Лариса Соболева - Три черные колдуньи
И вдруг в зал чинно вплыли… мама Филиппа с несравненной Гелой. У Жанны сработал щелчок в голове, как переключатель.
Ирина Захаровна имеет мотив. Нина нашла компромат… должно быть, что-то очень серьезное, заставившее уничтожить невестку. Но Нину убил мужчина, и опять: если он киллер, почему стрелял без глушителя? Предположение: это был человек, который только ступил на путь профессионала-убийцы. Логика: Ирина Захаровна станет пользоваться услугами новичка? Никогда. Она не настолько глупа. Значит, тоже мимо?
Гела… Она могла переодеться в мужчину, ведь ничего не стоит спрятать женскую тонкую фигуру под свободным кроем одежды, волосы под париком, лицо за приклеенными усами. Но детектив заверял Алю, что нашел убийцу, и это был мужчина, а не переодетая женщина. Але сказал: «Он идет ко мне». Не она, а он. Нет, это не Гела.
Тогда остается Ветров…
Тем временем Ирина Захаровна заметила сына, преобразилась в светящуюся гирлянду, но тут же потухла — в ее поле зрения попала Жанна. Однако омрачилась она ненадолго, сию же минуту взяла себя в руки и, что-то коротко бросив Геле, двинула через весь зал к Филиппу с Жанной. Отставая всего на шаг, за ней плыла Гела, которую полотна по стенам занимали несравнимо больше, чем влюбленная парочка.
— Ты заметил, Филипп, он растет с каждым годом? — начала мама светскую беседу, едва приблизившись к сыну. И обратилась к Жанне: — А вам нравится?
— Мрачновато, — робко высказалась Жанна, сама в это время мало чем отличавшаяся по настроению от картин. Правда, живопись тут ни при чем, всему виной убийца и подозреваемые.
— Я согласна с Жанной, — придирчиво рассматривая работы, произнесла Гела. — Мрачно. Тоскливо. Скучно. Я бы назвала это новым течением: ужасы.
— Он так видит мир, — возразила Ирина Захаровна. — А ты, Гелка, не разбираешься в живописи.
— Уж я-то насмотрелась всего… — высокомерно хохотнула подруга мамы. — За эту мазню на Западе никто и полушки не даст. Он понятия не имеет, что такое живопись, абстрактная тем более. Удивляюсь, как нашим бездарям удается создать вокруг себя ореол гениальности?
Художник пригласил посетителей в соседний зал к накрытым столам, но и там фуршет проходил в окружении его же картин. Тосты произносились только в честь художника, похвалы лились рекой, как и шампанское. Жанна в это же время находилась далеко…
Как распутать убийство Нины? Или хотя бы точно выяснить, что никто из подозреваемых не имеет к нему отношения. Как? Неужели это нельзя сделать? А видеть Ирину Захаровну, Филиппа и Гелу, находить якобы мотивы, которые тут же рассыпаются в пух и прах, — невыносимо. И стоять с бокалом, украсив лицо вымученной улыбкой, нет никаких сил. На этих людей ничего нет, к ним не подобраться, они не подпускают к себе ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Ценные выводы обычно делаются на основании чего-то, например: после разговоров, встреч, знакомств с друзьями и опять разговоров. Как сделать выводы, если ни Ирина Захаровна, ни Гела не идут на контакт, игнорируют ее? И до чего же с ними неуютно, холодно, как в этом зале.
Тронув за плечо Филиппа, Жанна зашептала:
— Мне пора. Я позвоню.
Он кивнул, мол, договорились, Жанна побежала к выходу. Только отъехав на большое расстояние от выставочного зала, она словно освободилась от пут. Нет, одной ей не справиться, это понятно. Но есть Вениамин, который уже дома и ждет ее. С ним Жанна чувствует себя защищенной, уверенной, он поможет, если только можно помочь в данной ситуации.
Вениамин открыл дверь и обнял Жанну, от него повеяло теплом, а руки казались сильными, в такие руки не страшно отдавать себя.
— Я соскучился, — после долгого поцелуя сказал он. — От тебя пахнет спиртным. Жанка, признайся честно: ты подпольный алкоголик?
— Немного, — рассмеялась Жанна и прижалась к нему. — На выставке поили шампанским, но я не пила, потому что за рулем, делала вид, что пью. Я голодная. Есть из чего приготовить?
— Иди отдыхай, а я разогрею утку, мама передала готовую.
— А твоя мама похожа на маму Филиппа?
— Не-ет, — расхохотался Вениамин, следуя на кухню. — Моя мама обыкновенная и необыкновенная одновременно. Она тебе понравится.
О, это уже намек на серьезные отношения, намек приятен. Жанна упала на диван, закинула руки за голову и выгнула спину. Хорошо-то как, спокойно. А запах идет из кухни — полный улет.
— Жестковатая, придется подождать, — крикнул Вениамин. — С голоду не умрешь?
