Не надо было вмешиваться - Михаил Александрович Михеев
– Снайпера подстрелили?
– Да какой он, в задницу, снайпер? Так, умеет стрелять, да и только. Одного этого, чтобы быть снайпером, маловато. Сейчас его Дукалис притащит, тогда и посмотрим, что за чудо в нас из бесшумки лупило.
Только сейчас Игорь сообразил, что не слышал выстрелов противника. А ведь и в самом деле, бесшумное оружие, как в романе про шпионов. Жить все страшнее и страшнее.
– А как мы второго догоним?
– Решительно. Он, дурак, приехал не со стороны города, а с трассы. К городу ему не прорваться, там дорога не расчищена, ее только до моего дома и разгребли. А чтоб на трассу вернуться, придется делать крюк. А мы срежем, здесь дорог хватает.
Буквально через пару секунд, будто подтверждая свои слова, он резко выкрутил руль, и машина, разворотив бампером сугроб на обочине, помчалась по снежной целине. Из-под колес веером разлетался снег, и казалось, что сейчас «Патриот» зароется в него наглухо, но высокий клиренс и полный привод – великое дело. Для русских дорог – самое то, а здесь была именно дорога, просто засыпанная снегом. Сколько ее не чистили, неизвестно, однако под колесами, под не таким уж и толстым слоем снега чувствовалось твердое основание, и машина уверенно перла вперед, не так и сильно замедлив скорость. Не очень комфортная и морально устаревшая, но по-русски крепкая подвеска, довольно слабый даже после форсировки, но удивительно тяговитый на «низах» движок… В общем, они успели.
Наверное, для водителя небольшой темной «вольво» было шоком, когда поперек дороги, толкая перед собой целый сугроб, с ревом идущего в атаку кабана вывалился обвешанный железом агрегат. Шеф вывернул руль так, что машина в какой-то момент пошла боком, посрамляя дрифтеров. Игорю на миг показалось, что сейчас они перевернутся, но уже через секунду тяжелая машина выровнялась и целеустремленно поперла на «вольво» лоб в лоб. И кто победит в этом столкновении, рамный джип или немолодой уже, конца прошлого века городской седан, сомневаться не приходилось.
К чести водителя иномарки, он не запаниковал и ухитрился сделать классический полицейский разворот. При этом машину закрутило чуть сильнее, чем нужно, и она неплохо приложилась боковой частью багажника о сугроб, но снег еще не успел слежаться в каменной твердости ледяную стену, и это уберегло транспортное средство от повреждений.
Взревел мотор… Нет, Игорь этого рева из кабины разгоняющегося УАЗа не услышал, но, судя по тому, как провернулись колеса «вольво», ее водитель с газом явно перестарался, и движок просто не смог бы работать тихо. И в торопливости этой была ошибка: автомобиль, даже на шипованной, если верить наклейке на тонированном заднем стекле, резине на укатанном обледеневшем покрытии с места тронулся куда медленнее, чем при аккуратной работе газом. Он еще только начал разгон в момент, когда должен был уже изо всех скрытых под капотом лошадиных сил мчаться прочь, и за те потерянные секунды внедорожник, успев набрать ход, с размаху ударил «вольво» в задний бампер.
От удара детище шведского автопрома швырнуло вперед и вновь закрутило. Как водитель сумел удержать машину, так и осталось для Игоря тайной, лично он не справился бы, однако это уже ничего не значило. «Патриот» ударил вторично, доламывая багажник иномарки, и могучим толчком выпихнул ее с дороги. Брызнул во все стороны взбаламученный колесами снег, «вольво» поползла вперед, толкая перед собой быстро растущий сугроб, но ее возможностей хватило буквально на пару десятков метров, а дальше она глубоко зарылась в рыхлую массу, и все усилия водителя уже не могли исправить положение.
– Вылезай, козел!
Игорь подбежал к застрявшей машине первым, на ходу доставая пистолет. На сей раз боевой, без всяких извращений с травматикой – жалеть противника он не собирался. В него, значит, из винтовки лупят, а он что, миндальничать должен? Сзади с упорством лося пер через снег шеф, но длинные ноги давали Игорю преимущество в беге по снежной целине.
– Вылазь, я сказал! Пристрелю!
В ответ донеслась матерная ругань с очень знакомым акцентом. Водитель и рад был бы вылезти, но машина успела достаточно глубоко зарыться в снег, и дверь просто не открывалась, встречая такое рыхлое и вместе с тем неподатливое препятствие. Подоспевший, наконец, шеф решил эту проблему быстро и кардинально, попросту врезав прикладом карабина по боковому стеклу. Стекло, не вынеся столь хамского обращения, тут же выразило протест, с неприятным шелестом осыпавшись вниз множеством крупных осколков. Шеф с видимым удовлетворением посмотрел на дело рук своих, чуть отступил назад и скомандовал:
– Покинуть машину! Живо!
Через разбитое окно на свет божий вылез… Ну кто бы мог подумать, какие люди – и без охраны! Пока без охраны. Перед ними собственной персоной предстал гарный западенский хлопчик Грицко Балюк. Слегка помятый, в разорванном пуховике, с распухшим ухом и царапинами на роже, но в целом живой и практически неповрежденный. И смотрел он так злобно, что, будь его взгляд материален, то испепелил бы не только тех, кто загнал его в этот проклятый снег, но и их машину, ближайшую рощу, а заодно, может быть, и пару кварталов не видимого отсюда города.
К счастью, паранормальные способности – удел научной фантастики, и пирокинезом Грицко не владел. Зато, как оказалось, умел летать, всего и надо-то было хорошенько дать ему в морду все тем же прикладом. Главное было не сломать ему челюсть, а то разговаривать толком не сможет, но шеф хорошо знал, куда и как бить. И даже удержался от того, чтобы добавить хлопцу тяжелыми ботинками по ребрам, хотя, Игорь это ясно видел, приложить мерзавца ему очень хотелось. Однако же не тронул, лишь голову склонил, глядя на вяло шевелящегося в снегу подчиненного. Теперь уже, похоже, бывшего подчиненного.
– У, кляты москали…
Ругался Грицко долго и изобретательно. При этом он с легкостью переходил с западенского суржика, в котором преобладали искаженные польские слова, на русский мат и обратно. Не было в этом потоке сквернословия только нормальной украинской речи – похоже, кроме «клятых москалей» других слов на этом языке Балюк и не знал. Игорю иногда начинало резать уши, а вот шеф слушал его спокойно и даже без особого интереса, только брови при звуках очередного, особо смачного проклятия приподнимал. Потом он осуждающе покачал головой и вдруг с силой впечатал приклад в лицо пленного, разом заставив его поперхнуться посреди фразы.
– Повторяться начал, – спокойно объяснил он удивленному Игорю. – Бери его – и пошли.
Грицко перевернулся на живот, кашляя и сплевывая кровью и осколками зубов. Сообразил, видать,
