Мой дедушка – частный детектив - Масатеру Кониси
Утром она направилась прямиком к деду.
Разумеется, ей хотелось рассказать ему про букет, но прежде всего не терпелось узнать, не стало ли ему хоть немножко лучше.
Пройдя по некогда выложенной камнями, а теперь бетонной дорожке, она взялась за ручку входной двери.
– Дедушка…
В этот момент ей и зажали рот мягкой тканью. И почти одновременно схватили в мощные, как тиски, объятия. Нестерпимый жар, который мог исходить только от мужчины, вмиг распространился по ее спине. Она уловила запах, который откуда-то был ей знаком.
– Извините, что заставил ждать, Каэдэ-сэнсэй, – произнес неприятно ласковый голос прямо ей в ухо, мочки которого коснулись чьи-то мокрые губы.
Из ее груди, чуть не раздавленной чудовищной силой, вырвался всхлип.
– Вот так, не говорить и не двигаться.
В том, как он это произнес, было что-то несерьезное, как в игре «Поднять флажок» – «не поднимать красный, не поднимать синий!»
– Если поняли, медленно кивните, пожалуйста. Не сделаете, как я говорю, – убью.
На этот раз, в отличие от телефонного разговора, смысл слова «убью» дошел до нее моментально. По-прежнему скованная страхом, Каэдэ еле заметно кивнула. Одна рука, обхватившая ее тело, прочная и твердая, как засов, сразу опустилась. И тут же по затылку Каэдэ прошла легкая волна боли.
– Кто пользуется хлороформом и так далее, тот фильмов насмотрелся. В конечном счете это надежнее.
Немного погодя от ее рта убрали что-то похожее на мягкую ткань.
«Давай!»
Приготовившись закричать во весь голос и позвать на помощь, Каэдэ вдруг поняла, что растеряла все слова.
«Как же это…»
Как надо шевелить языком, чтобы выговорить «помогите»? Потом оказалось, что язык онемел и вообще не двигается. Не только язык – онемели челюсти, и верхняя, и нижняя. Нет, онемело все тело.
По саду разнесся какой-то грохот.
Последнее, что увидела Каэдэ, пока ее поле зрения постепенно суживалось, – покатившийся по бетонной дорожке шприц.
5
Сон или явь?
– А-а… э-э… и-и… у-у… э-э… о-о… а-а… о-о… – доносился откуда-то издалека дедов голос.
Голос, старательно выполняющий упражнения для восстановления речи.
– А-а… э-э… и-и… у-у… э-э… о-о… а-а… о-о…
«Как хорошо, голос бодрый. Дедушка, сегодня тебе явно легче».
Каэдэ попыталась выдохнуть с облегчением, но несмотря на все старания, как следует выпустить воздух ей не удалось.
Что это за странная сдавленность дыхания?
– Ка-а… кэ-э… ки-и… ку-у… кэ-э… ко-о… ка-а… ко-о…
Может, она еще дремлет? Веки тяжелые.
Даже слишком.
При попытке открыть глаза оказалось, что поднять веки что-то мешает.
– Ка-а… кэ-э… ки-и… ку-у… кэ-э… ко-о… ка-а… ко-о…
Руки не шевелились. И ноги тоже.
– Са-а… сэ-э… си-и… су-у… сэ-э… со-о… са-а… со-о…
Правая щека касалась прохладной и немного пружинистой поверхности пола.
Нос улавливал сразу два запаха. Один, похожий на мыльный, был запахом антибактериального спрея, которым обрабатывали напольные покрытия в доме деда.
В этот момент Каэдэ поняла, в каком положении оказалась, – так внезапно, будто пробудилась рывком, упав во сне со скалы.
У нее завязаны глаза и заткнутый рот вдобавок заклеен скотчем. Запястья связаны за спиной, ноги связаны на уровне не только щиколоток, но и коленей. Повернув голову, она догадалась, что лежит на полу в дедовой гостиной.
