Владимир Тодоров - Пятый арлекин

Приняв душ, Альберт почитал на ночь, затем погасил свет. Те, кто следил за ним, должны были понять, что Альберт до утра не покинет номера. «Интересно, догадались они, что я видел, как рас­правились с Родриго? Если догадались, то побег невозможен. В про­тивном случае они меня оставят в покое до утра. Впрочем, я даже не обернулся, мало ли машин скрипит тормозами.» Успокоив себя, Альберт прикрыл глаза. Необходимо было час-другой отдохнуть.

Около двух часов ночи Альберт проснулся. Он всегда спал настороженно. Быстро оделся, взяв с собой только необходимое: день­ги, аккредитивы, а оружие всегда было при нем, и подошел к окну, всматриваясь в ночной мрак, слегка подсвеченный луной. Выждав немного, он легонько, так, что ничего не зашумело и не заскрипело, приоткрыл окно, выходящее на задний двор, где были гаражи, и где в одном из боксов стояла машина, взятая им напрокат месяц назад.

За окном была тишина, прерываемая стрекотом цикад и отдаленным гулом автострады. Альберт для чего-то поправил узел галстука, потрогал твердую рукоять пистолета и упруго вспрыгнул на подоконник. Ничто не нарушило ночного покоя. Он прикинул рас­стояние до земли — метров шесть, вытащил из кармана приспособ­ление в виде рулетки, зацепил его концом за ручку окна и, ух­ватившись крепко за рулетку, бесшумно скользнул вниз. Вскоре Альберт мягко коснулся земли, потом нить, соединяющая рулетку с окном на третьем этаже, отцепилась и скользнула в свое гнездо.

— Техника не подвела,— усмехнулся Альберт,— теперь надеж­да на папашу Форда.— И он направился к боксу под номером 37, вытаскивая ключи из кармана. Не зажигая света в боксе, он прошел к машине и опять замер, настороженно вслушиваясь. Ничто не предвещало опасности.

Альберт открыл дверцу, неслышно сел на сиденье и включил мотор, который, в свою очередь, будто понимая, что нужно води­телю, заработал на малых оборотах так тихо, что едва ли в не­скольких шагах его можно было услышать.

— Ну, с богом,— промолвил Альберт и выехал из бокса. Во дворике никого не было. Он развернулся и проехал мимо притихшего отеля, выруливая на шоссе.

«Теперь спасение в скорости»,— и Альберт нажал на педаль. Машина, подобно космическому кораблю, сначала плавно, потом набирая скорость, откинула Альберта к сиденью, но он с упоением выжимал газ, напевая нашумевший шлягер. Показалась трасса, ве­дущая на Мадрид. Альберт притормозил, включил левый поворот и услышал, как спокойный голос произнес с заднего сиденья:

— Нам не туда, мистер Мондейл, нам направо, будьте любезны.

3. ХРАМ ДВЕНАДЦАТИ АПОСТОЛОВ

Надо отдать должное, Мондейл не обернулся назад, не вскрик­нул. Он переключил поворот с левого на правый и поехал по шоссе в указанном направлении, посмотрев украдкой в зеркало над собой, но увидел только неясную расплывчатую глыбу.

Он точно знал, что человек, изменивший его маршрут, воору­жен, опытен и уверен в себе. К тому же, за ним наверняка стоит значительная сила, и смерть Родриго является тому подтвержде­нием.

— Что им нужно от меня?— рассуждал Альберт Мондейл,— во всяком случае, это похуже Синг-Синга, меня еще никогда не брали в такой оборот. Бежать невозможно, получишь пулю, тот, сзади, не дрогнет при этом.

Машина уверенно шла по шоссе, встречных автомобилей попадалось мало, и Мондейл полностью положился на судьбу. Через какое-то время сидевший сзади приказал повернуть налево, потом направо. Они давно выехали за город, потянулись виллы, наконец машина остановилась перед аркой, за которой угадывался большой сад, где-то невдалеке шумело море и фары высветили высокие ко­ваные ворота и витиеватую надпись над ними: «Храм двенадцати апостолов».

— Посигнальте три раза с перерывами,— сказал незнакомец. После третьего сигнала ворота растворились и Мондейл повел машину к невысокому белому строению готического стиля. Шуршал под колесами «Форда» гравий, мимо проплывали, выхваченные све­том из темноты, кусты пышных роз, гладиолусов и еще каких-то диковинных цветов.

Наконец Мондейл остановил машину в ожидании дальнейших приказаний. «Вряд ли убьют,— подумал он,— это можно было сде­лать и по дороге».

