Юлия Винер - Красный Адамант

— Нет, совсем нет. Просто добрый человек.

— И прекрасно. Он добрый Йехезкель, а я недобрый Михаэль, и уводи его отсюда к такой матери. И настоятельно требую, достань мне лекарство.

Дверь у меня в спальню открыта, но, слышу, стучат. Поднимаю глаза — дедуля. Скромно стоит на пороге, просит позволения зайти. Что за черт?

— Ну, — говорю, — чего тебе еще?

— Я вам, — говорит, — не буду мешать. Я только хочу у тебя прощения попросить.

— Прощения?!

— Да, — говорит. — Золото у тебя брат, просто золото. А ты уж меня прости, и что я грозил тебе, не принимай к сердцу. Больше не буду тебе докучать. Теперь выздоравливай поскорее, и гмар хатима това вам всем.

— И ты… — говорю, — и тебе…

Растерялся я порядком. Хотел сказать, какой там брат, не брат он мне, но дед мне напоследок заявление сделал.

— Ты, — говорит, — хорошо поступил, что вернул, правильно, хоть это, разумеется, никакой не цирконий.

Повернулся и заковылял к двери.

Вот вам и Йехезкель. Прямо укротитель диких зверей! Такого деда в овечку превратил.

И как, спрашивается, я мог после этого ему хамить? Когда он мне такое одолжение сделал, отвел от меня опасность в лице деда?

И опять вошел в спальню и просит выслушать. Ладно, думаю, пусть читает свою мораль, пусть видит, что я тоже человек культурный и хамство позволяю себе только в крайних случаях.

Но он морали мне не читает, а заявляет с ходу:

— Михаэль, я хочу сказать вам про перкосет.

— Ну, — говорю.

— Это эффективное болеутоляющее с легким наркотическим действием. Большинство людей пользуются им некоторое время, скажем, после операции, а затем без всякого неудобства переходят на другие, более слабые средства. Но иногда, в редких случаях, это лекарство оказывает на человека более сильное наркотическое действие, ведущее к быстрому привыканию и зависимости. Судя по всему, именно это происходит в вашем случае. Вам грозит серьезная опасность. Очень скоро перкосет перестанет вас удовлетворять, и вы будете искать более сильных средств. И скорее всего, найдете их, у нас это несложно. Вам грозит опасность стать наркоманом.

Я чуть не рассмеялся от злости. И охота людям раздувать из мухи слона! Человеку нужно болеутоляющее, так им уже черт знает что чудится.

Я — наркоман?! Смешнее не бывает. Я ведь уже упоминал, кому нужны наркотики, разным шлимазлам и слабакам, у которых нет других радостей в жизни. Но я — и наркотики? Да ни за какие коврижки! Я себе не враг. А что у перкосета легкое наркотическое действие — так это же синтетика. К синтетике не привыкают. Даже настоящим наркоманам дают взамен синтетику. Да и не наркотическое оно, а просто приятное, в отличие от других лекарств. И почему считается, что чем лекарство противнее, тем лучше оно помогает? Мой опыт показывает ровно наоборот. А про марихуану так даже многие врачи говорят, что она помогает и неопасна. Йехезкель сказал, мол, эти вещи у нас найти нетрудно. Просто из теоретического интереса, сказал бы уж заодно где.

Пока я свое думаю и жду, чтоб скорей отвалил, он продолжает развивать, как он быстро и безболезненно снимет с меня эту зависимость, пока она в зародыше, и согласен ли я. Опять смеюсь про себя — конечно, быстро снимешь то, чего у меня и не было. А ведь он и сам наркоман, одурманенный опиумом для народа, но ему никто не предлагает лечиться.

Так или иначе, а благодарность надо соблюдать, и я говорю, ну, мол, делайте, только побыстрее, я спать хочу. Вот и хорошо, что хотите, говорит, организм расслаблен, без напряжения лучше и подействует. Заодно, говорит, и боли вам отчасти сниму. А я про себя думаю, все-то вам расслабленных подавай, попробуйте-ка с нерасслабленной чужой волей побороться.

Но ничего, я уж знаю, как расслабиться. Пусть только уйдет. Я человек мало пьющий, но в заначке всегда есть. Не понимаю, почему раньше в голову не пришло, нервы успокоить. Хоть засну нормально, а завтра буду думать. Может, попробую все-таки сходить в поликлинику.

И начал он действовать. Первым делом натыкал в меня иголок, да больно, черт! Хотя он каждый раз заботливо предупреждал и спрашивал. Вдобавок, как всадит иголку, так еще ею пошевелит, чтоб почувствовать как следует. Если б не видел, с кем имею дело, подумал бы, нарочно, чтоб помучить конкурента. Но я, разумеется, и не пикнул, к тому же мгновенно проходит, и такую ли я боль видал.

