Я одну уговорил. Сходи, дескать, вытащи пакет и принеси сюда. А я уж в машине, заведенный мотор, готовый каждую секунду со двора вылететь. Но все обошлось. Принесла.

- Отблагодарил?

- Десятку дал. Она уж рада была…

- Что можешь сказать о заказчике?

- Ничего.

- А голос? Какой у него голос?

- Нормальный голос, без акцента. Не кавказец, нет. Молодой, нервный какой-то, взвинченный. Все боялся, что обманем, деньги возьмем и слиняем. Вначале была мысль кинуть его… Но потом подумали-подумали… Двадцать пять тысяч долларов на дороге не валяются, а работа вроде несложная… Решили выполнить заказ.

Апыхтин с удивлением вглядывался в себя самого, в свое спокойствие, в те слова, которые сам же и произносил. Не было в нем сейчас злости, ненависти, он был даже благодушен, выполнял работу, которую обязан был выполнить, которую сам же и взвалил на себя.

- Этот заказчик… Может, словечки какие чудные употреблял, может, картавил, шепелявил, присвистывал, причмокивал?

- Вроде ничего такого не было… Молодой голос, даже тонкий какой-то, может, от волнения… Не каждый же день люди убийства заказывают.

- Из-за денег торговались?

- Нет, он предложил, мы согласились. Чего торговаться - деньги хорошие. Да, вспомнил… Он все приговаривал… Это самое, это самое… У него получалось сокращенно… Эт самое, эт самое… Не сразу слова подбирал. Волновался. Как я понял, первый раз он на такое пошел. Чем-то мешали ему эти баба с дитем, на дороге стояли. Я спросил, может, пацана оставить… Ни в коем случае, говорит.

- Так и сказал - ни в коем случае?

- Вроде того.

- Как же он все-таки вышел на вас?

- Даже не знаю. - Вахромеев подумал, помолчал. - Есть несколько человек, два, может, три, которые знают, что нам можно предложить такую работу. Наверное, он и с ними не говорил в открытую. Они болтанули что-нибудь приблизительное, он услышал, намотал на ус, навел справки… Очень осторожный тип, ну просто до идиотизма. Моя фамилия встречается нечасто, позвонил в справочное бюро… Ну и так далее. Я спрашивал у своих ребят - кто-нибудь интересовался мною? Никто не интересовался. Какие-то у него есть выходы на братву, с кем-то из наших он общается.

- Долларами расплатился?

- И рублями, и долларами.

- Деньги новые?

- В казенной упаковке.

- Доллары тоже в упаковке?

- Да, все деньги были новые. Одна серия, номера подряд. Как из банка.

- Это я уже понял, - проговорил Апыхтин скорее для себя. - Теперь вот еще что… Как вам удалось пройти в квартиру?

- Женщина одна помогла… Сказала, что телеграмму принесла. И баба, дура, открыла.

- Ты кого убивал?

- Не надо об этом… Тебя интересовал заказчик, я о нем рассказал, что знал.

- Кого убивал?

- Слушай, отвали… Об этом не говорят.

- Кого убивал?

- Ладно, пусть по-твоему… Пацана.

- Сопротивлялся?

- Да, он сразу все понял. Баба позже сообразила, но до нее тоже дошло… Чуть позже.

- Что-то предлагала? Просила?

- Не успела. Я обхватил ее сзади за горло и вот той штуковиной, которая у тебя в сумке… И отбросил подальше, чтобы не испачкаться.

- Не испачкался?

- Да ладно тебе.

- Ты же говорил, что пацана убил, а не бабу.

- Пацан дергался, сопротивлялся… Я его той самой книгой по голове… Он затих. Остальное братишка доделал.

- Чем?

- Не знаю.

- Чем? - негромко, все с тем же выражением повторил Апыхтин.

- У него другой инструмент… Штырь какой-то. Ну так что, отпускаешь?

- Нет, - сказал Апыхтин.

- Ты же обещал!

- Я врал.

- Ни фига себе…

- Значит, вот что я тебе скажу… Вы с братишкой убили мою жену и моего сына. Понял? Вы убили мою жену и моего сына. Такие дела, старичок. - Апыхтин вздохнул, оглянулся по сторонам. - Такие дела.

- Кончать будешь?

- Надо, старик.

- Ты же обещал…

- Говорю же - врал. А что посоветуешь? Как мне дальше жить?

- Откуплюсь. Бери все, что у меня есть. Хочешь?

- А что у тебя есть?

- Пятьдесят тысяч.

- Здесь, в доме?

- Да.

- Сгорят вместе с тобой.

- Слушай, договоримся! Бери все деньги и уходи. Наутро я исчезаю из города… Навсегда. Ты никогда меня не увидишь и ничего обо мне не услышишь.

- А браток?

- И о нем ничего не услышишь. Пятьдесят тысяч неплохие деньги, бери их, а?

Апыхтин поднялся в раздумье, подошел к газовой трубе, повернул ручной краник и, убедившись, что газ идет хорошо, с сильным шипением, снова закрыл. Вынул из сумки еще две свечи, расставил их в разных концах комнаты. Медленно, вроде в раздумье - брать деньги или не брать деньги, - зажег все три свечи. Все делал надежно, чтобы не произошло никаких случайностей. Действительно - вдруг одна свеча погаснет по каким-то необъяснимым причинам, вдруг две погаснут, зато третья воспламенит скопившийся газ.

- Ну?! - истерично закричал Вахромеев. - Берешь деньги?

- Подумать надо, старик, надо хорошо подумать. - Апыхтин подошел к окну. Увидев, что один шпингалет не закрыт, он с силой вогнал его в гнездо и повернул в сторону - опять же, чтобы избежать случайностей. Теперь маленькая щель между рамой и окном исчезла. Так же, не торопясь, он осмотрел второе окно и тоже закрыл на оба шпингалета. - Чтобы газ не уходил, - пояснил он Вахромееву. - Если газ будет уходить, то взрыва может и не произойти.

- Не веришь, что у меня есть деньги?

- Не верю.

- Отстегни, я сам принесу.

- Обманешь. - Сняв крышку с банки, Апыхтин зачем-то понюхал бензин. И отвечал он, и задавал вопросы с таким выражением, будто для него уже не имело ровно никакого значения - ответит ли пленник, не ответит, действительно ли здесь у него деньги или же спрятаны где-то в недоступном месте, сколько денег, отдаст ли, не отдаст…

И Вахромеев это понял.

Ему была знакома такая вроде бы скука, вроде бы подневольность, с которой Апыхтин занимался несложными, будничными делами - возился с банкой, устанавливал свечи, свинчивал гайку с газовой трубы и при этом еще находил в себе силы произносить какие-то слова. Понял Вахромеев и ужаснулся своему пониманию - для Апыхтина все было решено, и не сейчас, давно, еще когда вошел он в свою квартиру, залитую кровью близких людей.