Аркадий Карасик - Рулетка судьбы
Ксана сидит на диване, провожает киллера жалобным взгядом. Все, что сейчас говорит Сергей, стажер уже слышала от Дымова и Столкова. Казалось бы, она должна испытывать ужас и брезгливость, но общение на зоне с зеками сделало черное свое дело. Дочь вертухая сидела на коленях гнусных убийц, выслушивала исповеди рэкетиров и воров-карманников. Однажды вытирала покаянные слезы насильнику. С раннего детства научилась видеть в них не преступников — людей обиженных жизнью.
— Почему молчишь? Ясно или продолжим беседу?
Александр присел рядом с левушкой, больно сжал плечо, испытующе всмотрелся в черные пропасти глаз.
— Ясно, — с трудом заставила себя ответить Банина.
— Сейчас ты — единственный человек, посвященный в мою тайну? Единственный, — повторил он, не сводя взгляда с побледневшего лица девушки. Будто гипнотизировал ее. — Элементарная безопасность требует от меня… убрать опасного свидетеля. В противном случае — арест, суд, зона или даже — пуля в затылок…
— Понимаю, — так же односложно ответала стажер, будто речь шла о другом человеке, представляющим смертельную опасность для киллера. — Как решишь — тому и быть.
— Доложила?
— Нет… И не собираюсь…
— Вот как? Можно узнать — почему?
Ксана снова пожала плечами. Как же он не понимает простой истины? Которую, кстати, она сама не знает. Еще не знает.
— Словами этого не скажешь, Сергей. Просто не привыкла топтать ногами живое существо, — она снова вспомнила умершего зека по кликухе Философ. — И потом… неужели ты сам не понимаешь?
— Понимаю, — согласился так ничего и не понявший Собков. — Тебе можно верить?
Девушка улыбнулась. Дескать, верить или не верить — твои проблемы, от своего решения все равно не отступлюсь. Но когда Александр попытался закрепить достигнутое соглашение — привлек ее к себе, Ксана неожиданно выскользнула из его об"ятий. Не убежала — остановилась возле двери.
— Сейчас не нужно, Сереженька… Дай мне прийти в себя, милый… Если очень, — слышишь, очень! — захочешь меня видеть, позвони домой. На работу не звони. Опасно.
Нельзя сказать, чтобы киллер поверил влюбленной девушке на все сто профентов. Он вообще привык никому не верить. Но что делать, если приходится выбирать из двух вариантов единственно возможный? Ликвидировать Ксану он не может, вот и приходится верить. С оглядкой, но — верить…
Глава 17
— Вы удивлены моим приглашением? Понимаю, оно необычно. У меня предостаточное количество помощников и референтов всех мастей. Зачем общаться с малознакомым человеком, если даже он поддержал меня в не совсем трезвой дискуссии? Ответ до примитивности прост: работает моя безошибочная интуиция, интуиция опытного политика. Вы мне нужны.
Пушкарев остановился посредине комнаты с протянутой к собеседнику пухлой рукой. Будто тот сейчас вложит в раскрытую ладонь восторженное согласие с торжественным изречением. Депутата можно понять — постоянно одерживающий на думском фронте многочисленные победы и столь же многочисленные поражения, он нажил немалый опыт обшения с разными людьми. Именно на этом опыте, будто на удобренной почве, сорняками распустилась вера в непогрешимость, которую он именовал интуицией.
Собков про себя усмехнулся. Что ему до опытности и интуиции думского оратора? Дурацкая беседа — прелюдия к предстоящей ликвидации. Депутату ничего не поможет — рано или поздно пуля пробьет его намозоленное болтовней горло.
— Честно признаюсь, приглашение навестить ваш офис застало меня врасплох. Мало того, удивило и… насторожило. Ничего не поделаешь, я — провинциал, как принято говорить, лаптем щи хлебаю. Поэтому во всем вижу подстерегающие опасности. Вот и растерялся…
— Не прибедняйтесь, дорогой друг. Судя по вашему эмоциональному выступлению на свадьбе, вы не такой уж… лаптежник.
«Сибиряк» стыдливо потупиться. Кажется, он недооценил психологические качества собеседника. Или — переоценил свои? Придется прекратить самобичевание, постепенно «прозреть».
— Вам видней, — аккуратно лизнул он депутата. Семен Григорьевич
еще выше задрал плешивую голову. — Конечно, я немного прибедняюсь, не без
этого. В наше скорбное время выпячиваться опасно, быстро отрубят… сами
знаете что, — Пушкарев поощрительно засмеялся. — Но только сейчас, беседуя
с вами, видным политиком и интеллигентным человеком, окончательно понял…
Вы разрешите говорить откровенно? Не обидитесь?