— Не умру, — откликнулась Жанна.
Она поднялась и фланировала по комнате в поисках, чем бы себя занять. Но не кухней. Когда добровольно освобождают от плиты, кто же откажется? В прошлый раз она не обратила внимания на порядок, сегодня ее приятно удивила идеальнейшая чистота, на мебели ни пылинки.
Вот чем займется: альбомами с фотографиями, всегда интересно посмотреть и сравнить, каким был человек и каким стал. Жанна взяла с книжной полки увесистый альбом, присела на край стула. Первые фотографии рассмешили: Веня на них упитанный подросток и очень серьезный, а Филипп длинный, худой и страшненький. Она пролистнула несколько страниц. Эти снимки сделаны ближе к сегодняшнему дню. Свадьба Филиппа… Пикник…
— Все готово! — крикнул Вениамин. — Сейчас принесу…
Жанна непроизвольно повернулась на его голос, альбом чуть не выпал — удержала, но на пол посыпались фотографии. Жанна присела, подняла и… будто электрическим разрядом ударило, она задохнулась…
Послышались шаги. Жанна заметалась в поисках сумки, но поняла, что времени на это у нее нет, сунула пару фото в карман пиджака, остальные в альбом и вернула его на место. Вениамин нес на блюде нарезанную утку, от которой поднимался пар, попросил Жанну:
— Скатерть постели. На спинке стула висит.
Она повертелась, не сразу заметив скатерть в сине-желтую клетку, механически постелила, мысленно подыскивая причину для оправдания своего ухода. Тем временем Вениамин умчался на кухню, сразу же вернулся с подносом, на нем стояла ваза с апельсинами и яблоками, салатница и тарелки.
— Ой, чуть не забыла! — вскрикнула Жанна. — Ты не потерял конверт, который я оставила у тебя?
— Не имею привычки терять чужие вещи.
— Давай назад, завтра хочу отправить.
Вениамин подошел к книжному шкафу, взял конверт, лежавший сверху фотоальбомов, и отдал Жанне.
— Прошу к столу, — пригласил.
Жанна села, так и не придумав, как ей уйти отсюда, натянуто улыбнулась. Вообще-то еще есть время пошевелить мозгами — за ужином, но она здесь не останется в любом случае.
— Ну, рассказывай, — сказал он.
— Что? — якобы не поняла она.
— Все. Ты же решила продолжить поиски убийцы Нины.
— А… — встрепенулась Жанна, стараясь быть непринужденной и поедая утку. — Нечего рассказывать. Ирма моему расследованию нанесла сокрушительный удар. Пока не знаю, с чего начинать, я же говорила тебе утром.
— Столько времени прошло… целых два года, — вздохнул он. — Я думал весь день, чем тебе помочь, мне не представляется возможным отыскать убийцу. Хорошо, Эмма подозревает Филиппа, а ты кого?
— Его мать. — Ведь что-то надо говорить, вернее, уводить в сторону.
— Ирину Захаровну?!! Ты серьезно?
— И Гелу.
— Обеих?!
— Нет, по отдельности. Скажи, пожалуйста, какие были отношения у Гелы с Ниной? Дружественные, неприязненные, ровные…
— Неприязненные. Сама понимаешь, Ирина Захаровна дружила и дружит с Гелкой, обе они, как катамаран, неразделимы. Нина их терпеть не могла. Значит, ты подозреваешь Гелку… Невероятно. А Ирину Захаровну почему?
— По тем же причинам, что и Гелу, — увернулась Жанна.
— Но это же надо будет доказать, а где ты возьмешь доказательства?
— В том-то и беда. Я не только не знаю, где искать доказательства, но и сомневаюсь, что это они. — И глупо рассмеялась. — Вот и все. Думаю, у меня ничего не получится. Зря я не отказалась. Хотя это сделать никогда не поздно, правда? Ой, извини… — Жанна подхватила сумку, из которой звонил телефон. — Слушаю, Ростислав Матвеевич.
— Жанна, я выполнил твою просьбу.
— Какую?
— Чтоб больше не повторилось… теперь вспомнила?
— Да, конечно.
— Когда привезти? Завтра?
— Нет, лучше сегодня. И я хочу сама проверить эту штуку, хорошо? Где встретимся? — Слушая адрес, Жанна торжествовала: есть причина сбежать. — Прости, Венечка, я должна уйти.
— Поеду с тобой, — поднялся он.
— Не, не, не! — замахала руками Жанна. — Ростислав Матвеевич хочет видеть только меня. Не бойся, мне ничего не грозит. Вот и поговорю с ним… насчет отказа. Пока?
— Ты приедешь? — кинулся он за ней в прихожую.
— Если управлюсь, то да, — уже с лестницы крикнула она, перекладывая фотографии в сумочку.
Дудки приедет! А так расслабилась, доверилась… Сама виновата, не надо гормоны слушать. Осталось побиться головой о стену, да поздно.
