Антон Леонтьев - Дворец, где разбиваются сердца
– Их задержали, – говорил Кай, – но они сказали, что не нападали на тебя. Это безвредные алкаши, которые живут в коробках на берегу океана, они попрошайничают, но никогда не промышляют грабежами или нападением на людей. А вот обобрать пьяного...
– Я не была пьяна! – возразила Эльке.
– Верно, кто-то угостил тебя по голове чем-то тяжелым. И бомжи уверены, что могут даже описать нападавших. Их было, кстати, двое. Бил тебя по голове мужчина лет шестидесяти, с лысиной и остатками рыжих волос. Ему ассистировала высокая и красивая дама с лошадиными зубами. Они обшарили твои карманы, сперли портмоне, мобильный телефон и документы и скрылись.
– Бейкеры, – выдохнула Эльке. – Кто же еще! Это наверняка они!
Вошла Мария, которая принесла Эльке завтрак – сок, фрукты и тосты. Внимание комиссарши снова переключилось на медсестру. Журналист тем временем продолжал:
– Так и есть, ты права, дорогая, это Бейкеры. Они наверняка выследили тебя, а потом напали. Где они сейчас, мы не знаем, но страну они пока не покидали. Задержать мы их не можем, так как никакой судья не поверит показаниям двух полупьяных бездомных. Адвокаты Бейкеров в два счета докажут, что те возводят напраслину на их клиентов, пытаясь выгородить самих себя.
Эльке перекусила. Мария снова ушла, оставив ее в обществе чрезвычайно энергичного, но такого занудного Кая.
– Если помнишь, я ждал тебя в баре, чтобы поделиться сведениями о месте нахождения ларца, изготовленного Мендозой. Но я вижу, что сейчас не время посвящать тебя в дело. Пожалуй, я тебя оставлю в больнице, а сам примусь за его поиски. Врач же сказал: тебе нужен покой в течение недели!
– У нас нет недели, – заявила Эльке и сбросила простыню, которой была накрыта. Черт, она в больничной ночнушке!
– Мы уходим немедленно, – произнесла она. – И мне плевать, что скажет доктор!
– Но, дорогая, – возразил Кай, – как мы сделаем это? В чем ты отправишься на улицу? Неужели в таком виде?
Проблема разрешилась через четверть часа. Кай разыскал инвалидное кресло и плед, Эльке уселась в него, журналист вывез ее из палаты.
Затем в ближайшем универмаге Эльке приобрела себе джинсы и майку. Голова все еще болит, но ей не привыкать, однажды пришлось преследовать убийцу в течение нескольких часов со сломанной ногой, и ничего, все срослось!
– Ну что же, если ты уверена, дорогая... – начал Кай, но Эльке прервала его: – И еще одна просьба: не называй меня «дорогая». Итак, на чем мы остановились?
Они зашли в кафе, где журналист изложил полученную информацию:
– После смерти Карлоса Варана согласно завещанию деньги и ценности были разделены между его законной женой, тремя официальными дочерьми, пятью неофициальными сыновьями и двумя любовницами.
– Ого, у него было что делить, – сказала Эльке, отпивая обжигающий кофе.
Кай заявил:
– Более чем! Варан в течение почти сорока лет «держал» проституцию, торговлю наркотиками и подпольный тотализатор в Эльпараисо. Кто велел убить его, до сих пор покрыто мраком неизвестности, скорее всего или конкуренты, или компаньоны. Варан к моменту смерти давно был мультимиллионером. Жил в шикарной вилле у самого океана, которая теперь перешла жене.
Он пододвинул Эльке пачку фотографий. В самом деле, крестный отец столичной преступности ни в чем себе не отказывал. Помещения были отделаны золототкаными обоями, ванная сияла серебряными кранами. На одной из фотографий комиссарша заметила искомый предмет – ларец, который как две капли воды походил на объект их поиска, стоявший на изящном столике в стиле рококо.
– Мне удалось раздобыть фото жилища Варана в архивах нашей газеты, он обожал приглашать к себе светских журналистов, отвечать на пустые вопросы и хвастать роскошью и своим могуществом. В особенности ему импонировало, если фотографии виллы появлялись в глянцевых журналах с восторженными комментариями о «безупречном вкусе хозяина» и «изумительной гармонии интерьера». Еще бы, при тех гонорарах, которые он отстегивал, попробовал бы кто-то написать правду: что его вилла походила на лавку сумасшедшего антиквара, в которой вкусом и не пахло, а всюду воняло только деньгами.
– И где теперь этот ларец? – спросила Эльке. Несмотря на массу недостатков Кая, она должна была признать, что журналист умеет добывать информацию из-под земли.
– Это самое занятное, – сказал тот. – Пока ты отдыхала в больнице, я навестил вдову Варана, донну Розалию. Я ее немного знаю, она как-то судилась со мной...
