Дик Фрэнсис - Скачка тринадцати
— Потому что я был с ним незнаком.
— Но…
— Перед тем как дать деньги на уплату залога, я встречался с ним всего один раз. В тот день, когда я приобрел у него лошадь. Кстати, лошадь оказалась очень хорошая. Кобыла. Можете поставить на нее в завтрашней скачке.
Адвокаты оживились. Дремоту как рукой сняло. Председатель нахмурился.
— Но если вы не были знакомы с Натбриджем, почему же вы внесли за него залог?
— Потому что его мать была в отчаянии. Я сделал это ради нее, — Джулз кивнул в сторону миссис Натбридж. — Я сделал это потому, что она плакала. Потому что она англичанка, как и я. Неужели бы вы сами не пришли на помощь земляку-американцу, если бы он попал в беду где-нибудь за границей? Да, в конце концов, я сделал это потому, что я так захотел!
Наступила пауза. Потом леди из комиссии откашлялась и с улыбкой спросила:
— Извините, мистер Харлоу, но нельзя ли узнать: десять тысяч долларов для вас очень большая сумма?
Джулз Харлоу улыбнулся.
— Не очень. Я прошу вас заставить Патрика Грина вернуть то, что мне принадлежит, не потому, что нуждаюсь в деньгах. Дело в принципе. Он ведь вас всех хочет обвести вокруг пальца!
В комнате воцарилась тишина. Харлоу еще раз набрал в грудь воздуху и продолжал:
— Если бы я не мог позволить себе потерять десять тысяч долларов, я не пришел бы на помощь миссис Натбридж. Но я, разумеется, никогда не собирался оплачивать судебные издержки ее сына. На каком основании? Я ни разу не говорил о судебных издержках — ни с Патриком Грином, ни с Карлом Корунной, ни с Сэнди Натбриджем. Я положился на то, что Натбридж явится в суд. Он так и сделал. Я положился на то, что юрист вернет мне деньги, которые я ему доверил. А он оставил их себе. Я доверился барышнику — и адвокату. Кому из них доверились бы вы?
Арбитражная комиссия посовещалась и на следующий день объявила, что не видит смысла проводить расследование и что дело считается закрытым.
— Это я все испортил! — мрачно сказал Джулз Харлоу за завтраком несколько дней спустя.
— Ну, что вы! — утешил его Дэвид Винн. — Мне говорили, что комиссия поверила вам больше, чем Патрику Грину.
— Но… но тогда почему?..
— Ну, они вообще очень редко дисквалифицируют своих коллег-адвокатов. Они могут быть совершенно уверены, что по Грину тюрьма плачет, но, если есть хоть малейшие сомнения в его виновности, они оставят дело без последствий. Всякое сомнение толкуется в пользу обвиняемого, разве вы не знали?
Джулз Харлоу молча смотрел на Винна. Тот принялся уничтожать гору гречневых оладий с бананами.
— Значит, Патрик Грин все же вышел сухим из воды, — промолвил Харлоу.
Дэвид Винн сдобрил оладьи ложечкой взбитого масла и театрально взмахнул вилкой:
— Как бы не так!
— Мои деньги остались у него.
— Ну, я вас с самого начала предупреждал, что деньги вам вернут вряд ли.
— Ну, значит, он все-таки выкрутился.
Дэвид Винн деловито уплетал оладьи.
— У меня есть очень надежные источники информации. Мне многое известно, знаете ли. Мне известно, что вы произвели потрясающее впечатление на арбитражную комиссию. Они говорили, что вы — на редкость искренний свидетель.
Винн помолчал.
— И если дело дойдет до суда, поверят вам, а не Патрику Винну.
— Тут ключевое слово — если!
— Вот об этом-то я и хотел с вами поговорить. Путь к суду лежит через обвинение и взятие показаний под присягой. После этого следует предложение уладить конфликт без суда. Так вот, Патрик Грин согласен на это.
— Не понимаю, чему вы так радуетесь, — угрюмо заметил Харлоу.
— Скоро поймете.
Улаживание конфликта тоже продвигалось с черепашьей скоростью, но в конце концов Дэвид Винн пригласил своего клиента на встречу с посредником. Точнее, посредницей. Она оказалась доброй бабулей, усовершенствованной версией миссис Натбридж.
— Наша цель, — сказала посредница, — определить условия соглашения между мистером Грином и мистером Харлоу, не тратя времени и денег на судебное разбирательство.
Она помолчала.
— Я говорила с мистером Грином.
Новая пауза.
— Он согласен обсудить условия.
— Полагаю, это значит, — не без иронии заметил Дэвид Винн, — что он согласен избежать потери своего дома, машины, офисного оборудования и вообще всего имущества. Он согласен избежать штрафа в тройном размере. Он согласен не оплачивать судебных издержек в качестве проигравшего. Как это благородно с его стороны!
