Сергей Рокотов - Ментовская мышеловка
- Ты так прекрасен в своем гневе, Андрей, - воскликнула она и бросилась ему на шею. Покрывала его лицо поцелуями, кусала его, а потом встала перед ним на колени.
- Прости меня, мой дорогой, за резкие слова.
И я прошу - давай больше не копаться в этой мерзкой истории, где черт ногу сломит. Я знаю одно - я люблю тебя, Андрей. Но соврала в одном полюбила я тебя не тогда, когда тебя привезли к трупу Ирки ко мне на дачу. Я полюбила тебя в тот момент, когда ты вогнал этому подонку Вареному пулю в сердце. Это было великолепно - ливень, гроза, молнии, я сижу под деревцем, вся жалкая, мокрая, дрожащая, и ты выходишь из темно-зеленой "Волги", седой красавец, стройный, высокий, и в ответ на грязные угрозы хама стреляешь ему в сердце. И он падает. И подыхает. Это такое зрелище, Андрей. И такое сравнение: ты - и мой муж, нудящий из-за пересоленного супа, сидящий у меня на шее. Я ведь тогда следственной бригаде сказала, что ты низок ростом, а "Волга" у тебя черная. Чтобы тебя не поймали, дорогой мой... К счастью, старики-свидетели при ливне точно не заметили, какого цвета твоя машина. И ты спокойно уехал. Это здорово. Я люблю тебя, Андрей, - продолжала она стоять на коленях перед ним. - Я горжусь тобой, мой повелитель, мой муж. Я буду любить тебя, даже если ты завтра вышвырнешь меня отсюда вон. Я буду помнить наши великолепные ночи, нашу страсть. И как же я сейчас хочу тебя, ты представить себе не можешь. Ну, избей меня, изуродуй, но потом возьми, возьми, делай со мной что хочешь, я обожаю тебя!
Изумленный Дорохов глядел на нее, не в силах произнести ни слова. Она потянула его к себе на пол. И он, под влиянием ее чар, ее бешеного напора, взял ее прямо на полу кухни, при свете, при незашторенных окнах. Он стоял на коленях сзади нее и, делая движения, смотрел в окно, ему казалось, будто все видят, что они делают на кухонном полу, и от этого страсть еще больше охватывала его. Он кричал от наслаждения, стонала Таня, они слились в клубок страсти и порока, похоти и преступления. А на это ужасное зрелище со стены смотрели глаза Ирины. Но на эти глаза уже никто не обращал внимания...
Глава 30
- Проходите, господа, - пригласил прибывших Жан-Пьер. - Месье Дорохов ждет вас в гостиной.
Леклерк и Серж вошли в дом. Серж огляделся по сторонам. "Вот это жизнь! - подумалось ему. - То, что у меня в Подмосковье, - это туфта, большой сарай. А такое накапливается годами. Но с каким вкусом обставлено... Да, дворянство есть дворянство, куда нам с кувшинным рылом. Впрочем, мы тоже не лыком шиты. Этих дворянчиков искупали в Черном море, вот кое-кто выплыл, нам на радость... А мы их и здесь достанем".
Они прошли из вестибюля по длинному коридору, увешанному картинами и бра в виде свечей.
В огромной гостиной на противоположном конце екатерининского стола сидел кряжистый старик с изборожденным глубокими морщинами лицом. Он подслеповато глядел на вошедших.
- Прошу вас, господа, - хриплым голосом пригласил их Дорохов. Садитесь. Сегодня я обедаю раньше. В честь вас, моих гостей. Месье Леклерк, представьте мне гостя.
- Мистер Бланк, он так себя называет, - сказал Леклерк. - Но он русский, из России. Он боится называть свое настоящее имя. А говорит только по-русски.
- Это прекрасно - побеседовать с соотечественником, - прохрипел Дорохов, а потом тяжело откашлялся. - Поговорить в кои-то веки на родном языке, который я уже порядком тут подзабыл. Жан-Пьер, распорядись насчет вина! Вы, мистер Бланк, еще не пили мое вино!
Серж был поражен бодрым видом этого древнего старца и весьма доволен его приятным расположением духа. Если бы он был насторожен, подозрителен, гораздо труднее было бы с ним общаться, осуществляя свой план.
- А, вот и вино! Выдержанное десятилетиями!
Вот, попробуйте-ка... А? Ну как?
Серж мало понимал в этом и предпочел бы чего-нибудь крепенького, но приветливо улыбнулся и похвалил вино.
- Скоро нам подадут обед, - сказал Дорохов. - А теперь, Жан-Пьер, выйди и дай нам побеседовать.
Жан-Пьер вышел, и они остались втроем.
- Я слушаю вас, мистер, как вас там... Бланк.
Что вы хотели мне сообщить по поводу трагедии, произошедшей с моим сыном и моей невесткой?
- Видите ли, господин Дорохов, - начал Серж. - Вы не представляете себе, в каких условиях мы живем в России. Преступность настолько подняла голову, что заниматься бизнесом стало смертельно опасно. Так что я сильно рискую, придя к вам с моим сообщением. Но я так уважаю вас, вашу славную фамилию, что не могу терпеть, чтобы русская мафия доставала и здесь столь достойных людей, которые и так много пострадали в жизни. Вы, наверное, были не в курсе того, что господин Поль вел дела с российскими производителями, что он получал из России цветные металлы для своих предприятий. Так вот, об этом узнали представители преступных группировок и занялись шантажом, о котором господин Поль не считал нужным вам сообщать...
