Мария Жукова-Гладкова - Три билета в Париж
– А это что? – спросила Светлана.
– Ты бы лучше гранату засунул, что ли, – заметила Александра. – Нож как-то не по-современному.
– Или «пояс шахида» себе на пузо приспособил.
– Или хотя бы патронными лентами обвязался, – добавила Александра.
В комнату ворвалась Анечка:
– Долго вы еще будете собираться?!
При виде дочери Александра опять открыла рот. Анечка была облачена а-ля Анка-пулеметчица.
– Ну как? – спросил Горыныч.
– И я пулемет покачу на веревочке! – сообщила девочка. – А на нем будет подушечка с кольцами.
Светлана просто покрутила пальцем у виска.
У Горыныча тем временем зазвонил телефон. Он послушал, что ему сказали, и сообщил, что народ – в основном пенсионеры, которые активно поддерживали Горыныча с начала политической карьеры, – уже собирается на площади перед ЗАГСом. Также подтягивается молодежь. Видимо, молодежь решила просто весело провести выходной день.
– Поехали, девочки. Семейная жизнь ждет.
У машины прогуливался банкир Пьянчугин, облаченный в смокинг.
– Какие люди! – воскликнула Александра.
– И как они одеты, – добавила себе под нос Светлана. – Вы будете очень хорошо смотреться вдвоем, – сказала Александра, которая из-за кокошника значительно возвышалась над всеми собравшимися.
Пьянчугин облобызал подруг, поднял на руки Анечку и отнес в машину с Бабой-ягой в фате на капоте. Туда же проследовали Светлана с Александрой. Александре, правда, пришлось снять кокошник. Горыныч предлагал ей высунуть голову в люк. Она отказалась, заметив, что сейчас не лето.
Наконец все расселись по машинам (за молодыми следовали телохранители и московские приятели Горыныча) и поехали к ЗАГСу. Машины периодически делали остановки в пути, Горыныч взбирался на верх бронированного «Мерседеса» и толкал речь перед мгновенно собирающейся толпой. Видимо, лавры Ленина на броневичке не давали ему покоя, поэтому и старался. У него с собой был матюгальник, поэтому его слышали все в радиусе по крайней мере километра.
Наконец кавалькада машин (а по пути к процессии присоединились многие автомобилисты и машины ГАИ) прибыла к ЗАГСу. Жалкие группки гостей, прибывшие вместе с невестами в белых платьях, как-то скоренько ретировались, чтобы пропустить огромную толпу, сопровождающую женящегося политика. Щелкали вспышки фотоаппаратов, работали многочисленные телекамеры – своих представителей прислали все российские каналы и многие западные. Снимали с разных ракурсов, микрофоны совали под нос всем сопровождающим политика.
Горыныч явно предполагал, что будет такая шумиха, опять быстренько вскарабкался на бронированный «Мерседес» (с ловкостью обезьяны, имеющей большой навык лазанья по пальмам), выставил вперед руку с Бабой-ягой в фате, в другой держал матюгальник, в который и вещал. Речь периодически прерывалась бурными продолжительными аплодисментами.
– Чего этот придурок, за которого я выхожу замуж, хочет добиться? – устало вздохнула Света.
– Он хочет быть президентом, – заметил Пьянчугин, который оставался с подругами в машине. – Заранее подготавливает почву.
Александра со Светланой вылупились.
– Что, правда?.. – с трудом выдавила из себя Светлана.
– А почему нет? Ну чем не вождь народа? Одет ярко и броско, ни с кем не спутаешь – и никто никогда даже предположить не сможет, во что вырядится в следующий раз, так что такого президента обязательно заметишь – где угодно, с крыши «Мерседеса» речи толкает – а историю у нас все изучали, знают, как вожди с транспортных средств к народу обращались и к чему это привело. Демонстрации регулярно организует, а народ уже заскучал по демонстрациям. То в вытрезвитель попадет – значит, близок к народу, то с тремя бабами сразу выплясывает и на всех жениться обещает. Сегодня в виде протеста против произвола органов женится. Кому еще приходило в голову выступать против произвола властей женитьбой?
Горыныч тем временем призывал народ последовать его примеру: устроить массовое бракосочетание против произвола властей.
Кто-то из толпы крикнул, что таких женящихся надо бы по сумасшедшим домам распихать.
– У нас на всех сумасшедших домов не хватит!
– Это он верно заметил, – сказала Александра. – На то количество политиков, которое теперь развелось, точно не хватит. Хотя можно им детские сады выделить в связи с демографическим кризисом.