Насажавши иголок, он взялся за мои ноги. Я лежу распластанный, утыкан весь, как еж, даже в ушах торчит, а он там где-то внизу мнет мои ступни, то надавит, то ногтем проведет, то потрет, то погладит, а при этом покачивается, как они это любят, и шепчет что-то — то ли молитвы, то ли заклинания… И хотя мне больно иногда, но в то же время приятно, и даже глаза начали слипаться.

— Вы спите? — спрашивает.

— Нет, что вы, — бормочу.

— Это ничего, спите, если хочется. Только, пожалуйста, не употребляйте эти дни алкоголя. Он может замедлить выздоровление.

Ладно, думаю, ладно, ты только уйди, а там увидим.

Но ничего я не увидел и ухода его не дождался. Как лежал, так и ушел в сонное бесчувствие, причем не с тревогой и со страхом, как все предыдущие ночи, а с полным моим удовольствием.

Не слышал даже, как он иголки вынимал.

Завтра утром мои красавцы должны вернуться. Прямо к самому Йом-Кипуру. Интересно, как они там погуляли и, главное, не поженились ли ненароком.

Эй, Михаил, ты это кого называешь «мои красавцы»? С каких пор этот араб стал у тебя в «своих» ходить? Еще, чего доброго, привыкнешь и впрямь станешь считать его своим? Ну, нет, это уж извините, никогда не привыкну, да просто не успею, уверен, что все у них развалится. Даст Бог, может и вернутся уже охлажденные.

И еще интересно, открыли ли они счет в банке. И на чье имя. Он сказал, открою на ваше имя, но разве им можно доверять? Запросто может открыть на свое, и ничего я не смогу сделать. Правда, не производит такого впечатления. Да и Галка при нем, хотя ее обдурить ничего не стоит.

А впрочем, может, и лучше бы, если б открыл на свое. Ей-богу, лучше.

Во-первых, нехорошо, чтоб у меня в банке было столько денег, хоть и в иностранном. Кто их знает, как они там соблюдают банковскую тайну. А вдруг наш фининспектор какой-нибудь? Или, не дай Бог, полиция? Как я им тогда буду объяснять, откуда у меня?

И даже если не спросят откуда, пенсию инвалидскую могут отнять, скажут, ты состоятельный, тебе не положено. А я свою инвалидскую пенсию очень ценю, хоть и небольшая, зато постоянная, дает мне устойчивость и положение в обществе, не то что неизвестные какие-то миллионы.

И принципы? У меня ведь есть твердый принцип, что мне по исходной разнарядке не положено много денег. Но не это главное, потому что, скорей всего, никто и не узнает. А то, что денежки, у них такое свойство, что кто их заполучит, расставаться ему с ними очень не хочется. Взять хоть и меня, ведь сколько раз решал полностью отказаться, ну, и где это? Лежу и рассуждаю, обманет или не обманет, а должно бы быть все равно.

Парень вроде приличный, и, пока камни у меня, все в порядке. Но погляжу я, что он запоет, когда вернем их и придется делиться. Может так выйти, что и женитьбу всякую ему из башки вышибет, а просто схватит все со счета и умотает в свой Лондон, а там ищи-свищи. Но я и свистать не стану, а, наоборот, буду рад-радехонек, и Галке постараюсь внушить, что счастливо отделались.

Притом вынужден признать, что меня Йехезкель этот как-то смутил своими разговорами. Конечно, не его собачье дело, но факт, что камни ворованные и Йом-Кипур на носу. Чтобы этот ее считал меня вором, не доставлю я ему такого удовольствия. Тоже мне, высокоморальная личность, нотации мне читать.

Однако что правда, то правда, выручил он меня вчера здорово, с дедом-ювелиром. И даже более того.

А именно все эти мысли я думаю без всякого раздражения, проснувшись поутру.

Голова свежая, но вставать не тороплюсь, вообще никуда не тороплюсь. Тем более Татьяны в доме нет, и никого нет, и не известно, когда кто придет. Но тоски чрезмерной не испытываю, черт с ними, справлюсь как-нибудь и сам. В то же время понимаю, что с женщинами, с Ирис и с Кармелой, необходимо как-то помириться, потому что на более длительный период времени все-таки не справлюсь, да и просто нехорошо. Может быть, когда получим деньги, найму себе обыкновенную домрабу, попроще, чтоб безо всяких взаимоотношений, и ни от кого не буду зависеть. Пока Татьяна не вернется. А то даже и при ней. Чего? Пусть отдохнет немного, при деньгах можно.

И пусть мне этот ее не внушает, будто я такой-сякой и не по совести. Камни от воров — кто спас? И возвращать их кто собирается? Вот и именно. И имею полное право на вознаграждение.

Пощупал шов, он уже немного сглаживаться начал, не такой бугристый. Подвигал ногой, поделал упражнения в постели. И только когда заныло в бедре, вспомнил про перкосет.