— На каких условиях вы согласны примириться с ним?
Джулз Харлоу внезапно осознал, что это означает. «Господи помилуй! Патрик Грин признает, что виновен!»
Действительно, столкнувшись с реальной возможностью быть осужденным за присвоение денег и нарушение доверия — что автоматически повлечет за собой лишение адвокатской лицензии и права заниматься юридической деятельностью, — Патрик Грин внезапно понял, что, пожалуй, лучше будет вернуть Джулзу Харлоу и миссис Натбридж хотя бы часть тех денег, которые он у них зажал. В конце концов, деньги найти можно — даже если для этого придется устроиться продавцом в супермаркет.
Посредница сказала:
— Мистер Грин предлагает вам пять тысяч долларов — половину той суммы, которую вы предоставили в счет залога.
— Пусть мистер Грин умножит на два, — любезно ответил Дэвид Винн. — Или даже на четыре — если мой клиент окажется мстителен.
— Мистер Грин потратил эти деньги на уплату долга кредиторам, которые угрожали ему физической расправой.
— Какая жалость! Давайте все поплачем! — сказал Винн. — Мистер Грин лишил миссис Натбридж пенсионного фонда.
Джулз Харлоу слушал, как зачарованный.
— Но ведь Сэнди Натбридж выплачивает ей деньги, которые она одолжила ему в счет залога! — отпарировала посредница. — Долги миссис Натбридж — это проблема ее сына.
— Патрик Грин дважды доносил на Сэнди Натбриджа в ВНС, — сухо заметил Винн. — Его целью с самого начала было украсть у человека, которого он называл другом целое состояние под видом несуществующего гонорара. Десять тысяч мистера Харлоу оказались просто приятным сюрпризом.
— Мистер Грин вернет мистеру Харлоу половину его денег.
— Нет, — спокойно возразил Винн. — Все.
— У него сейчас нет денег.
— Ничего, мистер Харлоу согласен подождать.
Пожилая опытная дама с легкой улыбкой взглянула на талантливого молодого адвоката. Он был достаточно молод, чтобы годиться ей в сыновья. Слишком молод, чтобы испытывать жалость к мошеннику. Она назначила дату окончательного заключения соглашения.
Преданная жена Джулза Харлоу решила, что, раз уж Джулз решил подарить ей на третью годовщину свадьбы новую лошадь, она отправится за советом к самому Рэю Уичелси, главе агентства.
Рэй Уичелси, ставивший миссис Харлоу выше всех прочих клиентов, нашел ей великолепного двухлетка, который подавал большие надежды на Тройную корону будущего года.
Миссис Харлоу спросила, нет ли каких вестей о миссис Натбридж. Она почувствовала расположение к миссис Натбридж еще во время заседания арбитражной комиссии. Рэй Уичелси рассказал ей, что Сэнди Натбриджу наконец удалось скопить достаточно денег, чтобы тоже обратиться за советом к Дэвиду Винну, так что теперь разъяренный Патрик Грин согласился уладить дело через посредника и с миссис Натбридж.
Вечером перед сном миссис Харлоу сказала Джулзу:
— Наверно, даже если миссис Натбридж и получит свои деньги обратно, вряд ли она когда-нибудь еще решится внести за кого-то залог.
Ее муж подумал о том, чему успел научиться он сам, и о тех тысячных гонорарах, которые он с радостью выплатил, чтобы только наказать Патрика Грина.
— Я слышал, — сказал он, — что есть и другой способ вносить залог. Просто поручиться теми деньгами, которые у тебя есть. Тогда деньги выплачиваются только в том случае, если обвиняемый скроется. Но тогда это обойдется дорого. Может, это лучше, а может, и нет. Надо спросить нашего вундеркинда, Дэвида Винна.
Они довольно мирно встретились за длинным столом, рассевшись попарно, как и в прошлый раз: с одной стороны — Патрик Грин и Карл Корунна, с другой — Джулз Реджинальд Харлоу и Дэвид Т. Винн.
Почтенная посредница, в сером деловом костюме, таком же официальном, как и у Джулза Харлоу, пожала руки всем присутствующим и, усевшись во главе стола, раздала незамысловатые документы и попросила подписать их.
Джулз Харлоу, несмотря на все свои потери, был счастлив. Справедливость восторжествовала! Подписывая документ, он думал, что сражение вести все же лучше пером, а не оружием. Патрик Грин, конечно, грабитель, но он хоть не стреляет.
Патрик Грин уныло признался себе, что недооценил упорства Харлоу и способностей Винна. Кроме того, председатель арбитражной комиссии пригрозил, что, если станет известно хоть о малейшем проступке Грина, его лицензия немедленно окажется в мусорной корзине. «Ну ничего, — думал Грин, — найдем другую лазейку, подвернется другой лох…»
