Антон Некрасов - Джихад-Такси 2008
Диана зажмурилась.
* * *— Джемал, стой! Что ты делаешь? Опусти оружие!
Он узнал голос отца и вздрогнул от неожиданности.
«Хундай» с тремя пятерками на номерном знаке остановился позади «Шевроле» ассирийцев, и Нугзар первым выскочил из салона. Куртка расстегнута, ворот рубашки сбился, седые волосы поблескивают в свете выкатившейся на небосклон полной луны.
— Отец?
Пассажирская дверца с противоположной стороны тоже распахнулась. Гогричиани! Джемал опустил пистолет. Гиваргис продолжал целиться ему в грудь.
— Э-э-э, в чем тут дело? — Нугзар уже стоял рядом с Бит-Байро по ту сторону калитки. — Что ты задумал, Тиглат, а? Решил убить моего сына, да? Разве мы так с тобой договаривались?
— Да ты что, Нугзар? — ассириец широко развел руки в стороны, демонстрируя тем самым отсутствие какой-либо агрессии в своих действиях. — Никто не собирался его убивать. Зачем мне это? Ты просил нас с Гиваргисом найти его, и мы нашли. Я как раз собирался звонить тебе…
— В самом деле?
Нугзар встал таким образом, чтобы оказаться между вооруженным автоматом Гиваргисом и своим сыном. Ассириец, беззвучно скрипнув зубами, вынужден был опустить оружие.
— Где Диана? — Гурам навалился грузным телом на низенький дощатый забор.
— В доме, — Джемал уронил взгляд. — Только денег у нас с собой нет…
— Э-э-э, о чем ты говоришь, да? — дыхание Гогричиани сбилось. — Какие деньги? Не нужны мне никакие деньги. Я их еще заработаю, да? Разве об этом сейчас речь?
— Ну, не знаю, — Джемал совсем стушевался. — Этот вон от меня именно деньги требовал.
Он кивнул в сторону Тиглата. Нугзар развернулся к ассирийцу лицом, и брови его сурово сдвинулись к переносице:
— Ты требовал денег с моего сына, Тиглат?
— Он меня неправильно понял, Нугзар, — поспешил возразить Бит-Байро. — Зачем так все обострять? Я предлагаю пройти в дом и спокойно обсудить сложившееся положение.
Нугзар не ответил, но последние слова Тиглата упали на благодатную почву. Решительно толкнув калитку, абхаз зашел на территорию палисадника. Гогричиани поспешно последовал за ним. По щекам и шее Гурама обильно струился пот. Джемал ушел в сторону, пропуская вперед своего отца и отца Дианы. Последними на территорию ступили ассирийцы. Глаза Бит-Байро хищно стреляли по сторонам, фиксируя каждую мелочь. Гиваргис внешне оставался спокоен, но Джемал догадывался, что сейчас все внимание этого типа сосредоточено именно на нем…
Нугзар остановился как вкопанный, заметив фигуру в окне. Гогричиани ткнулся ему в спину.
— Что?..
Закончить вопрос Гураму не потребовалось. Он и сам увидел свою дочь.
* * *Со своего наблюдательного пункта Даур видел, как к месту событий прибыл еще кто-то. «Хундай» пронесся сначала мимо его «шестерки», а затем и мимо него самого. Машина остановилась у калитки, а затем из нее вышли два человека. Даур узнал грузную фигуру Гурама Гогричиани. Второй человек сразу ушел в тень, и разглядеть его молодому человеку не удалось. Он заметил только, как блеснули седые волосы.
Минуты две помявшись в нерешительности и наблюдая за разговором увеличившейся в размерах компании со стороны, Даур все-таки двинулся вперед. Что-то показалось ему смутно знакомым в осанке второго человека, приехавшего с Гогричиани.
Седовласый первым направился к дому, и, когда он сделал несколько шагов, свет из раскрытого окна упал ему на лицо. Даур, находившийся к этому моменту уже у кромки забора, вскрикнул от неожиданности.
Нугзар Евлоевич явно постарел за минувшие годы, но черты его лица остались прежними, и спутать их с любыми другими было бы крайне затруднительно. Особенно для Даура. Сейчас на молодого человека смотрело лицо с фотографии, лежащей в нагрудном кармане его рубашки. Он сам, мать и отец… Даур не верил собственным глазам.
Ассирийцы первыми оглянулись на его крик. Затем голову повернул и Джемал. Нугзар оторвал взгляд от окна и заметил Даура. Не обернулся только Гурам.
— Диана… — он протянул руки к дочери. — Диана, я…
Лицо Нугзара болезненно скривилось. В этот момент он почувствовал, как сжалось его сердце. Он широко раскрыл рот, как выброшенная на сушу рыба, и несколько раз моргнул.
— Отец!
Даур лихо перепрыгнул через забор.
— Даур?.. — голосу Нугзара недоставало уверенности.