Эльке хмыкнула. Похоже, герои всех статей Анадино судились с ним.
– О, не думай, она зла не держит, она обожает меня, а я – ее. Донна Розалия показала мне копию завещания ее супруга. Я наврал ей, что сделаю сенсационный репортаж о наследии великого гангстера и дам на развороте поясную фотографию самой донны Розалии в розовом костюме от Шанель и огромных рубинах, принадлежавших Екатерине Великой. Боюсь, что донна Розалия, при всем к ней уважении, не влезет даже в разворот, но не в этом дело... Варан скрупулезно перечислил на сорока семи страницах завещания мелким шрифтом, кто из его наследников что именно получает. Было предусмотрено все – от супружеской кровати до щетки для чистки унитаза. Причем эта щеточка – произведение искусства, сделана ювелирной фирмой Carrera y Carrera из платины и золота и украшена сапфирами, ее стоимость шестьдесят тысяч долларов!
– И где бы такую взять? – произнесла Эльке со смехом.
Журналист продолжал:
– Я выяснил, что ларец получила бывшая любовница Варана некая Рыжая Берта. Она была пассией Варана еще давно, на заре его карьеры в преступном мире, кажется, работала на него в доме терпимости и едва не стала законной женой. Причем передать ларец этой Берте было поручено другой его экс-любовнице, тоже бывшей путане и лучшей подруге этой самой Берты, Худышке Вилли.
Эльке спросила:
– У них что, нет человеческих имен? Рыжая Берта, Худышка Вилли...
– Так было записано в завещании Варана. Так вот, по причине того, что прошло уже много лет и эти дамы наверняка давно бросили древнейший промысел, я попытался узнать, как их можно найти. Но о них никто ничего не знает! Пользуясь помощью донны Розалии, я у адвокатов ее мужа выяснил адрес, по которому они направили посылку с ларцом. Они лично не общались с Худышкой Вилли, все делалось письменно через юридическую контору. И у меня есть адрес этой самой Худышки Вилли!
– Тогда чего мы ждем! – сказала Эльке. – Поехали туда!
– В этом-то вся и проблема, – произнес журналист. – Я уже был по этому адресу: Атлантический бульвар, дом 1799. Старинный особняк, в котором уже никто не живет более десяти лет. Иногда, как я узнал у привратника в соседнем доме, туда в самом деле приносят письма, а на посылки оставляют уведомления, по которым потом объемную корреспонденцию забирает некий хмырь и получает ее на почте. Этот хмырь приезжает туда раз в неделю. И обычно он делает это по средам где-то около восьми вечера...
– Какой сегодня день недели? – спросила Эльке, и журналист услужливо подсказал:
– Среда...
– Тогда в путь, – распорядилась комиссарша. – Мне надо заехать в гостиницу и убедиться в том, что Бейкеры снова не побывали там. А потом завернем и в этот заброшенный дом, чтобы узнать, кто же такая Худышка Вилли и как ее найти!
Они побывали в отеле, однако Бейкеры, по всей видимости, не наносили туда повторного визита. В шесть вечера они подъехали к трехэтажному каменному особняку на Атлантическом бульваре, 1799. Дом выглядел в самом деле заброшенным: пыльный фасад, закрытые ставни, кое-где прохудившаяся черепичная крыша.
– Несмотря на плохое состояние, эта хатка тянет на полтора-два миллиона, – сказал журналист. – И если ее хозяин не продает ее или не сдает внаем, значит, денег у него более чем достаточно!
Они затаились около дома напротив. Журналист разбавлял томительное ожидание болтовней:
– Я поспрашивал у коллег, которые работают по тематике «отдела нравов». Один старикан вспомнил, что лет эдак тридцать пять назад в самом деле были две горячих штучки, две подружки, Рыжая Берта и Худышка Вилли. Имели необыкновенный успех. Что с ними стало потом, никто толком не знает. Может статься, что они, заработав достаточно денег, остепенились и теперь вовсе не хотят, чтобы кто-то вспоминал об их бурном прошлом в борделе. Вроде бы их коронным номером был танец на столе, когда они постепенно скидывали с себя все наряды и оставались под конец голышом. Ну да, можно понять, если они стали почтенными матерями семейств, то им вовсе не улыбается, чтобы в них тыкали пальцами...
Стрелки часов подползли к восьми. В самом начале девятого из-за угла вынырнул темный автомобиль. Кай Анадино тихо предупредил:
– Кажется, это он. Привратник сказал, что это темный «Форд». Так и есть. Это наш парнишка!
Припарковав машину, водитель – невысокий мужчина лет сорока, больше походящий на «шестерку» в криминальной среде – вышел из салона и направился к дому. Он открыл дверь, стал собирать рассыпанные по полу письма. Эльке и Кай подошли к мужчине. Тот обернулся и подозрительно уставился на них.