— Ради Бога! Никаких обид, наоборот, буду признателен.
— Несмотря на всех ваших помощников и соратников, вы одиноки. Нуждаетесь в надежных сподвижниках. Таких, как я. Вот и решил предложить вам свои опыт, знания, главное — преданность.
И снова многоопытный политик принял щедро раскрашенную фальшивку за чистую монету. Манерно замахал ручками, благодарно заулыбался. Видимо, он, действительно, ощущает дефицит преданных сотрудников.
Но все же работало чувство постоянного недоверия — слишком уж часто его подставляли. Кроме «подставок», висел над ним палаческой секирой смертный приговор бывших коллег по криминальному бизнесу. Которых он так ловко обокрал. Или сам догадывается о существовании этого приговора, или — об"явили. Типа положенной на письменный стол пиратской «черной метки».
Ворюга-политик подошел к двери, выглнул в коридор, убедился — телохранитили сидят на месте, прислушиваются к происходящему в кабинете. Успокоенный возвратился к посетителю. На всякий случай неплотно притворил дверь. Ничего секретного в его беседе с новым «соратником» нет, но если тот задумал недоброе, не мешает подстраховаться.
— Вы правы, надежные помощники в наше время — большая редкость… В качестве кого вы конкретно видите свою поддержку? Верность — слишком расплывчатое понятие.
— Господи, какая разница? Референтом, телохранителем, секретарем, курьером. Просто хочется быть рядом с известным государственным деятелем, научиться анализировать изменчивую действительность и бороться с оппозиционерами. Возврашусь в Сибирь — пригодится. Там тоже накаленая обстановка. Поэтому ваш опыт — неоценим.
Очередной комплимент тоже изрядно подпорчен молью, клюнуть на него может только круглый идиот. Но рассчет оказался безошибочным. Депутат выпятил грудь, подтянул отвисший животик, еще выше вздернул плешивую голову. По лицу расползлась самоуверенная улыбка.
— Понимаю и… одобряю. Вы правы, преемственность, особенно в области высокой политики необходима. Уйдем мы — вы займете освободившиеся места.
Соответственно, возникла похоронная пауза. Будто Пушкарев уже стоял над собственной могилой, благословляя своего преемника. Собков с «обожанием» ожидал продолжения монолога. На подобии скряги, который каждое слово Учителя, каждый его жест прячет в копилку с драгоценностями.
— … поэтому трудитесь, перенимайте наши знания. Добытые тяжким трудом… Кстати, послезавтра мы с господином Рассказовым отправляемся на встречу с избирателями. Вы получите возможность еще раз впитать в себя бесценный опыт общения с народом. Поедем на машинах, железная дорога, тем более, авиатранспорт как бы отдаляет от аудитории. Предпочитаю держать руку на пульсе событий. Неудобно, конечно, тяжело — грязь, пыль, провинциальные гостиницы — мерзость, но приходится терпеть. Ради будущего России, ее государственности. Буду рад видеть вас в числе сопровождающих.
Ассорти из заготовленных впрок фраз — Родина, народ, будущее. В принципе киллеру наплевать и на Россию и на зачуханное ее население, но его затошнило от показного притворства этого ворюги, грязной проститутки.
Подавив приступ тошноты, ответил с наигранной бодростью.
— С удовольствием… Постараюсь оправдать доверие.
Будь готов, всегда готов… Доверие партии и правительства оправдаем… Грудью защитим государственные интересы Родины… До чего же знакомые словообразования, воистину бессмертные! Наступит удобный момент и киллер вобьет их в глотку депутата, пулей вобьет.
— Вот только все места в машинах расписаны… Сами понимаете, помощники, референты, секретари, телохранители, обслуживающий персонал… Без них любому политику не обойтись. Тем более, известному. Да еще журналисты пронюхали о моей поездке.
Врешь, паскуда, покривился про себя Собков, сам наприглашал писак, которые позже разрекламируют духовную близость депутата с избирателями, его неприхотливость и простоту. Вперемежку с рекламой женских прокладок, средств против перхоти, антикариесной зубной пасты…
— Не беспокойтесь, Учитель. У меня есть машина. Поеду вместе с женой и другом. Конечно, если вы позволите?
— Не только разрешаю, но и настаиваю… А чем занимается ваша жена? Предприниматель? Политик? Или — простая спутница жизни?
— Всего понемножку, — пожал плечами Александр. — В основном, помогает мне на политическом поприще. Я ведь не только бизнесмен — председатель местной партии.
