Феликс Меркулов - Хроника отложенного взрыва
— Хорошо. — Адмирал не стал спорить. Хотя не понимал смысла этого решения.
— С оформлением бумаг не тяни, — спокойно продолжал Полуяхтов. — Завтра же с утра дай ответ, что не возражаешь, но в связи с плохим состоянием здоровья Заславского требуется разрешение врачей. А врачи пусть ответят, что через три дня.
— Понял.
«Он что-то задумал, — гадал Ермаков. — Интересно — что? Причем про три дня не просто так. За это время что-то произойдет». Вдруг ему показалось, что ответ лежит на поверхности.
— Как дела у нашего другого общего знакомого? — поинтересовался генерал.
— Активно проверяем, — ответил Ермаков, из-за тона Иннокентий Тимофеевич насторожился.
«Ни на кого нельзя положиться», — с огорчением подумал Полуяхтов, смотря на крепкие плечи собеседника. Адмирал был раза в два шире хозяина квартиры и по комплекции напоминал дикого кабанчика. Что неудивительно, ведь Ермаков всю жизнь предпочитал силовые виды спорта: борьбу, греблю, гири.
Полуяхтов, в отличие от него, любил легкую атлетику, и особенно бег. Поэтому хоть его жилистое тело и не отягощено лишними мышцами, но было гибким и сильным.
В драке Ермаков, конечно, мог побить Полуяхтова. Но не побил бы, потому что не догнал бы.
— А что же не получается? — спросил Иннокентий Тимофеевич.
Анатолий не хотел посвящать его в подробности, но прямо поставленный вопрос не оставил лазеек.
— Проверили фирму от и до, — сказал он. — Арестовали счета, надавили на некоторых клиентов. Но у него хорошие бухгалтеры и юристы. Ни налоговая полиция, ни ОБЭП[6] ничего по-крупному не накопали. Скоро придется слезть.
— Что это за детский лепет? — удивился Иннокентий Тимофеевич.
— Понимаешь, там такая ситуация… Фирма крепкая — чтобы что-то найти, надо очень постараться. А наши соседи, что в милиции, что в налоговой, мне уже несколько раз намекали: мол, плохое финансирование, большие служебные нагрузки. Почему должны за так горбатиться? Все денег хотят.
— Дожили! — Полуяхтов искренне возмутился. — Что у нас за страна такая? Везде взяточники.
— Я ценой интересовался: дорого.
Сообщение взбесило генерала. Он, конечно, знал, что страна просто заповедник коррупции, что деньги решают все. Но что все так запущено — не представлял. Он еще понимал, когда коммерсанты платили милиции, чтобы та прессовала конкурентов. Но чтобы свой брат-силовик просил денег (и у кого — у ФСБ) только за то, чтобы выполнить свою работу… Это предел. Вернее — беспредел!
— Какой бардак, — воскликнул Полуяхтов. — Ты назови фамилии тех, кто конкретно просил. С ними разберутся. Денег, естественно, не плати. Хрен с ним, с «Кондором», пусть живет.
Ермаков с уважением посмотрел на генерала. То, что вымогателям не поздоровится, можно было не сомневаться. Но Анатолий подумал о другом: по большому счету, у них с генералом одинаковый статус. Звания равнозначные. Должности… Надо еще проверить, у кого выше. После отставки Корсакова многие его замы остались не у дел. Большинство из них нашло место в различных отстойниках вроде непонятных фондов или малоизвестных коммерческих фирм, где коротали свой век без всяких надежд вернуться на большие орбиты.
В отличие от них, Полуяхтов не потерялся. Он ушел на какую-то мелкую, по сравнению с прежней, должность в Службе внешней разведки. Но остался тем, кем был: серым кардиналом. И сохранил большую часть своего влияния. Принцип «играть в команде-победительнице» его не подвел. Нынче Корсаков со товарищи играли где-то в первой лиге. А чемпионами были разведчики, и особенно питерцы, земляки президента, среди которых у Полуяхтова было много учеников и друзей.
«Тимофеич — старый волк. Непотопляем», — с уважением и затаенной надеждой думал про него Ермаков. Вот и получалось: номинально они равны, а на деле — Полуяхтов стоит гораздо выше на невидимой лестнице власти.
Поэтому временами Ермакову даже становилось страшно: вдруг с Полуяхтовым что-то случится? Что тогда? На своих перспективах можно будет поставить крест. Он останется один, как маленький мальчик, оставшийся без отца в диких джунглях.
— Как у тебя с увольнением? — спросил Полуяхтов, увидев, что гостя переполняют верноподданнические чувства, и оттого смягчившись.
— Оформляю документы.
— Хорошо.
— Скоро лягу в госпиталь на медкомиссию. — Анатолий повеселел. Мрачные мысли улетучились. Ничего с Тимофеичем не случится. А если и случится, ну и что? Он же не мальчик, адмирал уже. Своим горбом звание заслужил! Сколько операций провел?! То-то. Без всякого Тимофеича. И команда есть, своя, надежная. Тимофеичу такую надо еще поискать.
