Комната для трех девушек - Анна Васильевна Дубчак
– Петя, что это ты так разошелся. Хочешь их оправдать?
– Просто понимаю, почему они получились такими толстокожими. А еще – закрытыми. Меня не…
– Что вы имеете в виду, когда говорите, что они были толстокожими? – спросил Ребров, принимая из рук Бориса стакан с виски.
– Посудите сами. Они убили человека, отвезли труп в лес, а после этого вернулись в Переделкино и продолжили сниматься. Вероника не помчалась к тебе, Валера, искать помощи и поддержки. Почему? Этот вопрос меня мучает с самого начала!
– Думаете, меня не мучает? – с горечью ответил Ребров. – Получается, что они не доверяли мне.
– Или же были настолько уверены, что все обойдется и они сами выкрутятся… – предположил Петр.
– А по мне, ты уж прости меня, Валера, – сказал Борис, – Вероника скрыла от тебя все, что с ними произошло, чтобы ты не передумал на ней жениться. Ну или же просто чтобы не расстраивать тебя.
– Борис Михайлович! Да мы же с вами все обговорили!
Женя во время разговора слушала и машинально помогала Петру распаковывать сервиз. Открыв коробку, она с величайшей осторожностью принялась извлекать оттуда запеленатые в пупырчатую пленку чудесные, в цветах, бабочках и птичках, тарелочки, соусник, супницу.
– Дети из неблагополучных семей, вырастая, имеют только одну цель – как можно более комфортно устроиться в жизни, обрести жилье и разбогатеть. Это грубо, но так, – обронила она то, что думала. И понимая, что влезла в чужой разговор и, возможно, причинила боль Реброву, даже зажмурилась в ожидании словесной затрещины от Бориса. Но и не закончить свою мысль не смогла: – И пойдут по головам… Ничем не побрезгуют.
– Это вы о себе, барышня? – после непродолжительной паузы спросил насмешливо Борис.
– Нет. Я из хорошей и благополучной семьи. Меня воспитывала мама, она научила меня шить, вышивать, вязать, рисовать, оплачивала частные уроки живописи, музыки, ландшафтного дизайна и прочее. Я закончила филологический факультет одного из провинциальных университетов, но поняла, что преподавание – это не мое. Я где только не работала, даже таксистом, садовником, расписывала стены в богатых домах, продавала цветы, пытаясь найти себя, пока не запуталась окончательно, потому что мне нравится многое… Моя мама встретила человека, вышла замуж и родила двоих детей, мальчика и девочку, они погодки. Квартиру, где мы жили, мы сдаем, а деньги копим на образование ее детей. Моя родственница, а именно троюродная сестра Марта, на одной из семейных встреч предложила мне поработать у них в доме. У них и до этого работала девушка, но что-то там украла… Словом, Марта, для которой было важно иметь в доме человека, которому можно было бы доверять, предложила мне хорошие деньги, и я сразу согласилась. И так же, как и вас, я предупредила их, что не умею готовить. Но поскольку Марта и сама хорошо готовит и вообще любит это дело, проблем не было. Работая у Марты с Гришей, я копила на свою собственную квартиру. А когда куплю, то продолжу поиски себя. Вот как-то так.
– Да ты ж моя девочка… – Петр, осторожно вынув из коробки и поставив на стол изящную длинную, как рыбина, селедочницу, не выдержал и обнял Женю. – Борис, ты же этого добивался? Да? Хотел унизить Женю, предполагая, что и она тоже из неблагополучной семьи, раз трудится домработницей? Но промахнулся! Да? А если бы она действительно была дочерью пьяницы? И что тогда? Продолжал бы глумиться над ее судьбой? Издеваться?
– Просто я не верю, что дети из неблагополучных семей, став взрослыми, превращаются в тварей! Я не в лесу все эти годы жил и встречал много людей, родители которых были пьющими. И не всегда они были такими, как их описывает Женя.
– Удивительно, что они не стали пьяницами, – вдруг выдала Женя. – Генетику, знаете ли, еще никто не отменял. Но соглашусь, что этот наш спор ни к чему хорошему не приведет. Просто все рассоримся. Конечно, все люди разные. Но сестры Супонины – это отдельный случай. И если бы я не была знакома с вами, Валерий, но кого-то интересовало бы мое мнение, исходя из того, что я уже знаю о них, то я бы сказала, что у них не было сердца. Или же было одно сердце на двоих. Вот так. Они жили как единый организм и принимали решение тоже одно на двоих. И в кино пошли не из большой любви к искусству, а как к одному из возможных способов прославиться и разбогатеть,