«А другой запах – это…»
Легкий, который она когда-то прежде уже улавливала где-то. Неприятным этот запах вовсе не был. Но его почти полностью заглушал более резкий запах антибактериального спрея.
– По сравнению со вчерашней вашу дикцию прямо не узнать. Поболтали с кем-нибудь? – донесся из соседнего кабинета удивленный голос Глупапаши.
– Нет, ничего такого. Пожалуй, дойдем сегодня до строчки «ра».
– Напрягаться ни к чему, – мягко упрекнул деда Глупапаша. – Упражнений на артикуляцию будем делать столько же, как обычно. Позвольте, горло вам помассирую.
Послышался треск натягиваемых резиновых перчаток.
«Куда же девался тот мужчина, который напал на меня?»
А может, она очнулась раньше, чем он рассчитывал. Но когда он вернется, неизвестно.
И возможно, вернется только затем, чтобы сразу же ее убить.
«Если как-нибудь… если как-нибудь дать понять тем двоим в кабинете, что я здесь…»
Убеждая себя сохранять спокойствие, она попробовала оценить свое положение.
Повязка на глазах полностью закрывала все поле зрения. Пальто с нее, видимо, сняли. Там, где правый бок соприкасался с полом, сквозь черный вязаный свитер и тонкие брюки ощущалось несколько каких-то твердых предметов.
Догадавшись, что это такое, Каэдэ впала в отчаяние. Ее связали не только по рукам и ногам. Все ее тело обвито веревками. Значит, даже перевернуться на другой бок будет чрезвычайно сложно.
В ее распоряжении оставалось единственное средство – голос. Ей вспомнилось, как в каком-то детективе она читала, что от кляпа во рту и ленты, которой заклеен рот, в любом случае можно избавиться, если есть время.
«Поспеши, но не суетись…»
Языком, к которому уже немного вернулась подвижность, Каэдэ принялась увлажнять плотно втиснутый в рот кляп.
Из кабинета донесся голос, спрашивающий про состояние горла.
– М-м, так приятно… Так бы и пожил еще. Хотя уже пора.
– Что вы, рано еще об этом думать.
Вот и Каэдэ искренне надеялась, что дед пробудет в этом доме как можно дольше.
В кабинете, где беседовали эти двое, дверей было две. Одна вела сюда, в гостиную, а другая – в коридор до прихожей. Если Глупапаша выберет последнюю, то покинет дом, так и не обнаружив ее, Каэдэ.
– Заварить еще чаю? Судя по тому, что я слышал, сегодня загуститель можно не добавлять.
– Нет, чаю достаточно. Вы не против вместо этого еще немного пообщаться со стариком?
– Ну конечно же. Ведь как я всегда повторяю, разговоры – лучший из методов реабилитации.
Немного погодя из кабинета послышались совершенно неожиданные слова деда:
– Знаете, моей внучке досаждает преследователь.
– Что?..
В возгласе Глупапаши проскользнуло такое изумление, словно его застали врасплох.
– Вашей внучке?.. Каэдэ-сэнсэй?
– Да. И если поначалу он просто звонил и молчал, то в последнее время начал ходить за ней по пятам.
– Ну, возможно, не мне заводить такие разговоры, но… по-видимому, подобным действиям свойственно усугубляться. Не лучше ли было бы как можно скорее заявить в полицию?
– Нет, в полицию уже обращались. Но поскольку какая бы то ни было информация о звонившем отсутствует и конкретный ущерб не был нанесен, в полиции сказали, что они предпринять ничего не могут.
– Хм-м. Тоже можно понять, но… как же бесит эта явная бюрократия.
– Вот и мне так подумалось. Но посмотрим на это дело с другой стороны: если бы удалось логическим путем установить личность преследователя и вдобавок прояснить ситуацию с конкретным ущербом, полиция могла бы предпринять что-нибудь.
– В