— Ну что ж, спасибо, что зашел, Анатолий, — произнес Полуяхтов, подавая руку для прощания.
Когда за гостем захлопнулась дверь, он пошел в спальню и лег на диван. Глаза уставились в потолок. Он думал о том, что партия затянулась. Словно мат поставлен, а несъеденные фигуры в нарушение всех правил продолжают атаковать короля-победителя. Шансов у них нет. Но как же они докучают. Ведь уже разыгран дебют новой, куда более интересной и важной партии. Так что хватит возиться на старой доске: пора смахнуть долой надоедливые фигурки.
«Завтра у Заславского первый укол. — Полуяхтов посмотрел на часы. — О, сейчас начнутся новости». Не поднимаясь, он взял пульт, лежавший на итальянской тумбочке рядом с кроватью, и включил телевизор: «Смотри-ка, опять наших на Олимпиаде засудили. Набрали недоносков в Госкомспорт: своих отстоять не могут…»
Глава 18
До укола Заславскому оставалось 9 часов 20 минут. Света Карманова, медсестра тюремной больницы Матросской Тишины, читала женский роман. И в этот миг для нее не существовало ни тюремных стен, ни утренних процедур. Она была на прекрасном тропическом острове, где роковая красавица Изабель билась за сердце миллионера Алекса, обладавшего атлетической фигурой и тигриной грацией. У Алекса была жена, которая изменяла ему и хотела забрать все его состояние. Но он почему-то первые две части романа любил ее как последний лопух. И лишь в начале третьей части начал слегка поддаваться чарам Изабель.
У Светы даже перехватило дыхание, когда Алекс чуть не ответил на поцелуй Изабель, когда та подбежала к нему после удачной игры в поло. «Какой дурачок, очнись же», — с придыханием подумала Света, переворачивая страницу. Изабель боролась с кознями коварной жены, потому что искренне любила Алекса и не хотела, чтобы он остался совсем без денег, когда разведется и женится на Изабель.
Скромная медсестра из Матросской Тишины всей душой была на стороне Изабель. Она настолько яростно желала победы героини, что с трудом удерживалась и не читала последнюю страницу.
— Сестричка, открой, — услышала она жалобный голос из девятнадцатой камеры.
Голос принадлежал высокому и красивому парню, которого все звали Вепрем. Света боялась его, у Вепря был взгляд голодного тигра. Она никогда не видела голодного тигра, но именно так его себе и представляла.
— Света, Светик, открой, плохо мне.
Вепрь сидел в одиночке. Врач рассказывал, что он голыми руками убил десять или пятнадцать человек. И предупреждал Свету, чтобы та ни за что не заговаривала с ним. И уж тем более не открывала дверь.
— Светик, подойди. Прошу тебя.
Общаться с заключенными должен был дежурный инспектор. Но людей не хватало. Поэтому ночью в больничном блоке часто оставляли одну медсестру.
«Может, действительно плохо?» — Света осторожно, словно боясь, что он может взломать двери и вырваться, подошла к камере:
— Чего тебе?
— Мне плохо, Светик.
— А кому сейчас хорошо? — Она подивилась собственной смелости и остроумию. «Как полезно книжки читать», — решила девушка.
— Дай таблетку.
— Завтра.
— Мне надо сейчас.
— Все, я пошла.
Света действительно сделала шаг от двери, но Вепрь остановил ее:
— Подожди. Тебе говорили, что ты очень красивая?
— Вот еще. Ты глупости говоришь. — Света смутилась. — Я пошла.
— Нет, правда, ты очень красивая. Жаль, что мы не встретились на воле.
До смертельного укола, который, сама того не ведая, должна была сделать Света, оставалось 8 часов 55 минут.
— Хорошо, что не встретились. Такого, как ты, встретишь, так сердце разорвется от страха.
— Не верь им. Меня оговорили. Это неправда.
— Ну конечно. — Света хотела сказать это резко и уверенно, но не получилось.
— Нет, ты послушай. Я расскажу про себя. Время есть, куда нам спешить? — Голос Вепря постепенно становился мягким и завораживающим. «Такой, наверное, должен быть у Алекса», — неожиданно подумала Света.
— Я всегда мечтал встретить такую девушку, как ты…
Ее сердце сжалось. А потом заколотилось. Быстро-быстро. Так что голова закружилась. А вдруг это правда? Целую жизнь она ждала этих слов. Она была красива. Очень красива. Правильные черты лица имели легкий восточный налет, отчего Света казалась принцессой из «Тысячи и одной ночи». Грудь, попка — округлы и соблазнительны. Талия тонка. А вот ноги… Они подкачали. Ноги были не просто короткими, а очень короткими и толстыми. Будто два маленьких пенька. Отчего казалось, что прекрасное тело нависает над землей.