Горыныч наконец речь закончил, слез с крыши «Мерседеса», распахнул дверцу машины и объявил в матюгальник:
– Моя невеста! Встречайте!
Однако первым вылез Пьянчугин, который сидел сзади с дамами. Обычно свидетель садится вперед, но поскольку тут жених постоянно выскакивал для произнесения речей, то свидетель сидел сзади.
Пьянчугин в смокинге раскланялся толпе. Толпа временно смолкла, потом разразилась одновременно хохотом и свистом. Представители СМИ сунули Пьянчугину под нос несколько микрофонов с просьбой представиться. Он работает в школе учителем?
– Я разве похож на школьного учителя? – обиделся Пьянчугин. Я – банкир. – И назвал свой банк, в компьютерную сеть которого злоумышленники недавно запустили вирус.
– И вы поэтому из протеста женитесь? – спросила какая-то ехидная журналистка. – Или замуж выходите?
– Я – свидетель, – гордо объявил Пьянчугин. – А вот невеста!
Следующей вылезла Александра, по ходу надевая кокошник.
Собравшиеся на площади перед ЗАГСом опять притихли. Горыныча рядом с Александрой в кокошнике было вообще не видно. Александра решила немного повеселиться (в кои-то веки прославилась) и гаркнула (без матюгальника) свое любимое:
– Р-р-равняйсь! Смир-р-рно!
Видимо, многие журналисты и почти все пенсионеры успели послужить в армии.
– Вольно! – дала команду Александра.
Нахальная журналистка, ростом с одну ногу Александры (они рядом напоминали Моську и Слона), уточнила, не являлась ли уважаемая дама героиней недавних сюжетов, связанных с террористическим актом в Америке.
– Да. Террористический акт в Америке совершили мои ученицы, – кивнула Александра. – Я занималась их физической подготовкой.
– А замуж выходите в знак протеста против использования полученных у вас физических навыков во время террористических актов? Или использования их в Америке? Или неправильного использования?
– Девушка, хотите у меня на плече посидеть? – спросила Александра у журналистки. – Или на загривке?
И, не дожидаясь согласия журналистки, подхватила ее одной левой и подняла в воздух, потом водрузила себе на шею. Журналистка оказалась там с микрофоном. Хорошо, шнур был длинный, и оператору не пришлось прыгать.
– Тебя на себя не посажу, – сказала ему Александра. – Мужиков я себе на шею не сажаю.
– А как же известный политик? – Журналистка никак не хотела успокаиваться и на шее у Александры чувствовала себя вполне комфортно.
– Я к политику не имею никакого отношения, – молвила Александра.
– Но вы же выходите за него замуж? Или женитесь на нем?
– Не я. Вот невеста, – и Александра пошире открыла дверцу «Мерседеса». – Вылазь!
Вылезла Анечка с патронными лентами через грудь.
– Вообще-то это называется совращение несовершеннолетних, – заметил один парень-журналист. – Где родители ребенка?
– Вот! – Анечка гордо показала на Александру. – Я просто еще не выросла, как мама!
– А отец куда смотрит? – спросила нахальная журналистка, сидя у Александры на плечах.
– Отец руководит своим сегментом питерского рынка криминальных услуг, – вставил Горыныч, который явно был недоволен, что ему теперь уделяют мало внимания. – Отец крупный криминальный авторитет по кличке Кабан.
– Да какой папа кабан?! – воскликнула Анечка. – Он больше на зайца похож. Только толстого зайца.
Журналистка на этот раз чуть не свалилась с шеи Александры.
Наконец, без объявлений из «Мерседеса» вышла Светлана. Но на нее никто особого внимания не обратил. Остальные персонажи были гораздо интереснее и колоритнее. Однако Горыныч подхватил ее на руки и рявкнул в матюгальник:
– Расступись! Я жениться иду!
Народ расступился, журналисты принялись снимать и фотографировать Светлану. За Горынычем последовали Александра с журналисткой на шее и оператором под мышкой, Анечка, которая катила пулемет на веревочке, банкир Пьянчугин, приглашавший всех держать деньги в его банке, потом целая свора телохранителей и гости.
У дверей ЗАГСа их ждали с хлебом-солью и водкой. Выпили все, кроме Анечки и телохранителей. Сама процедура бракосочетания отняла не очень много времени. Последовавшая речь молодого мужа была гораздо дольше.
После окончания церемонии бракосочетания, при приближении к дверям ЗАГСа Анечка объявила, что хочет писать.
– Я вообще тоже хочу, – сказала Света. – Давай, муженек, ты выходи, толкай речи, а мы пока справим естественные надобности. Пошли, Саша!
