Людмила Васильева - ...И двадцать четыре жемчужины
Глаза Лисовского налились кровью, он рванулся с места и попытался броситься на Эньшина.
— Уберите его! — закричал Эньшин.
Лисовский тяжело дышал. Полный ненависти взгляд его метался по лицам присутствующих.
— Итак, гражданин Лисовский, вы утверждаете, — продолжал Бурмин, — что не встречались с Райнером?
— Нет, нет, не знаю никакого Райнера. Вы можете проверить... Я из Больших Камней в этом году никуда не выезжал. И никакой Райнер тоже не приезжал туда...
— Откуда вы знаете, что Райнер не приезжал?
— Я не знаю, но уверен в этом.
— Да. Райнер действительно в эти годы в Больших Камнях не был, — подтвердил Бурмин.
— Я же говорю, ни слову этого негодяя не верьте! Это вор и убийца...
— Прекратите, Лисовский. Отвечайте только на вопросы. Вы были знакомы с Райнером до 1941 года?
— Я же сказал, что не был. Я вообще никогда не был знаком ни с каким Райнером.
Бурмин отдал распоряжение, и в комнату вошел пожилой человек — рослый, крупный, с явно военной выправкой. На груди у него — колодка с орденами и медалями.
Бурмин предложил вошедшему стул:
— Ваша фамилия, имя, отчество, род занятий? Расскажите о себе.
— Моя фамилия Попков Василий Григорьевич, год рождения — тысяча девятьсот шестнадцатый. Происхождение — из семьи рабочего-железнодорожника. Родился в Рязани. После окончания средней школы поступил слесарем в депо... В 1941 году меня приняли в партию. В том же году ушел воевать с фашистами... Был дважды ранен. После излечения снова попал на фронт. Дошел до Берлина... После войны остался в армии, был направлен в военную академию, закончил ее в 1950 году. В настоящее время преподаю в военном училище.
— Скажите, товарищ Попков, вы с кем-либо из присутствующих здесь были знакомы раньше? Посмотрите повнимательнее.
Попков пристально всматривался в сидевших.
— Этого человека, — он указал на Эньшина, — я никогда не видел. Второго же, не смею утверждать, поскольку очень смутно припоминаю, как будто видел — или его, или человека, схожего с ним. Но это, повторяю, очень смутное и неопределенное воспоминание. И утверждать, что знаю этого человека, не могу.
— Посмотрите, пожалуйста, вот эти фотографии. — Бурмин подал Попкову фотографии. Попков внимательно их рассматривал.
Лисовский напрягся. Он не знал, какая опасность ему грозит, но он ее чувствовал. Он-то знал, когда и кем были сделаны фотографии. Знал также, что это он, Лисовский, был изображен на них, Но вот Попков этого не знал, это точно.
Попков взглянул на Бурмина:
— Я узнал этого человека. Запомнил на всю жизнь. У меня нет никакого сомнения: это о нем я вам рассказывал, товарищ Бурмин. Ведь я видел его совсем близко. Это он убил разведчика Захара Зайцева и ушел к немцам.
Лисовский вскочил:
— Ложь! Ложь! Все подстроено! Не было этого!..
— Сядьте, Лисовский, — негромко, раздельно произнес Бурмин. — Вам предъявляется обвинение, как военному преступнику, убившему советского разведчика Зайцева Захара Игнатьевича, как изменнику Родины. Также в том, что, поддерживая связь с подданным ФРГ Грюбелем Густавом, он же Райнер Карл, начавшуюся с декабря 1943 года, вы незаконно завладели принадлежавшими нашему государству музейными ценностями: коллекцией, собранной русским помещиком Мурениным Исидором Львовичем, украденной у него Грюбелем Густавом Генрихом в 1916 году и спрятанной в пещерах Старицкого монастыря. Предметы этой коллекции вы передавали Грюбелю через гражданина Эньшина Семена Михайловича для незаконной отправки за пределы нашей страны. Кроме того, вы занимались незаконным приобретением предметов искусства — икон, крестов и других изделий — и спекулировали ими. Вы обвиняетесь в противозаконном приобретении иностранной валюты, а именно: долларов, обнаруженных у вас при обыске.
Лисовский не двигался, не произносил ни звука.
Бурмин снял телефонную трубку:
— Проводите ко мне в кабинет.
В комнате было нестерпимо тихо. Молча, навытяжку стояли конвоиры, напряженно застыли Лисовский и Эньшин.
В открывшуюся дверь вошел Засекин.
Допрос Грюбеля-Райнера внешне напоминал дипломатическую встречу. Кроме Грюбеля, присутствовал официальный представитель от посольства ФРГ. С нашей стороны — полковник Шульгин и майор Бурмин.
Первым заявление сделал представитель посольства:
— В качестве уполномоченного лица я хотел бы ознакомиться с обвинениями, предъявляемыми подданному ФРГ Райнеру Карлу Иоганну.
