Фридрих Незнанский - Глаза зверя
Поремский покивал головой.
— Значит, я ошибся, — задумчиво сказал он, — и вам действительно ничто не угрожает.
Нигматзянов подумал и ответил:
— Вы правы в одном, гражданин начальник. Одни люди умеют убивать, а другие умеют этим пользоваться. И те и другие остаются в живых, пока доверяют друг другу. Впрочем, это так — просто слова. Как я уже сказал, я не имею отношения ни к первым, ни ко вторым. А значит, нам с вами не о чем говорить.
— Плохо, — сказал Поремский. — Плохо, что вы так думаете. Не скажу, чтоб вы мне нравились, Нигматзянов, но все же идейных борцов, подобных вам, я еще могу хоть как-то понять. Но такие люди, как Сметанин или Кротов, не заслуживают того, чтобы жить среди людей. Это волки. У них нет принципов, у них есть только алчность и жажда крови. С вашей помощью или без нее, но я посажу этих мерзавцев.
— Тогда зачем вам нужен я? — прищурился Нигматзянов.
— Потому что с вашей помощью я посажу их быстрее. И возможно, это спасет кому-нибудь жизнь.
Некоторое время Алмаз Рафикович сидел молча, уставившись в пол и размышляя над сказанным. Затем вздохнул и поднял голову.
— Мне больше нечего сказать, — сказал он. После чего сложил руки на груди, повернулся к окну и погрузился в глубокое молчание, из которого его уже не смогли вывести никакие вопросы.
— Ну? — спросил Матвея Поремский, когда Нигматзянова увели. — Что скажете? Сможете перевоплотиться в этого субъекта или задача слишком сложная?
— В принципе для артиста моего уровня это несложно, — скромно ответил Матвей.
— Ой ли? — с сомнением спросил Поремский.
Матвей закинул ногу на ногу, насмешливо сощурил глаза и произнес голосом Алмаза Рафиковича:
— Одни люди умеют убивать, Владимир Дмитриевич. А другие умеют этим пользоваться. И те и другие остаются в живых, пока доверяют друг другу.
— Превосходно! — улыбнулся Поремский…
Все у них было готово, но какие-то неясные сомнения все же мешали Поремскому сосредоточиться и решиться начать операцию. И он понял, в чем дело.
Попросил народ выйти ненадолго, а сам набрал номер мобильника Турецкого. И когда Александр Борисович отозвался, изложил ему свои соображения. Однако встретил неожиданную поддержку шефа. Более того, Турецкий заявил, что лучше вряд ли и сам бы придумал, а если по ходу дела появятся какие-либо сложности, велел без всякого стеснения ссылаться на него. Мол, это он и дал такое указание группе. И между прочим, с санкции президента, вот прямо так, и без комментариев. Обрадованный Поремский позвал коллег и сообщил, что решение утверждено и никаких сомнений больше нет.
Камельков почему-то хитро улыбался…
4
Звонить решили из кабинета Поремского. Сотовый телефон Нигматзянова лежал на столе, рядом с инструкцией.
Камельков положил руку Матвею на плечо:
— Значится, так, дружок. Говори уверенно, но уважительно. Ты слышал, как с этим козлом разговаривает сам Нигматзянов. Следуй тем же курсом. Я правильно говорю, шеф?
— Правильно, — кивнул Поремский.
— А как насчет самодеятельности? — спросил Матвей.
— По мере необходимости, — ответил Миша. — Но особо не выпендривайся. И давай без своих глупых шуточек. Алмаз Рафикович — человек солидный и умный.
— В отличие от меня? — усмехнулся Матвей. — Понятно.
— Ну а понятно, так действуй. Номер телефона Кротова на сотовом, в графе «справочник».
— Без тебя знаю.
Артист взял со стола телефон.
— Не забудьте включить громкую связь, — напомнил ему Поремский.
Матвей кивнул. Нажав кнопку вызова, он долго ждал. Наконец Кротов отозвался:
— Слушаю.
— Алло, Михаил Иванович. Здравствуйте, это Алмаз.
— Понял, что не бриллиант, — донесся из динамика недовольный голос Кротова. — Что там у тебя случилось? Почему я ничего не слышал в новостях?
— Операция сорвалась. Девчонка отказалась.
Кротов помолчал, потом злобно процедил:
— Вот черт! Чему только их там Султан учит? На что такие бабки тратит? Кстати, я перевел на ваш счет половину суммы. Если вы не отработаете деньги в ближайшую неделю, я расторгну контракт, ясно?
— Ясно, Михаил Иванович. Мы исправим ошибку. Только…
— Вот и исправляйте! — рявкнул Кротов. — Кстати, я звонил тебе весь вчерашний день. Почему не брал трубку?
— Меня не было в городе. Пришлось отвозить девчонку обратно в деревню.
