Командировка - Яроцкий Борис Михайлович

И опять замолк, наполняя рюмку. Иван Григорьевич оглянулся на входную дверь: там, на кухне, готовили шашлыки Витя Кувалда и дворник, — шепотом спросил:

— Как ты думаешь, я устарел для бизнеса?

— Сейчас выпью. Скажу.

Выпил. Сказал:

— У тебя, Ваня, мозги молодые. Для бизнеса — это дар божий. Так что благословляю… И на чем ты хочешь гроши выращивать?

— Хочу создать фирму по определению качества продуктов питания.

— Дело говоришь. — И Славко Тарасович кивнул тяжелым дойным подбородком. — Мэрия тебя поддержит. А при надобности и финансирует.

— Идея такова, — продолжил Иван Григорьевич, удостоверившись, что мысль принята. — Будем производить лабораторный анализ всего, что поступает на продовольственный рынок города. Предпочтение отдадим отечественному производителю.

Славко Тарасович отложил вилку с надкушенным грибком, через стол протянул пятерню. Она была горячей, мягкой и влажной.

— Вот моя рука, Ваня! Да я таких людей ищу повсюду! Поднимем нашу нэньку! Не дадим ей здохнуть! А то распелись сволочи «Щэ нэ вмэрла Украина»… А что такое «щэ»? По смыслу получается, что если еще не умерла, то обязательно умрет? Не позволим!..

Отвлекаться от главной мысли было нельзя, но реплика напрашивалась, притом с подначкой:

— А может, автор гимна имел в виду, что Украина станет штатом каких-либо Штатов?

В словах друга Славко Тарасович уловил иронию и тут же по-ребячьи на нее отреагировал. Положив ладонь левой руки ребром на сгиб локтя правой, и над столом покачал кулак:

— А этого они не хотели? Если в Киеве наши главные паны продадутся каким-либо штатам, мы возродим ядерную державу. Вот, скажем, Франция — не больше Украины, а с ядерным боезапасом. А какой тон задает!.. Скажи, Ваня, наш украинский народ талантлив?

— Что за вопрос? — удивился Иван Григорьевич, соображая, куда клонит пан Ажипа.

А пан Ажипа клонил прямо:

— Тут на твоем месте недавно сидел один великий человек. Профессор!..

«Чтит ученость»… — подумал Иван Григорьевич и невольно улыбнулся.

— Ты не лыбся, — мягко заметил Славко Тарасович. — Я к чему… Если мы опять пустим все заводы и конструкторские бюро нашего города, остальная Украина может круглый год ничего не производить, только наяривать «гопака» и горланить на попойках «Ой, ты гарный Семене»… отмечать все праздники, начиная от Дня незалежности до Дня ассенизатора. А валюта с рынков вооружений потечет полноводной рекой, как, скажем, наш Днепро течет от истока до устья.

— Исток Днепра, Славко, в России.

— Ну, это еще как посмотреть… Этот профессор мне выложил обалденнейшие расчеты. Нищих на Украине не будет. По благосостоянию мы сравнимся с Арабскими Эмиратами… Ты видел, как они живут? У каждого по три-четыре жены.

— Не видел.

— Много потерял… Недавно один наш мастер спорта возил туда юных повий под видом волейбольной команды. Как же он восторгался! Кругом пустыня, говорил, а в столице — рай… Я к чему. Если наши доброхоты вынудят Украину превратиться в пустыню, Прикордонный мы сохраним и реконструируем, — и вся остальная Украина от закарпатских русинов до воронежских кацапов в ножки нам поклонится… Ну, давай, еще по махонькой.

Славко Тарасович по привычке налил себе полную, гостю капнул — для порядка.

— Ты хочешь, Ваня, возразить?

— Хочу высказаться.

— Валяй.

— А кому поклонимся мы, если пустыня начнется с города Прикордонного?

— Это невозможно.

— Возможно, Славко. Пустыня уже начинается. И знаешь, кто начал?

— Кто?

— Любящий украинцев Запад.

— Глупость, Ваня. Если бы ты там пожил… А я там был. Меня там так принимали!

— Как мэра?

— Как украинца.

— А почему?

— Я понимаю, конечно, Ваня, у них расчет. При особых обстоятельствах они руками украинцев прижмут к ногтю Россию. А может, Иран. А может, и Польшу. Если поляки заартачатся. На каждого поляка у нас найдется Тарас Бульба… Ты не политик, Ваня. Ты — врач. Хотя, бывает, что и врачи пытаются пролезть в президенты. Всякая пешка стремится в дамки, но не каждой это удается. Кто сказал? Не знаю…Ты еще скажи, что Прикордонный — озоновая дыра Украины. Находятся умники. Утверждают. И где — не в «Казацком бистро Левона Акопяна», а в самой Верховной раде!

Славко Тарасович осушил очередную рюмку, закусил грибком. Дольки лимоны лежали рядом — к ним он даже не притронулся.

— А много на Украине российских шпионов?

— О России, Ваня, не напоминай. Она у меня в печенках. От нее у меня все беды.

— Прости, Славко. Но извини за назойливость. И сколько же российских фирм в нашем городе?

— Вроде ни одной.

— А сколько американских?

— Есть.

— А точнее?

— Десяток насчитаю.

— Значит, одна строит дрожжевой завод. А остальные?

— Сам знаешь.

— Понятно, исследуют степи Украины: что найдут — то и ладно. А если найдут золото?

— Представь себе, Ваня, уже нашли. Одна английская фирма обещает через пятнадцать лет подарить нам первые слитки.

— А найденными ядерными боеприпасами поделятся американцы?

Славко Тарасович, хоть и был изрядно выпивши, рассудка не терял:

— Об этом, Ваня, повторяю, никому…

— Я понял… Только не понимаю, во что ты меня втравливаешь? Неужели в этом есть непременная нужда?

— Есть, Ваня. На всякий случай. У тебя теперь будет двойная подстраховка.

— Твоя. И еще чья?

— Миши Списа. Парняга он авторитетный, но, печально, — не с нами.

Иван Григорьевич промолчал, а его так и подмывало уточнить: «Не с тобой, а со мной».

А тот продолжал:

— Мы живем, Ваня, в мире парадоксов. Будто не я, а Миша закончил Академию общественных наук. Ты, наверное, еще не успел заметить, что многие демократы раньше обучались в партшколах.

— Почему же… Заметил. Но ты же не демократ?

— А кто?

— То ли социалист, то ли национал-социалист. Сам говорил…

Славко Тарасович размеренно покачал головой:

— Ну и память у тебя… Принадлежность к демократической толпе — это, Ваня, ступенька по служебной лестнице. Я ее уже перешагнул. Надеюсь, и ты не отстанешь. Вот займешься бизнесом… Так что мы будем вместе.

— Если будем любить Украину.

— Прекрасные, Ваня, слова! За это не грех по рюмашечке.

— Может, достаточно?

— А за наступающий Новый год?..

Расстались поздно вечером. Домой Ивана Григорьевича привез, кто и увозил. Только «тойоту» Витя Кувалда сменил на БМВ, известный в городе как «мэровский». Дома Анастасия Кароповна встретила Ивана Григорьевича приятной новостью:

— Наш проповедник пароль назвал.

Эти слова были как новогоднее поздравление.

В зале разноцветными огнями сверкала настоящая, зеленая душистая елка. Точно такая же, как на даче у мэра.

«Значит, и тут были кувалдины умельцы», — подумал Иван Григорьевич. И не ошибся. От мороза, а может, от коньяка, его щеки приняли малиновый оттенок.

Глава 33

В первых числах января Михаил Спис побывал в областном центре. После ненастья опять установилась ясная морозная погода. Раньше для автотранспорта она не была помехой, но теперь, в связи с нехваткой горючего, общественный транспорт вообще не выходил на линию, а частник выезжать воздерживался, боясь, что его будет грабить автоинспекция.

На въезде в областной центр Михаила остановил гаишник, розовощекий лейтенант в пепельно-черной дубленке. За кюветом в снегу Михаил заметил канистру. «Сейчас будет клянчить бензин».

Гаишник, подойдя поближе, узнал председателя Союза офицеров, откозырнул:

— Здравия желаю, товарищ майор. Извините, что остановил.

— Стреляешь горючее?

— Нужда, товарищ майор.

— Представь себе, у меня тоже.

— Да, я понимаю. Так что извините, — залопотал лейтенант.

— Чего уж…

Этого лейтенанта он знал. Два года назад его, как и Михаила, уволили из армии. Но у Михаила было двадцать лет выслуги с Афганистаном, а лейтенанта Жилу уволили сразу же после училища штурманов дальней авиации — не нашлось должности. Да лейтенант, видимо, и не сожалел: поступил в милицию. Была служба и был навар. А что еще надо милицейскому офицеру?