Анна и Сергей Литвиновы - Здесь вам не Сакраменто

Благополучному исходу дела она радовалась практически одна, если не считать саму Вику, конечно, и её адвоката (но тому по долгу службы положено). Галя первая обняла девочку, когда её освободили в зале суда. Жалко её было. Измождённая, пришибленная. И никого родных рядом – мама умерла, человек, которого она долгое время считала своим отцом, тоже. Настоящий, родной отец живёт за океаном. Жених Ярослав, как рассказала ей Вика, испугался и ушёл, когда её посадили.

Именно Иноземцева накормила девочку первым обедом на воле, потом проводила на вокзал, усадила на поезд до М. А сейчас, перед юбилеем, позвонила ей и пригласила, и Вика сказала, что приедет. Муж Николай Петрович, правда, говорил, что надо провести генетическую экспертизу и проверить, реально ли девушка из их породы, прежде чем вокруг неё хлопотать, но Галя от него отмахивалась: «Если Вика сама захочет и выкажет желание, тогда, пожалуйста, а пока у нас в семье царит презумпция невиновности: я всегда верю в то, что мне говорят».

Кроме юной Вики, именинница вообще решила собрать всех, кого можно. Старший внук, Сенечка, разумеется, придёт. Позвала она и его деда, по другой, материнской линии – друга давних, студенческих лет, Радия Рыжова. И, несмотря на то что нынешний законный супруг кривился и кислился, пригласила своего первого мужа (и отца Юрочки) – Владика Иноземцева. Кроме того, ожидались закадычные подружки с кафедры.

Подруги-ровесницы и пришли пораньше, прямо с утра, помочь приготовить, накрыть на стол. Никаких кафе на праздники Галина не признавала – да и дороги они, кафе, для пенсионеров, пусть и работающих.

Вот только Вилена Кудимова, единственного из друзей баснословных студенческих лет, Иноземцева не позвала. Он никогда ей особо не нравился, а после того как сын рассказал о его роли в истории с заключением под стражу внучки, она и вовсе вычеркнула его из своего сердца и памяти. Думала и говорила всем, что он подлец, мерзавец и негодяй.

В день юбилея с самого утра начались звонки, по телефону и скайпу. Раньше всех поздравил сын Юрочка – у них, на Калифорнийщине, ещё предыдущий день кончался. Невестка и американские внуки по-русски говорили слабо, зато хором спели бабушке «Хэппи бёздей». Потом начались поздравления от коллег и подруг. Позвонила каждая из соратниц по первому женскому космонавтскому отряду – все пять. Даже Валентина Первая не только лично поздравила, но и телеграмму на бланке «правительственная» прислала. Зависть и нелюбовь к ней у Галины давно утихли. Что поделаешь, если полетела не Иноземцева, а другая – такова была воля начальства и судьбы.

Около трёх стали собираться гости. Прямо из аэропорта прибыла новоявленная внучка Вика Спесивцева. Они обнялись. За месяц, прошедший после её освобождения из-под стражи, девушка подкормилась, повеселела. В глазах появился блеск. Внучка рассказала, что трудится на прежнем месте – ей даже за вынужденный прогул заплатили. С личной жизнью всё сложно. После предательства Ярослава ей на мужчин и парней даже смотреть не хочется. «И вообще, – горько заметила Вика, – я раньше думала, что моя жизнь – в моих руках. И я могу сотворить с ней всё, что хочу. А теперь оказывается – нет. У нас в стране до сих пор так обстоит: перейдёшь кому-то из власть имущих дорогу – и тебя перемелют, почти как раньше, в лагерную пыль».

– Так не только у нас, – примирительно заметила Галя.

– А где ещё? – ощетинилась внучка. – В Китае? В Северной Корее?

– Ничего, справедливость у нас всё-таки есть. Ведь выпустили тебя. И дальше всё будет хорошо, и жизнь наладится, и судимость с тебя снимут.

– Да, я надеюсь, адвокат мой на кассацию в Мосгорсуд подал.

Разговор двух женщин, старой и молодой, на политические и юридические темы прервал звонок в дверь. Вдвоём явились два закадычных друга, Владик с Радием – видать, сговорились встретиться где-то заранее. С огромной корзиной цветов, оба весёлые, слегка под хмельком.

С опозданием пришёл старший внучок Сенечка – длинноволосый, по устарелой моде семидесятых годов, смотрел букою. Потом сидел весь вечер, уткнувшись в свой смартфон – единственный, кто не радовался, а отбывал повинность.

Галя любила, когда на торжествах не просто едят и застольные разговоры ведут, а веселятся. Всегда гостей тормошила, устраивала игры, конкурсы. Вот и теперь: играли в лото, в фанты. Даже чайльд-гарольдовский Сенечка растаял. Может, потому что выпил. Смешно спрашивал Вику, переиначивая английское half-brother: «Так, значит, я теперь твой полубрат? А ты моя полусестра?»