Шульгин заглянул в разложенные перед ним документы:
— Согласно подготовленным материалам предварительного следствия мы с полным правом можем заявить следующее: установлено, что человек, прибывший в нашу страну как турист под фамилией Райнер Карл Иоганн, в действительности является Грюбелем Густавом Генрихом. В годы Великой Отечественной войны названный Грюбель служил в войсках «Севера», участвовал в операциях, направленных на уничтожение мирных жителей районов Эстонии, а также Псковской и Новгородской областей нашей страны.
В настоящее время Грюбель прибыл в нашу страну с преступными намерениями, а именно: чтобы незаконно завладеть принадлежащей нашему государству коллекцией русского помещика Муренина Исидора Львовича. Осуществив это, он пытался выкраденные предметы, представляющие большую материальную и художественную ценность, вывезти за пределы нашей страны.
Грюбелем были привлечены советские подданные Лисовский Станислав Яковлевич и Эньшин Семен Михайлович на предмет хранения и передачи ему для отправки за рубеж через подручных, побывавших в нашей стране под видом туристов, предметов вышеуказанной коллекции.
Далее. Незаконная деятельность Грюбеля не ограничивалась только вышеуказанными действиями. Грюбель занимался в нашей стране сбором враждебной и клеветнической, направленной против социалистического строя информации.
Представители Федеративной Республики Германии могут быть, ознакомлены с документами проведенного предварительного следствия и вещественными уликами, а также фотодокументами, подтверждающими преступные действия Грюбеля Густава Генриха. Документы будут дополнены материалами, уличающими вышеназванное лицо в его незаконных и преступных действиях, имевших место в годы первой империалистической войны. Хотя они утратили за давностью лет основание для привлечения к уголовной ответственности, но существенны для более полной характеристики Грюбеля Густава Генриха.
Не все воспоминания молодости были приятны Грюбелю. За пережитые на его веку две войны Он видел множество убийств, да и сам не мог бы сосчитать людей, уничтоженных им в последнюю войну с русскими. Тогда в его понимании даже убийство мирных людей было делом обычным и неизбежным. И только одно давнее воспоминание временами оживало в памяти, он гнал его, но оно было навязчивым...
Тогда, в семнадцатом году, он был очень смел... Ему удалось тайно, с фальшивыми документами пробраться в Малые Камни, где каждый овраг и тропинка были ему знакомы. Да, он шел на большой риск. В тех местах его знали жители всей округи. Но цель... она стоила риска...
Вспомнился последний его разговор с Бородулиным и необъяснимое упрямство Кузьмы, скрывавшего место пребывания Муренина. Пришлось на него прикрикнуть:
— Так где же барин? Отвечай! Ну?
— Говорю же, у лекарки...
— Ты плохо врешь. Без тебя барин не мог уехать...
Грюбель вплотную подошел к Кузьме — тот испуганно отшатнулся.
— Где вы все спрятали?
— Что прятать-то, уж давно ничего нет...
— Где ваша коллекция? Все эти панагии, нагрудные иконы с камнями? Где оклад золотой к молитвеннику и жемчуги из монастырей?
Кузьму охватил жар, пот выступил на лице. Он заерзал руками, силясь расстегнуть тулупчик.
Немец рванул его за полу, деловито обшарил одежду Кузьмы. Тот не сопротивлялся — что-то сдавило в груди, не давало вздохнуть. Немец рванул старый платок, осколки от икон с сухим треском стукнулись об пол. Потом расшвырял постель, брезгливо сбросил кучу ветоши...
Когда немец запихнул все сокровища в дорожный мешок и уже вышел на крыльцо, неведомая сила подхватила Кузьму, он догнал грабителя, вцепился в его бекешу, закричал что есть силы.
Немец отшвырнул от себя старика, и тот, ударившись о выступ, затих, лишь в открытых глазах его будто застыло вечное проклятие убийце.
Грабитель обогнул дом и остановился — в конце въездной аллеи показались всадники. Тогда он мигом нырнул за сарай и подался чуть приметной тропинкой через парк и лес в сторону Старицкого монастыря.
Грюбель хорошо знал все окрестные места вблизи поместья Муренина, но монастырь он изучил особо. Вызвано это было отнюдь не простым любопытством.
Незаметно проникнув в потайное убежище в одном из подземелий монастыря, Грюбель заложил изнутри дверь тяжелым засовом, достал свечу — он был здесь не впервые, зажег ее. Потом вывалил осторожно содержимое мешка и застыл над грудой мерцающих драгоценностей. Потом стал их ощупывать, разглядывать: восьмиугольные нагрудные иконки из позолоченного серебра с эмалью, жемчугом и драгоценными камнями — три штуки, темно-красный крест из порфирита, украшенный жемчугом с камнями, на концах которого наконечники из позолоченного серебра. А вот и самое прекрасное — та камея с Христом, с двадцатью четырьмя жемчужинами!.. Здесь и резная иконка из кипарисового дерева, и панагии — шесть штук, и кресты-мощевики. А вот и икона «Положение во гроб»...