Леклерк сидел с каменным выражением лица и внимательно глядел в рот говорившему Сержу.
- Если вы, месье Дорохов, кому-нибудь расскажете о моем визите, то моя жизнь не будет стоить ни гроша.
- Да никому я не расскажу, - проворчал хриплым голосом старик. - Никто, кроме господина Леклерка и моих слуг, которые немы как рыбы, не знает о вашем визите. Говорите же, я стар, не в состоянии долго выдержать подобный разговор...
- Господина Поля и его жену убил некто Млынский, поляк, тесно связанный с русской мафией. Он был искусным исполнителем убийств - отравления были его специализацией, так сказать. Но заказал это убийство известный в России бандит по кличке Малек. Я лично видел Млынского в обществе этого страшного человека. Вы сами можете проверить, насколько тот известен в преступном мире, как велики его возможности...
- Но какой смысл был этому, как вы говорите, Мальку уничтожать моего сына и его жену? - внимательно поглядел на него Дорохов. - Наверняка живой он мог бы принести бандитам больше пользы. Наконец, его можно было похитить и требовать с меня выкуп, вот это было бы резонно, хоть и довольно жестоко. Но убивать...
Я ведь тоже бизнесмен, мистер Бланк, я во всем стараюсь найти смысл. А здесь, простите, я его не вижу.
- Вероятно, бандиты отчаялись воздействовать на господина Поля и решили отомстить ему.
- Да, - сказал старик, и на его губах появилось подобие улыбки. - Тут, видимо, дело в загадочной русской душе, которую трудно понять господам европейцам. Жан-Пьер! - вдруг закричал старик. - Жан-Пьер, где ты?
В дверях появился встревоженный Жан-Пьер.
- Господа, извините меня, но мой возраст оправдывает все... Мне необходимо выйти. Проводи меня, Жан-Пьер... И вообще, я подозреваю, что вино не самого лучшего качества. Откуда ты достал его?
- Из ваших погребов, месье.
- Достань бутылку из другого ящика. Принеси немедленно! - скомандовал он.
Жан-Пьер принес другую бутылку. Откупорил ее и разлил по бокалам ее содержимое.
Старик пригубил вино.
- Ну вот, я же говорил! Это значительно лучше, попробуйте, господа! Правда, лучше?
- Конечно, это лучше, - подтвердил Серж.
- Вот его мы и будем пить за обедом. А сейчас позвольте мне отлучиться. Жан-Пьер проводит меня, а вы тут без меня не скучайте.
Он тяжело встал, и Жан-Пьер повел его из гостиной. Серж с Леклерком остались одни. Серж, не моргнув глазом, вынул из кармана порошок и высыпал его в бокал Дорохова. Леклерк бесстрастно наблюдал за ним.
Они развалились на стульях и потягивали вино.
- А кислятина приличная, между прочим, - заметил Серж, скривив губы. Лучше бы коньячка...
- Вы не привыкли к хорошим винам, мистер Бланк.
- Мы, русские медведи, пьем водку и жрем кислую капусту с квасом, вы это хотите сказать? - улыбнулся Серж.
Леклерк пожал плечами, но опровергать не стал.
- И тем не менее мы не глупее вас, кажется, вы это успели понять?
- У вас совершенно особое мышление, - холодно заметил Леклерк.
- Да, куда нам с вами тягаться? А, вот и он... сиятельный владелец замка...
Шаркая по паркету мягкими туфлями, поддерживаемый Жан-Пьером, старик вошел в гостиную.
- Не скучали без меня, господа?
- Нет, мы как раз говорили о загадочной русской душе, - сказал Серж. Месье Леклерка тоже интересует эта тема.
Старик вдруг широко улыбнулся, показав ослепительно белые вставные челюсти.
- Да, на эту же тему... Недавно я прочитал роман одного русского писателя Лозовича, у него какое-то скверное название типа "Помойная яма" или "Выгребная яма", но дело не в этом. Этот Лозович был представителем так называемого социалистического реализма, писал про коммунистов, партработников - всякую чушь, короче. А тут, спустя много лет после его смерти - мне, кстати, говорили, что он погиб в автокатастрофе, - выходит в Париже его роман. И что же он пишет...
Я знал многое, но такого не ожидал... Какие подлости творили эти люди с загадочной душой, чтобы хорошо жить, не подвергаться расстрелам и пыткам, получать большие гонорары. В ход шло все - проституция, сутенерство, доносы, клевета, и это делали люди очень известные, лауреаты, герои, классики. Все только для того, чтобы хорошо жить. Я, например, чтобы хорошо жить и вообще жить, бежал из Севастополя, потом бедствовал в Константинополе, работая за гроши грузчиком в порту, затем подметал парижские бульвары, водил машину и трижды подвергался нападениям бандитов, а один раз получил ножевое ранение в живот. Ну а потом я сделал изобретение, получил деньги, открыл первое предприятие, и пошло, и пошло... Талант, смелость, умение - и на старости лет я живу достойной жизнью. Но другие считают, будто такой жизни можно достигнуть другими методами. Не так ли, мистер Бланк? - Он внимательно поглядел на Сержа, буравя его своими глубоко посаженными глазами, спрятанными в обширной сети морщин.
