Александр Смирнов - Чернокнижник
— Неужели никто не остался? — подумал он. — Неужели опять нищета? Нет, надо позвонить, не может так быть, должна же быть справедливость.
Он подошёл к телефону и снял трубку. Однако наушник молчал.
— А что у нас с телефоном? — спросил Владимир Петрович.
— Опять за неуплату отключили, — спокойно ответила Ольга Сергеевна.
— Почему? — не понял муж. — Я же на халтуре неплохо зарабатывал.
Он посмотрел на жену, которая опять спрятала от него глаза и виновато отвернула голову.
— И эти сосиски! Оля, где деньги?
Муж быстро направился к платяному шкафу, где между постельным бельём жена обычно держала сбережения.
— Володя, не трогай! Это на чёрный день! — кричала Ольга Сергеевна, поспевая за мужем.
— Какой к чёрту чёрный день? Да у нас вся жизнь теперь, как чёрный день! — отвечал муж.
Он подошёл к шкафу и открыл дверцу.
— Не дам! — вдруг раздался дикий вопль.
Владимир Петрович повернулся в сторону жены. Обезумившая женщина с искажённым лицом, как кошка, прыгнула на него и вцепилась своими острыми когтями в лицо.
— Не дам! — кричала она.
При этом Ольга Сергеевна наносила один удар по лицу мужа за другим.
— Не отдам! Это на чёрный день! — кричала жена.
Атаки жены были настолько сильными, что у мужа не хватало сил отбиться от них. Спасти глаза — вот единственное, на что был способен сильный мужчина.
По той неистовой силе, которая обнаружилась в женских руках, по пене, которая собиралась в уголках губ и стекала по искажённому, звериному лицу, Владимир Петрович догадался, что произошло.
После очередной атаки Ольга Сергеевна внезапно обмякла и потеряла сознание.
В приёмном покое Владимир Петрович видел, как его супруге вкололи какой-то укол, и она уснула со счастливым лицом.
— Пройдите, пожалуйста, — услышал он возле себя.
Он повернулся и увидел доктора.
— Вам необходимо обработать раны, — пояснил доктор.
— Я могу надеяться? — спросил Владимир Петрович и кивнул в сторону кушетки, на которой лежала его супруга.
— Это единственное, что нам осталось, — ответил доктор.
— Всё так плохо?
— Нет, теоретически шансы, несомненно есть…
— А практически?
— Практически необходимы импортные лекарства, — пояснил доктор, — а они стоят очень дорого.
— А в клинике препаратов нет, — попробовал продолжить мысль доктора Владимир Петрович.
— Почему нет? Есть. Только они отечественные.
— А отечественные препараты не подойдут?
— Теоретически подойдут.
— А практически?
Доктор отрицательно помотал головой.
— Сколько же стоят эти импортные лекарства?
— Я выпишу вам рецепт.
Доктор сел за стол и быстро заполнил бланки.
— В какой аптеке можно их купить? — спросил Владимир Петрович.
— Вы их нигде не купите, — пояснил доктор.
— Для чего же вы тогда выписали их?
— Чтобы вы знали цену. У меня эти лекарства есть.
Владимир Петрович ещё раз посмотрел на рецепт и увидел справа от непонятных названий еле заметные цифры. Внизу столбика была подведена черта, под которой была отчётливо выведена сумма. Деньги действительно были огромными.
— Это всё? — почему-то спросил Владимир Петрович.
— Всё, — подтвердил доктор.
От той цифры, которую увидел муж больной, в глазах потемнело. Пульс так начал барабанить в вески, что на какое-то время оглушил Владимира Петровича. Эмоции, это они способны довести человека до инфаркта, они заставляют человека совершать подвиги или идти на самые дерзкие преступления. Они не могут только одного — спокойно думать. Это способен делать только мозг и то не весь, а только какая-то его часть, спрятанная далеко-далеко, среди извилин, так далеко, чтобы никакие эмоции не способны были добраться до него. И когда человек, доведённый до отчаяния, уже готов смириться с ударами судьбы и перестаёт сопротивляться, мозг выдаёт решение проблемы, которое вновь и вновь заставляет взять себя в руки, чтобы идти вперёд.
Владимир Петрович вдруг вспомнил из-за чего произошёл припадок у жены. Она хотела защитить деньги, которые хранились в шкафу на чёрный день.
«Значит, она складывала деньги и ни на что их не тратила, — начал свою логическую работу мозг». Самая совершенная в природе вычислительная машина моментально произвела подсчёт: Той сумы должно было хватить на лекарства.