— А потом небось напился со своим белобрысым телохранителем?
— Вы же знаете, что нет. Зачем зря говорить?
— Ладно, ладно. Кстати, извини за Муслиева. Пока не получается его убрать. До меня дошли слухи, что менты взяли его под особый контроль.
Матвей посмотрел на Поремского — тот кивнул. Матвей снова заговорил в трубку голосом Алмаза Рафиковича:
— Вы помните наш уговор, Михаил Иванович? За Муслиева я сбросил вам плату. Боюсь, что теперь речь должна идти о другой сумме. К тому же первый вариант операции сорвался, а второй потребует дополнительных расходов.
Прежде чем заговорить, Кротов выдержал долгую паузу.
— Не получится, Алмаз, — сказал он наконец. — Сумма уже закрыта. Между нами был договор, и ты его выполнишь. А за Муслиева не беспокойся, рано или поздно мы его закроем.
— Боюсь, не было бы слишком поздно. Я хочу, чтобы вы правильно меня поняли, Михаил Иванович. Вы знаете, что задание, которое вы мне дали, противоречит моим принципам. Если я и берусь за него, то только за очень хорошие деньги и с гарантией полной конфиденциальности. Короче, я хочу, чтобы вы связали меня со Сметаниным. Я сам договорюсь с ним о сумме и обговорю подробности операции. Новой операции! Потому что девочек в этих мерзких делах я больше задействовать не стану.
— Ты много на себя берешь, Алмаз! — прорычал Кротов.
— А это уже не ваша забота. Вы, главное, передайте мои слова Сметанину. Если он хочет, чтобы задание было выполнено, он со мной поговорит. И желательно прямо сейчас. Это все. До свидания, Михаил Иванович, и учтите — я говорил вполне серьезно.
Матвей нажал на «отбой» и положил трубку на стол.
— Уф-ф, — выдохнул он и вытер со лба воображаемый пот. Посмотрел на следователей: — Ну как?
— Нормально, — сказал Поремский. — В конце говорил жестковато, но думаю, что не перегнул.
— А тебе как? — спросил Матвей Камелькова.
Тот пожал плечами:
— Гений, что еще сказать.
— Что делать теперь? — поинтересовался Матвей.
— Теперь? — Поремский пожал плечами. — Ждать. Просто ждать.
— И сколько?
— Думаю, не больше часа, — сказал Виктор Солонин. — Сметанин обязательно перезвонит. Насколько я его знаю.
— Что еще за новости? — удивился Камельков. — Откуда вы его знаете?
— Приходилось просматривать его досье, — сказал Солонин. — Этот человек не привык швырять деньги на ветер, и если ситуация выходит из-под контроля, предпочитает действовать сам, а не ждать у моря погоды. Держу пари, он перезвонит в ближайшие двадцать минут.
— Идет, — кивнул Камельков. — Спорим на бутылку шампанского. Время пошло.
Матвей посмотрел на часы.
— Значит, ждать, — задумчиво сказал он. — Ну, положим, пара часов у меня есть. Только чем же мне заняться?
— Чем хотите, — сказал Поремский. — Попейте чаю, поразгадывайте кроссворды.
Однако чаевничать артисту не пришлось. Сотовый, лежащий на столе, запиликал.
Поремский взял трубку и глянул на дисплей.
— Обратный номер не определяется, — сообщил он. — Вероятно, у него на трубе стоит антиопределитель. — Поремский передал трубку Матвею: — Держите. И не забудьте, вы Алмаз Нигматзянов.
Матвей взял трубку и приложил к уху:
— Алло.
— Алмаз Рафикович? — произнес негромкий, хрипловатый голос.
— Да.
— Михаил Иванович сообщил мне, что вы хотите о чем-то со мной поговорить. Так ли это?
— Смотря, кто вы такой, — ответил Матвей.
— Не валяйте дурака. Вы знаете, кто я.
— И все-таки…
— У меня нет времени на перепалки, — оборвал Матвея говорящий. — Встречаемся сегодня в пять часов вечера.
Матвей посмотрел на Поремского — тот кивнул.
— Где? — спросил Матвей.
— В том самом ресторане, где отказалась работать ваша протеже. Я буду сидеть у окна. Постарайтесь приехать один, в крайнем случае возьмите с собой вашего постоянного спутника Лобова. Если не приедете — пеняйте на себя. Это все.
Связь отключилась. Матвей положил трубку на стол и посмотрел на Поремского.
— Интересное кино, — сказал он. — Кто же пойдет на эту встречу?
Поремский усмехнулся. Матвей перевел взгляд на Солонина — на лице у того застыла такая же усмешка. Матвей нахмурился:
— Не хотите же вы сказать, что я пойду на встречу с вашим бандитом? — с тревогой в голосе поинтересовался он.