Потом Радий взялся петь – гитара в доме Иноземцевых имелась. Радий пел свои песни и чужие, бардовские и официальные. А под занавес они, втроём – Галя, он и Владик – хором грянули свою, самодеятельную, байконурскую, на мотив официозной «Заправлены в планшеты космические карты»:

Заправлены ракеты, конечно, не водою,И кнопку пусковую пора уже нажать,Давай-ка, друг, в сторонку мы отойдём с тобою.Хотя бы улетела, не дай бог, нам сливать.

Я знаю, друзья, что пройдёт много лет,И мир позабудет про наши труды.Но в виде обломков различных ракетОстанутся наши следы.

А утром после пуска не слушаются ноги,Ракета улетела, налей-ка, брат, стакан,Мы кончили работу, и нам пора в дорогу,Пускай теперь охрипнет товарищ Левитан.

– А кто такой Левитан? – громким шёпотом спросил Сеня у Вики.

– Диктор такой был знаменитый, серая ты личность. В шестидесятые годы он о новых космических полётах по радио объявлял.

Невзирая на определённое непонимание самым молодым поколением тогдашних реалий – например, как объяснить им, что на передовом космическом рубеже, Байконуре, была явная нехватка ватерклозетов? – Галя, Радий и Владик с чувством пропели последний куплет:

Гостиницы с клопами и пыльные дороги –Нам это всё, дружище, пришлося испытать,Пускай газеты пишут, что мы живём как боги,А мы помнём газеты и сходим по…

– последовала выразительная пауза, и они хором докончили – …гулять[29].

Потом стали меряться, кто сколько на полигоне, иными словами, на Байконуре, пробыл. Галя побывала там всего однажды, в сентябре шестьдесят второго, зато в привилегированной позиции возможной первой космонавтки. Владик прожил на космодроме безвылазно год, с декабря шестидесятого по декабрь шестьдесят первого. Потом бывал едва ли не ежегодно. Отрабатывал «Союз», потом станции «Салют» и «Мир», и суперракету «Энергия» с «Бураном». Командировки на полигон продолжались вплоть до конца восьмидесятых, когда он ушёл из «королёвской фирмы». Но вне конкуренции оказался, конечно, Радий: за вычетом трёх лет на полигоне Кура на Камчатке (который тоже, впрочем, считался подразделением Байконура), он прослужил в Ленинске[30] с пятьдесят девятого по семидесятый.

А потом вдруг взял слово проникшийся и расчувствовавшийся внук Сенечка. Впрочем, хватило его только на короткую реплику – зато какую!

– Вы, дорогие мои деды, – сказал он и значительно обвёл подобревшим, пьяненьким взором Галю, Радия, Владика, – великие люди! А мы – что мы? Мы променяли вашу прекрасную мечту о космосе, о далёких планетах на чечевичную похлёбку, имя которой – сотовые телефоны, «Рено» в кредит и сорок сортов пива в гипермаркете. Да, мы – не вы. Поэтому – за вас. Вы были великие люди!

– Почему были? – пожал плечами Радий. – Мы и остались великими. – И все засмеялись.

КОНЕЦ КНИГИ ЧЕТВЁРТОЙ.

КОНЕЦ ТЕТРАЛОГИИ «ВЫСОКИЕ СТРАСТИ»

Мы очень благодарны частному детективу Олегу ПЫТОВУ, который принял деятельное и творческое участие в «фабрикации дела Спесивцевой», а впоследствии постоянно консультировал нас. Нам также весьма поспособствовали своими советами Сергей АПОНИЦКИЙ, бывший оперуполномоченный уголовного розыска, а ныне преподаватель кафедры права РЭУ им. Г. В. Плеханова, и юрист Сергей ВОЗНЫЙ. И если мы в чём-то напортачили, ошиблись или погрешили против истины – в том только наша вина, но ни в коем случае не их.

Мы также весьма признательны тем, кто рассказал нам о психологии россиян, ныне постоянно проживающих за границей, и об их нынешнем восприятии своей Родины: Игорю МАКИЕНКО (профессор Университета Невады; г. Рино, США); Таисии СУВОРОВОЙ (основатель Русской библиотеки; г. Сакраменто, США); Екатерине МИРИМАНОВОЙ (писательнице, Мадрид, Испания).

Спасибо поэту, прозаику и критику Андрею ЩЕРБАКУ-ЖУКОВУ, который снова пожертвовал для нашего героя своё собственное стихотворение.

Нам также очень помогла колоссальная и бескорыстная работа, проделанная нынешними сотрудниками журнала «Смена»: они оцифровали и выложили для свободного доступа в сети Интернет абсолютно ВСЕ номера, начиная с самого первого, вышедшего в 1924 году. В итоге журналы, издававшиеся в восьмидесятых, дали нам возможность вспомнить те времена, а номера, опубликованные в пятидесятых-шестидесятых, – воссоздать те баснословные годы.