Фридрих Незнанский - Предчувствие беды
– Таможенный досмотр, контроль – все это строже.
– Не факт, – заметил Гоголев. – Там у таможенников глаз «навострен» в основном на наркодилеров.
– Делаем так. Я и Безухов отслеживаем рейс на Дели, поскольку он из Пулкова-2 единственный. Потом присоединимся к вам. Слава, Витя и Олег – в Пулково-1. Распределитесь по рейсам, чтобы не мелькало одно и то же лицо весь день. Эдик может засесть в аэропорту с утра, а улететь вечером. Такой вариант уже был. С каждым из нас – группа захвата, это ты, Витя, обеспечиваешь. Фотографии его мы видели, но, безусловно, он может изменить внешность. Характерный признак: Рагоев в минуты задумчивости делает жест рукой, как будто перебирает четки. Кирилл, что-нибудь еще припоминаешь характерное, что может помочь опознать Рагоева?
Безухов даже глаза прикрыл от старания.
– У него очень светлые глаза. И взгляд… пронизывающий, как лучи рентгеновские, насквозь.
– То есть будем хватать всех, кроме кареглазых, – хмыкнул Грязнов.
Безухов залился краской.
– Перестань, Слава, – одернул его Турецкий.
– А что я? Это я чтобы напряжение снять.
Но снять напряжение не удавалось. Никто из них не сомкнул этой ночью глаз.
Глава 25. А ГОРОД ПОДУМАЛ – УЧЕНЬЯ ИДУТ
Он тоже не спал всю ночь. Но тело его было легким, приятно опустошенным, а душа почти парила.
Когда он поднялся, часы показывали шесть утра. Девушки, утомленные ночной работой, приподнялись, вопросительно глядя на господина.
– Отдыхайте, малышки, – ласково произнес он, положив на столик плотную пачку долларов. – Не провожайте меня, дверь я захлопну.
Девушки мурлыкнули в ответ нечто нежно-благодарное и заснули, свернувшись калачиками.
Он принял душ, побрился, уложил феном черные волосы, достал из дипломата упаковку ватных тампонов, шприц и пузырек с вязкой, прозрачной жидкостью. Скрутил два ватных шарика, засунул их глубоко в ноздри. Затем набрал в шприц жидкость из пузырька и сделал несколько уколов, вводя небольшие количества раствора в верхнюю губу, затем – в нижнюю. Губы тут же приобрели несвойственную им полноту. Потом достал из футляра массивные очки вполлица.
Проверил документы, еще раз заглянул в паспорт, затем в зеркало. На него смотрел человек с черными волосами, широким носом и полными, слегка вывернутыми губами. Точь-в точь как на фотографии. Дымчатые очки в роговой оправе завершали образ ученого-востоковеда, направляющегося в служебную командировку.
Он облачился в костюм, сунул документы и бумажник во внутренний карман пиджака и вышел на улицу. Быстро поймал такси, направился в аэропорт.
В камере хранения нашел нужную ячейку, взял дорожную сумку, оглянулся и, убедившись, что вокруг никого нет, извлек из бокового кармана сумки нечто вроде маленького пульта, опустил его в левый карман пиджака. Ненужный теперь дипломат оставил в той же ячейке камеры и прошел в зал ожидания. Регистрация на рейс была объявлена, но он решил не спешить. Взял бланк таможенной декларации, направился к стойке бара, занял место за пустым столиком с чашкой кофе.
Прихлебывая кофе и заполняя декларацию, он внимательно осмотрелся. Народу в зале было немного, стояла небольшая очередь возле стойки с надписью «Рейс No 2348 Санкт-Петербург – Дели», дальше, у другой стойки, шла регистрация на Франкфурт-на-Майне.
Он думал о том, что пассажиры с немецкого рейса будут сегодня вечером возбужденно рассказывать знакомым, что тоже могли бы погибнуть, но, к счастью, все обошлось, беда их миновала… Придет и ваша очередь, подождите. Собственно, об этом он подумал мимоходом. Его больше занимала мысль о том, что уже через час с небольшим он разрушит своей волею и своим презрением к смерти символ целой страны – ядерной державы. Как тут не вспомнить, что пророк побеждал неверных, имея сотню против тысячи? А он один погубит тысячи, и имя его уже сегодня узнает весь мир. И содрогнется? Да!
У газетного киоска стояли несколько туристов и что-то весело обсуждали. Длинный, худой парень в надвинутой на уши бейсболке скользнул по нему взглядом и как будто слегка задержал его.
Нет, показалось. Но что-то неприятное все же кольнуло. Эдик заметил, что перебирает рукой невидимые четки, и убрал руку, мысленно ругая себя за проклятую привычку.
– Там за столиком мужик как будто подозрительный, – весело улыбаясь, словно рассказывая забавный анекдот, проговорил Безухов.
– Что подозрительного? Похож? – Турецкий стоял спиной и не видел мужчину.