— У меня есть эти деньги! — радостно заявил Владимир Петрович доктору. — Мне хватит на лекарства.
Владимир Петрович, забыв про то, что ему необходимо было в больнице обработать раны исцарапанного лица, побежал домой. Он влетел в квартиру даже, не обратив внимание, что входная дверь была не закрыта. Даже когда он подошёл к шкафу, он не понимал ещё, что произошло. И только когда он увидел пустые полки и бельё, разбросанное по полу, всё стало ясно.
* * *Следователь закончил писать протокол и посмотрел на арестованного.
— Значит, это у вас ни от стекла? — спросил он, глядя на исцарапанное лицо допрашиваемого.
— Это жена, — ответил тот.
— А мы думали, что это от стекла, которое вы разбили в сберкассе.
Арестованный грустно ухмыльнулся.
— Вас по этим приметам так быстро и поймали, — объяснил следователь.
— Где мне расписаться? — спросил Владимир Петрович.
— Распишитесь на каждой странице, а в конце напишете: «…с моих слов записано верно, мною прочитано». Затем поставите число и роспись.
Арестованный выполнил всё, что ему сказал следователь и отдал протокол допроса.
— Мне много дадут? — спросил он.
Следователь ничего не ответил. Он нажал на кнопку и дверь камеры открылась.
— Уведите задержанного, — приказал он конвоиру.
Дело практически было закончено. Оставалось соблюсти кое-какие формальности и можно передавать его в суд. Однако Малышев вместо этого зачем-то поехал в психиатрическую больницу, чтобы встретиться с лечащим врачом жены обвиняемого.
— Иванова Ольга Сергеевна? Ну, как же, отлично помню. Она умерла недавно.
— То есть как это умерла? — не понял следователь.
— А что вы удивляетесь? У неё практически не было шансов.
— Неужели у неё было всё так плохо?
— Знаете ли, не все способны адаптироваться к так называемой перестройке.
— Вы хотите сказать, что причиной её смерти явилась перестройка?
— А вы пойдите на любое кладбище и посмотрите возраст свежих захоронений. Вместо восьмидесяти, девяносто лет, вы там увидите сорок, пятьдесят.
— Вы хотите сказать, что адаптироваться к перестройке ни у кого нет шансов?
— Почему же ни у кого? Молодые организмы вполне способны перестроиться. А у стариков и людей среднего возраста шансов конечно меньше, чем у молодёжи.
— Для чего же вы тогда заставили её мужа покупать лекарства за баснословные деньги?
— Я ничего не заставлял.
— Как это не заставляли? А этот рецепт, кто выписывал?
Следователь достал листок и показал его доктору.
— Кто это написал?
— Ну, я.
— А говорите — не заставлял.
— Я и сейчас это утверждаю. То, что вы мне показываете, носит исключительно рекомендательный характер. В клинике имеются отечественные препараты, которые вводятся больным совершенно бесплатно. Кстати очень эффективных, не хуже импортных.
— Для чего же тогда вы выписали этот рецепт?
— Я не открою для вас тайну, если скажу, что большинство наших граждан не доверяют отечественным препаратам.
— Но ведь вы сами сказали, что она была обречена. К тому же бесплатные препараты не хуже импортных.
— Вы извините, молодой человек, но ваше ведомство тоже обязано обеспечивать общественный порядок бесплатно, однако граждане за свою безопасность тоже вынуждены вам платить. Или может быть ваша контора не крышует?
Следователю этот аргумент было крыть нечем. Он попрощался с доктором и ушёл.
На очередном допросе следователь достал папку с делом и, не моргая, уставился на арестованного.
— Всё, теперь суд? — спросил Владимир Петрович.
— Нет, — ответил следователь.
Он решительно достал из стола бланк освобождения из-под стражи и заполнил его.
— Вы решили изменить меру пресечения?
— Нет, я прекращаю дело.
При этом следователь вытащил из дела значительную часть листов разорвал их и выбросил в урну.
— Зря вы так, — сказал Владимир Петрович, — вас же самого посадить за это могут.
— Не посадят, — ответил следователь.
— Я в том смысле, что я всё равно пойду и ограблю что-нибудь. Мне деваться некуда. И тогда всё всплывёт.
— Не ограбите.
— Это почему же? Мне лекарства во, как нужны! — Владимир Петрович провёл ребром ладони по горлу.
— Не нужны. Она умерла, — сказал следователь.
После совещания начальник попросил Малышева задержаться. Когда все сотрудники покинули кабинет и в нём остались только начальник, Малышев и капитан, шеф спросил:
