Выжившие - Люси Кларк
Рэга глушит мотор, и они с братом вытаскивают со дна лодки деревянные весла и аккуратно гребут ими, чтобы пройти через самые мелкие участки. Они медленно движутся в нестерпимой жаре, пока лодка, наконец, не идет к берегу.
Я спрашиваю, видели ли они когда-нибудь этот остров раньше, оба качают головами.
– У нас таких островов – не сосчитать, – поясняет Рэга.
Он выскакивает на отмель, направляя нос лодки к берегу. Затем протягивает мне руку, чтобы помочь сойти.
Я словно приросла к сиденью. Мне страшно выходить, ступить на этот остров. А если это ошибка? Что, если я притащилась за тридевять земель, а это не тот остров? И даже если тот, вдруг я найду там такое, чего лучше не видеть?
– Ну же! – нетерпеливо понукает меня проводник, стоя возле покачивающейся в воде лодки.
На ватных ногах карабкаюсь к борту. Сначала передаю рюкзак, потом спрыгиваю на мелководье, морская вода плещет по коленкам, доставая до шорт. Выхожу на берег, Рэга возвращает мне рюкзак. Они с братом переглядываются.
Не в силах сдерживать сердцебиение, поворачиваюсь лицом к острову.
Плотная, почти непроницаемая стена джунглей. На берегу лежат, вынесенные приливом, коричневые пальмовые ветки, скорлупа кокосовых орехов и прочий островной мусор. Ни человеческих следов, ни признаков крушения самолета, никаких указаний на то, что на этот остров когда-либо ступала нога человека.
Рэга смотрит на часы.
– Ну что, четырех часов хватит? Надо вернуться в Раннатуа до темноты.
Мне не остается ничего другого, и я соглашаюсь. Уж если днем они еле добрались сюда через рифы, то ночью это просто невозможно.
Братья идут к деревьям и устраиваются в тени, вытаскивая из сумки запотевшую бутылку местной кавы.
«Только не напивайтесь, – думаю я. – Мне еще нужно выбраться отсюда в целости и сохранности».
Затем меня пронзает другая мысль: «Могу ли я им доверять?»
Они сильные, подтянутые. Вот один сказал что-то другому, смотрят в мою сторону, смеются. Может, показалось, но такое ощущение, что они чувствуют мою неуверенность, понимают, что могут меня одолеть.
А ведь никто не знает, где я.
Сестренка, ты испытала то же самое, оказавшись запертой на острове с незнакомцами?
Бросив последний взгляд на мужчин, не в силах унять бешеный стук сердца, иду по пляжу под палящей жарой. В обожженные горячим песком подошвы врезаются острые края ракушек. Я останавливаюсь, надеваю шлепанцы на испачканные песком ноги и продолжаю путь в сторону хребта. Вскоре я у самого подножия, где валуны падают в воду. Сложив ладонь козырьком, смотрю вверх. Мне предстоит подъем через густые джунгли, скалы и подлесок.
«Это не несчастный случай», – всплывают в памяти слова Натана.
Я начинаю карабкаться, перебираясь через нагромождение камней, хватаясь за прорастающие в их трещинах папоротники. Я не дипломированная скалолазка, и это заметно: еле перевожу дыхание, пробираясь сквозь густые заросли. Опасаясь неизвестных насекомых, которые могут жить в полумраке, я проталкиваюсь вперед, раздвигая ладонями ветви. Воздух здесь гуще и тяжелее, наполнен ароматами растений.
Подъем дался мне нелегко: дойдя до вершины, я взмокла и еле дышу.
Наверху – поросшее травой плато, словно земля осела на вершине скалы после какого-то древнего восстания. Я стаскиваю рюкзак и, уперев руки в бока, обозреваю панораму острова. На западе, до самого мелководья, простирается мангровый лес – до пляжа не добраться, но остальная часть выглядит так, будто ее можно спокойно обойти пешком.
Медленно поворачиваюсь на месте, внимательно присматриваюсь к окрестностям в надежде заметить обломки самолета, но, кроме деревьев, песка, океана и неба, взгляду зацепиться не за что.
От напряжения начинает болеть голова, отдавая в глаза. Я снимаю солнцезащитные очки, провожу рукой сзади по шее.
Увидеть бы хоть какой-то знак, что я в нужном месте. Кружатся на ветру высушенные солнцем листья; жужжат насекомые в тени скалы – только и всего. Если здесь и были чьи-то следы, их давно раздул ветер и смыли волны.
Джунгли настолько густые, что за их плотной стеной может скрываться что угодно: обломки самолета, тела…
Я вздрагиваю.
Возможно, я непростительно ошиблась: возле Фиджи сотни необитаемых островов и островков – откуда мне знать, что это – тот самый? Я потратила последние деньги, чтобы сюда добраться, и, вполне возможно, – остров не тот. Что, если Майк сделал пометки на карте, чтобы направить по ложному следу? Что, если проводники привезли меня не туда?
Замечаю боковым зрением: Рэга идет к берегу. Вот он наклоняется, тянет за веревку, на которой закреплена лодка. Меня пронизывает холодок беспокойства. Вдруг он уплывет? Сейчас сядут с братом в лодку, заведут мотор и отчалят!
А я останусь здесь.
Одна.
Несмотря на жару, меня пробирает дрожь.
Земля подо мной ходит ходуном – после нескольких часов, проведенных на воде, тело приспосабливается к нахождению на суше. С опаской отхожу подальше от края – не упасть бы.
Иду к середине поляны, вдруг сбоку от скалы вижу что-то блестящее.
Подхожу ближе, сажусь на корточки: какой-то сверток, обмотанный золотистой ленточкой. Повозившись, развязываю ленту и разворачиваю ткань. У меня в руках – некогда белая фуражка с темно-синим козырьком, вышитой эмблемой в виде золотых крыльев: испачкана грязью, порвана сбоку, из-под нее выползают насекомые, но я безошибочно узнаю – она принадлежала пилоту.
Сердце готово выпрыгнуть из груди – это тот самый остров!
Они были здесь!
Лори была здесь!
Глава 45
Тогда | ЛОРИ
Лори стояла на краю обрыва, кровь пульсировала в висках. Дэниел мертвой хваткой вцепился в ее запястье. Свободной рукой она придерживала Сонни, который, не переставая, плакал.
За спиной простиралась бездна: льющееся вниз, на камни, пространство, сулящее удар о землю и забвение.
Майк крепко сжимал ремешок бинокля на горле Дэниела. Он понимал: если упадет Дэниел, то вслед за ним отправятся и Лори с ребенком.
«Только не Сонни! Только не Сонни! – повторяла она про себя как мантру. – Ведь он совсем еще малыш!»
Вспотевшая, скованная страхом, она вдруг начала напевать – не размыкая губ, неуверенно, на мгновенье умолкая, но тут же вновь подхватывая звук, выталкивая его дальше, пока он не превратился в мелодию.
Сонни перестал плакать, успокоился, глядя на Лори сияющими глазами. Казалось, музыка сглаживала острые края утеса, обволакивала всех, наполняя их знакомым чувством надежды.
Майк часто заморгал, будто только сейчас очнулся, пришел в себя. Под непрекращающиеся переливы колыбельной он начал разжимать руки, ослабил хватку на ремешке бинокля… Отпустил.
Дэниел безвольно упал на колени, схватил ремешок и сорвал бинокль с шеи, потирая багровеющую отметину.
Освобожденная Лори, спотыкаясь, отошла от