Джемал удивленно переводил взгляд с отца на человека, с которым ему пришлось сойтись в рукопашной схватке в гараже, и обратно.
— Э-э-э, я знал, что найду тебя, да? — Даур секунду постоял на одном месте, а затем рванулся вперед через территорию палисадника. — Так ты жив, отец? А я…
Раскатистый громоподобный звук разорвавшейся гранаты оглушил Даура. Невидимая волна ударила его в грудь и швырнула на спину. Перед глазами вспыхнули мириады звезд…
* * *У Даура было такое ощущение, будто он вновь стоял у могилы матери. Только вот крест на свежем могильном холмике был не покосившимся деревянным, а массивным гранитным. И вокруг не было земляков, попеременно подходивших к Дауру и выражавших свое соболезнование. На этот раз у могилы стояло только два человека. Сам Даур и его вновь обретенный брат. В наручниках. Лицо Джемала сильно осунулось с тех пор, как Даур видел его в последний раз. На щеках проступила густая щетина. Глаза потухли. Даур невольно поймал себя на мысли, как бы чувствовал себя он сам, если бы был косвенно повинен в смерти отца. Хотя, если разобраться в ситуации более детально, он и так был повинен, только вина эта была значительно меньше, чем вина Джемала. Даур проклинал себя за то, что принял в тот злополучный день предложение Тиглата Бит-Байро. Если бы не ассирийцы, ничего такого могло бы и не случиться. Но Даур лгал самому себе. Бит-Байро не был виновен в смерти его отца, которого Даур долгие годы считал погибшим…
С гранитного креста на двух молодых людей, улыбаясь, смотрел Нугзар Акубардиа. Его седые волосы на снимке слегка развевались, и это создавало обманчивое впечатление, что на них смотрел живой отец.
Джемал едва заметно шевелил губами, то ли обращаясь к погибшему, то ли читая молитву.
Даур оглянулся.
В пяти метрах от них у подъездной дорожки притулился милицейский «воронок». Широкоплечий мужчина в форме, облокотившись о капот, пристально наблюдал за Джемалом. Второй милиционер остался сидеть за рулем автомобиля.
Джемала доставили на кладбище под конвоем прямо из следственного изолятора. Несмотря на всю тяжесть статей Уголовного кодекса, по которым молодой человек должен был предстать перед судом в самом обозримом будущем, ему пошли навстречу и разрешили проводить отца в последний путь. По завершении панихиды он обязан был вернуться в камеру.
— Слушай, я не понимаю, брат, — Даур с трудом проглотил вставший в горле ком. — Он что, действительно думал, что нас с мамой нет в живых, да?
— Да, — Джемал кивнул. — Он говорил мне о вас. Я знал, что у меня был брат. А теперь знаю, что есть…
— И как такое могло быть, да?
— Отец ушел в горы, а когда вернулся, от соседей узнал, что его дом разбомбили. А жена с ребенком погибли. Я так от него слышал… — Джемал повернулся лицом к брату. Шрамы на левой щеке от осколков гранаты понемногу начинали затягиваться. — Насмотревшись на ужасы войны, отец уехал в Сочи. А оттуда в Москву. Начал крутиться… Ну, ты понимаешь меня? Да?
Даур ничего не ответил. Он знал о том, что во время мятежа 1992–1993 гг. в Абхазии царила полная неразбериха. Появилась масса противоречивой информации о гибели тех или иных людей. А на самом деле многие из тех, кого считали «пропавшими без вести» или погибшими, просто переселились в Россию. Разлученные во время войны родственники до сих пор иногда находили друг друга. Особенно если они были из разных регионов. Первые свято верили в то, что вторые погибли, и наоборот.
Даур вновь перевел взгляд на снимок Нугзара.
— Какой он был, а? Расскажешь мне.
— Расскажу, конечно, — теперь уже Джемал с грустью оглянулся на поджидавший его «воронок». — Если навещать меня будешь…
— Э-э-э, зачем так говоришь? — обиделся Даур. — Разумеется, буду. Как же я брата родного не навещу?
Джемал натянуто улыбнулся. Брата! Могли он подумать тогда в гараже, когда бил «бомбилу» домкратом в грудь, что этот человек окажется его братом и к настоящему моменту единственным родным человеком? Конечно, не мог. О Диане Джемал старался не думать. Хотя отлично знал, что девушка так же, как и он, находится сейчас под следствием. И срок ей, вероятно, грозил еще больший. И это при том, что Джемал не собирался намеренно топить ее.
Угрызения совести по поводу того, что он собственноручно вручил Диане гранату, не оставляли молодого человека ни на минуту. Ведь он не давал ей никакого сигнала, а гранату она все-таки бросила. Расчетливо, целенаправленно… В этом Джемал не сомневался. Что послужило тому причиной? Внезапное появление Гурама Гогричиани? В ненависти Дианы к своему родителю сомневаться не приходилось… Или у нее были другие мотивы?..