– Не похож. Черноволосый, нос широкий, губы толстые. Но рукой шевелит. Будто четки перебирает. Посмотрел на меня, убрал руку со стола, – продолжая посмеиваться, докладывал Безухов.
– Глаза?
– Он в очках дымчатых, не видно. Так, пузырек из кармана достал, вытряхнул на ладонь капсулу желтого цвета, сунул ее в рот. Идет к стойке на Дели. У него сумка дорожная.
– Он тебя узнает, если ты кепку снимешь?
– Не знаю. Но тогда, в кабинете Кашкиной, он на меня внимательно глянул, как бы сфотографировал.
– Тогда у тебя уши торчали. А сейчас – нет. Действуем так…
Регистрация шла своим чередом. Он протянул паспорт на имя Расула Газаева.
– Сумку с собой берете? – спросила девушка за стойкой.
– Нет, в багаж, пожалуйста.
Сумку поставили на весы. Долговязый парень в бейсболке, с каким-то красочно иллюстрированным журналом в руке, протискивался к стойке.
– Девушка, я забыл! У меня в багаже ингалятор остался! А у меня астма! Можно мне вернуть рюкзак? – Он возбужденно размахивал руками и вдруг заехал локтем в лицо Эдика.
Очки съехали набок, Эдик в бешенстве посмотрел на парня, водружая их на место.
– Простите, ради бога, извините, я нечаянно. Понимаете, так боюсь приступа, а ингалятор в рюкзаке, – тараторил юноша, глядя на Эдика, и уронил на пол журнал, которым размахивал.
Левая рука Эдика опустилась в карман, нащупала пульт.
– Успокойтесь, что вы так волнуетесь? Вон аптечный киоск, там, наверное, и ингаляторы есть. Вы сходите и посмотрите. А потом уж решим, доставать ваш багаж или нет, – успокаивающе произнесла девушка за стойкой.
– А я не заметил! Спасибо!
Юноша умчался. Эдик, чуть повернувшись, проследил его путь. Парень действительно что-то покупал в аптечном киоске. Он расслабился, пальцы выпустили коробочку.
– Вот чумовой! – улыбнулась Эдику регистраторша, указывая глазами на парня. – И журнал уронил! Вы не поднимете?
Эдик сделал вид, что вопрос обращен не к нему.
– Возьмите документы, – проговорила девушка, видимо недовольная его неучтивостью.
Эдик протянул руку.
– Я подниму, чего не сделаешь для красивой женщины! – Стоявший чуть в стороне мужчина сделал шаг в сторону Эдика, наклонился перед ним, собираясь поднять журнал.
Одновременно сзади его сильно толкнули в спину. Эдик споткнулся, едва не рухнул на мужчину, все еще копошащегося внизу, от неожиданности выбросил вперед левую руку, упираясь в стойку регистрации. Одновременно что-то мелькнуло в руках регистраторши, левая рука оказалась прищелкнута наручником к вертикальной стойке, правую вывернули назад чьи-то сильные руки.
Он попытался ударить невидимого противника ногой, но на него уже наваливались со всех сторон туристы-спецназовцы.
– Тихо, не дергайся, – процедил один из них.
Парень, стоявший у ларька, обернулся, увидел поверженного Эдика и, сорвав с головы бейсболку, радостно закричал:
– Ур-ра! Взяли, Александр Борисович!
Эдик посмотрел на оттопыренные уши и вспомнил, где он видел этого парня.
Он стиснул зубы, отыскал языком облатку, спрятанную за щекой, и проглотил ее.
В зале началась паника. Пассажиры испуганно шарахались в стороны от повисшего на руках спецназовцев приличного вида черноволосого мужчины.
– Спокойно, товарищи! – громко произнес Турецкий. – Это просто учения. Тренировка группы «Антитеррор». Успокойтесь, все в порядке, учения закончены.
…– Рагоев проглотил капсулу с цианидом. – Александр описывал Меркулову финальную часть операции. – Мгновенная смерть.
– Слава богу. Хоть и грех так говорить. Но страшно даже подумать, чем бы это все могло закончиться!
– Да уж. Бомбочка в сумке была не слабая. Пластиковая, металлоискатель такую не берет. А руку этот гад все время в кармане держал, на пульте, – оживленно рассказывал Грязнов, будто был рядом с террористом.
– Как вы его вычислили?
– По жесту – он все же засыпался на мелочи.
– Молодец, Саша. Вообще, все молодцы. И стажер наш… Как его?
– Безухов.
– Вот-вот. Стоящий парнишка.
– Да, не испугался. Хотя Рагоев в тот момент держал руку в кармане, на пульте.
– Да что же ты ему парнишку-то подсунул, Саша?
– Он должен был все-таки попытаться его опознать. Поэтому очки с лица сбил. У нас сигнал был оговорен: если это скорее Рагоев, чем не Рагоев, – он журнал на пол роняет.
– Что значит – скорее так или не так?
– Он абсолютно изменил внешность. Только глаза и остались… И привычка пальцами перебирать.
