Пиранья - Марина Крамер
Этот визит тоже оставил больше вопросов, чем принес ответов, Лена думала об этом на заднем сиденье такси, везшего ее обратно в Климовск. Придется все-таки обращаться к местным полицейским и выяснять подробности – а она даже не знает, подробности чего именно.
Пришлось звонить Шмелеву и просить содействия.
– Что ты хочешь там искать? – недовольным тоном спросил зампрокурора.
– Я нашла кое-что странное в биографии Веткиной и теперь пытаюсь размотать это, но пока безуспешно, – призналась Лена, – ну, почти… И директор интерната, где она воспитывалась, посоветовал мне именно визит в полицию, но категорически отказался назвать причину. Буду действовать вслепую.
– Хорошо, я завтра позвоню. Но ты смотри там, без самодеятельности, не напирай без особой нужды и, если что, звони мне.
– Договорились.
Следующий звонок был Горскому, и тот обрадовался:
– Я думал, ты спишь уже.
– Нет, что ты, я еще даже кровать не расстилала. Как твои дела?
– Работаю в поте лица. Сегодня снова допрашивал твоего Карманова.
– Забери себе, – рассмеялась Лена, – я жду не дождусь, когда уже вы заберете это дело себе.
– Ну, вот закончи со своей частью, и я в ту же секунду избавлю тебя от этой веселой троицы. Кстати, знаешь, что мне показалось? Что там вовсе не Карманов верховодит. И я в этом почти убедился, побеседовав с Веткиной.
– Стой, погоди… ты с ней разговаривал?
– Ну а почему нет? Я все-таки психолог по первому образованию. Сказал ей, что ты назначила экспертизу, и побеседовал. И вот поверь мне, она совершенно не та, кем хочет казаться. Она только прикидывается овцой, которую тащил за собой на веревке злодей Карманов. На самом деле она совершенно другая. И не Карманов там главный, не Карманов все это придумывал, вот точно тебе говорю.
– Вот! – воскликнула Лена. – Вот именно! Ты гений, Фил, это как раз то, что я никак не могла понять! Не Карманов – хоть он изо всех сил пытается сделать вид, что крутой и главный! А на самом деле…
– А на самом деле все эти схемы очень похожи на разработанные женщиной. Я имею в виду квартирные ограбления, с убийствами они, похоже, не врут. Но в какой-то момент Веткина поняла, что должна сама извлечь из этого пользу, раз уж вляпалась, и предложила грабить квартиры бизнесменов. А знаешь, почему выбор пал на этих четверых?
– Нет, я в эту сторону даже не думала еще.
– Дарю идею, – рассмеялся он. – Все эти четверо покупали технику в фирме «Орион-Д» и были хорошо знакомы с Гавриловым, включая Котова, в чьем банке Гаврилов брал кредит, и Комарова, который свел его с какими-то оптовиками в Москве. Веткина знала их всех, знала примерный уровень доходов, бывала в гостях вместе с Гавриловым.
– И потом убила его, потому что…
– Потому что он, увидев в ее столе нож, догадался, чьих рук это дело, – закончил Филипп. – Уболтать Карманова и запудрить ему мозги Веткиной ничего не стоило – она девушка неглупая, а Харитонов интеллектуально сильно проигрывает им обоим, так что тут просто денег пообещали – и все.
– Вот это да… Так вот зачем он мне тогда звонил, а я-то голову ломала… а он, видимо, именно в тот день нож увидел, но не мог решить, что теперь делать. Он мне позвонил, а я отмахнулась, мне показалось, что ему просто нужно с кем-то о своих чувствах поговорить, а я – чужой человек, со мной проще, – протянула Лена. – Но теперь мы с тобой нашли недостающее звено, то-то я думала, почему мне что-то не нравится… Завтра еще здесь все доделаю, что смогу, и домой, буду передавать вам.
– Я, между прочим, уже соскучился, – другим тоном произнес Филипп, и у Лены снова стало тепло внутри, совсем как вчера утром. – Возвращайся скорее.
– Потерпи, осталось всего чуть-чуть.
Домой она ехала в полном смятении и совершенно не представляя, как теперь заканчивать дело. Но желание как можно скорее избавиться и от Веткиной, и от Карманова пересилило, и Лена вместо дома поехала сразу в Комитет, а потом в СИЗО. В портфеле у нее лежало изъятое в архиве Климовска старое уголовное дело и конверт местной лаборатории с результатами ДНК-теста.
Веткина выглядела подавленной, но Лена сразу же запретила себе проявлять сочувствие или жалость, жестко напомнив, кто перед ней.
– Вы ничего не хотите мне сказать, Анна Дмитриевна? – спросила она, стараясь говорить ровно и без эмоций, хотя больше всего сейчас ей хотелось кричать.
– Я вам сказала все, что знала. Больше нечего добавить.
– Почему вы не сказали мне, что выросли не в обычном интернате? – Лена смотрела на Веткину в упор, пытаясь понять, что на самом деле происходит в голове этой девушки. – Ведь это был интернат для детей с психическими расстройствами, так?
– Откуда… – Взгляд ее стал затравленным, она схватилась пальцами за край стола, как будто боялась упасть. – Как вы узнали? Я никому не говорила… я даже на аттестате подделала номер, чтобы никто не догадался… Я ведь нормальная! Нормальная!
– Успокойтесь, Анна Дмитриевна. В этом нет ничего страшного, и вы действительно нормальны и ни в чем тогда не были виноваты. Вы совсем не помните, что произошло с вашими родителями?
Веткина подняла голову и тяжело вздохнула:
– Нет.
– А зачем вы врете мне сейчас? Ну, ладно – на освидетельствовании перед выпуском вы врали, чтобы получить аттестат и разрешение учиться и жить вне пределов интерната. Вы врали врачам – я это понимаю и знаю, зачем, но мне врать не нужно. Вот это, – Лена вынула из портфеля взятое в архиве дело и чуть потрясла им, – вот это дело о гибели ваших родителей. Закрыто по причине смерти подозреваемого. Ваш отец зарезал мать и зарезался сам, вы, к сожалению, были в соседней комнате, он не знал об этом. А вы все видели в дверную щель – так? Но отложился в вашей памяти не сам процесс убийства, а только рука отца с зажатым в ней охотничьим ножом. Вы все видели – но запомнили четко только это. И именно эта картинка на какое-то время заслонила вам все воспоминания. Со временем вы поняли, что выжить в интернате среди психически неполноценных не сможете – там были тяжелые инвалиды, а вам даже разрешили учиться в местной школе. Вы рассказали об этом эпизоде своему врачу – представили дело так, словно больше ничего не помните. А врач решил применить к вам сеансы гипноза. Да, для этого нужно было разрешение – но у вас-то опекуном значилось государство, так что никаких нарушений, все в порядке – в интересах пациента. И во время такого сеанса врач сделал запись с полным описанием убийства и самоубийства. Но, разумеется, никто этому