— Вылезайте,— скомандовал «опекун» Мондейла и тот вышел. Открылась задняя дверь, и, наконец, Мондейл увидел его, при­земистого, широкоплечего, с косым шрамом через все лицо. Внеш­ность незнакомца производила жуткое впечатление. «Ну и рожа,— изумился Мондейл,— уж я ли не насмотрелся на гангстеров за свою жизнь, но такого монстра встречать не приходилось. А может сейчас его? Ведь кой-чего я умею». Мондейл на мгновение прикинул расстояние — полтора метра, выпад левой, прыжок в ноги, а потом... Но незнакомец угадал его намерения.

— Прошу вас без глупостей,— сказал он глухим спокойным голосом, и Мондейл опять почему-то содрогнулся.— Пройдемте.

Двери после звонка открыл человек в штатском, по виду лакей с военной выправкой, это было особенно заметно по тому, как он щелкнул каблуком высоких ботинок перед незнакомцем.

— Добрый вечер, мистер Крок! Мистер Макс уже ждет вас.

— Завяжите язык, болван!— резко бросил Крок.

Тут же подошли двое парней в джинсах и рубахах темно-зеле­ного цвета. У них были одинаковые челки, одинаковые тяжелые челюсти и под рубахой одинаково напряглись мускулы. Крок кивнул им, и через мгновение два «бульдога» ловко прощупали одежду Мондейла и извлекли пистолет. Остального они не тронули.

— Пойдемте,— бросил Крок и повел Мондейла по широкой мраморной лестнице наверх. В тусклом свете таинственно мерцала старинная бронза, на стенах висели портреты давно усопших графов, вероятно, бывших владельцев этой виллы со странным названием «Храм двенадцати апостолов». Перед массивной дверью на втором этаже этого роскошного и мрачного здания, на которой был изобра­жен геральдический герб с видами двух свирепых хищников и скре­щенных между ними мечами, Крок остановился и стукнул в дверь костяшками пальцев каким-то особенным образом.

— Войдите,— послышалось оттуда, и Крок, открыв дверь, протолкнул Мондейла в залу с высокими потолками, задрапированными громадными окнами и прекрасной люстрой из бронзы и хрусталя. На стенах, так же, как и в коридорах, висели в позолоченных багетах старики и старухи с надменными, ничего не выражающими, кроме презрения, лицами. Высокие жабо подпирали дряблые шеи, кружева оттеняли желтизну лиц. В центре залы стоял стол, исполненный в стиле ампир, за столом в высоком кресле сидел человек лет шестиде­сяти с узким длинным лицом, редкими седыми волосами и водя­нистыми, бесцветными глазами. Руки его отрешенно лежали на сто­ле, как бы отделившись от туловища, на безымянном пальце левой руки вспыхнул в огнях люстры крупный солитер в платиновой опра­ве. Лицо мужчины как бы отражало презрение надменных портретов.

— Садитесь, мистер Мондейл,— и хотя это было сказано веж­ливо и с достоинством, Мондейлу показалось, что голос раздался из подвала.

— Спасибо,— ответил Мондейл, удобно располагаясь в одном из двух, стоявших напротив стола, кресел; в другом наполовину утонул Крок, не спуская с Мондейла настороженных глаз.

— Очень уж вы прыткий, Мондейл. Чуть что — и в бега. Из Бразилии. Из Синг-Синга тоже. Что желать лучшего для души, чем Сан-Мартинес, так нет же, и отсюда, под покровом ночи, тоже пытались скрыться. Хорошо, что Крок еще с вечера разгадал ваши хитрости. Мы же не администрация Синг-Синга. Не правда ли?— и старик рассмеялся, словно прокаркал ворон, в горле у него долго не затихало, будто крутился какой-то плохо отрегулированный ме­ханизм.— Я вам не представился — зовите меня просто мистер Макс. На сегодня я — просто мистер Макс.

— Зачем я вам понадобился?— не совсем вежливо спросил Мондейл, потом, как бы исправляя ошибку, добавил,— мистер Макс.

— У вас нет выбора, поэтому вопросы будем задавать мы, а выбор ваш сведется к одному — жить или умереть,— опять хрипло рассмеялся Макс.— Вы нам нужны, иначе бы мы не стали цере­мониться с вами.

— А чем вам Родриго стал поперек дороги?— не унимался Мон­дейл, вспомнив симпатичного испанца, и чувствуя, что в нем заки­пает злость, заглушая чувство самосохранения, которому он отдался вначале.