Фридрих Незнанский - Ночные волки
– Да, – сказал Фирсов, – приятно убеждаться в том, что нас не предают. Он действительно сам пришел. И рассказал все. Этот ученый не смог стать предателем.
– Кто еще об этом знает? – спросил Турецкий.
– Только принимавший его офицер, я, Константин Дмитриевич, ну вот теперь и вы, – успокоил его Фирсов.
– Он сказал вам, когда они должны встретиться с Портновым? – спросил Грязнов.
– Да. Именно об этом я и хотел поговорить с вами. Именно поэтому и приехал к Константину Дмитриевичу. Мы ждали вас.
Глава 14. ИЗ ЗАПИСОК ТУРЕЦКОГО
– Следователь не обязан присутствовать при аресте! – кричал мне в лицо Грязнов.
– Конечно, не обязан, – соглашался я. – Но закон и не запрещает этого, правда?
– Это идиотизм!
– Идиотизм разговаривать со мной таким тоном, – устало возражал я ему. – Слава, даже Меркулов согласился с моими аргументами.
– Я командую операцией, – решительно заявил Грязнов.
– У тебя мания величия. Тебе кажется, что ты Фирсов?
Он понял тщетность своих усилий и махнул рукой.
– Делай что хочешь, – в сердцах бросил он.
– Вот спасибо, – сказал я. – Люблю делать то, что считаю нужным.
И вдруг он ни с того ни с сего спросил:
– Как у тебя с Ириной?
Ничего себе! Трогательная забота. Что это он о жене моей вспомнил? Неужели у меня на лице написаны все мои семейные невзгоды?
– Спасибо, – сказал я ему. – Никак.
Встреча Портнова с Селезневым должна была произойти, по словам последнего, на кольцевой дороге, около Каширского шоссе, в небольшом придорожном кафе. Уже за два часа все в округе было оцеплено.
Чтобы не вспугнуть Портнова, было решено оставить Селезнева там, где он постоянно пребывал. А если его спрятать, Портнов сразу почувствует неладное и арест его станет весьма проблематичным. Ничто не должно было насторожить Портнова.
Все официанты в кафе были заменены за несколько дней до намеченной встречи. Роль бармена исполнял оперативник МУРа, это был единственный представитель не гэбистов.
Просеяв, как сквозь сито, порядочное количество своих людей, Фирсов остановился на нескольких надежных фигурах. За всех мог бы поручиться собственной головой.
Несколько машин стояли наготове, и мы с Грязновым сидели в одной из них. Слава смотрел на часы каждые две минуты.
– Все будет хорошо, – пробовал я его успокоить. – Не нервничай ты так, ради Бога.
Он зло на меня посмотрел и буркнул:
– Много говоришь. Из-за этого я и не хотел, чтобы ты отправлялся с нами.
– Молчу, – сказал я и тут увидел человека с портфелем, приближавшегося к кафе. – Стоп. Кто это?
– Селезнев, – ответил Грязнов.
– Рано что-то, – посмотрел я на свои часы. – У него в запасе еще минут десять, не меньше.
– Ничего особенного, – сказал Грязнов. – Он пришел пораньше, Портнов – чуть позже.
– Если бы так, – усомнился я, глядя, как Селезнев скрывается за дверями кафе. – Не знаю почему, но не нравится мне это.
– Не психуй, Саша, – попросил меня Грязнов. – Заарестуем мы их, не волнуйся.
– Ладно. Будем ждать Портнова.
Прошло десять минут. Пятнадцать. Полчаса.
Портнов не появлялся.
– Что такое?! – вдруг воскликнул Грязнов, увидев, что Селезнев выходит из кафе, не дождавшись Портнова.
И уходит. То есть стоит у обочины дороги с поднятой рукой, пытаясь остановить такси или частника.
– Давай! – приказал Грязнов водителю. – Подъезжай к нему.
Машина, в которой мы сидели, тронулась с места. Грязнов сказал в рацию своим людям:
– Я возьму его.
Мы подъехали к Селезневу и остановились. Он пригнулся к окошку нашей машины, увидел меня и Грязнова и отшатнулся.
Сказал дословно следующее:
– Нет, мужики. Езжайте. Я только в свободные машины сажусь.
Когда же я стал настаивать: «Садитесь», – он замотал головой:
– Нет, мужики, поезжайте. Я вас боюсь.
На ходу вытаскивая пистолет, я выскочил из машины и положил ему ладонь на плечо:
– Садись, говорю.
Он вздрогнул и юркнул в салон.
Грязнов как-то странно посмотрел на нашего пассажира.
– Это не Селезнев.
– Ты кто такой? – спросил я того, кого мы приняли за Селезнева.
– Я? Коля.
Ну прямо хоть веди его в детский сад – Коля.
– А что ты тут делаешь, Коля? – ласково спросил я его. – Зачем пришел в это кафе?
– Ну как? Попросили меня. Сказали, сменишь в электричке мужика одного, возьмешь у него портфель, вот этот, – он приподнял портфель, который лежал у него на коленях. Приедешь в кабак, посидишь минут сорок и уйдешь. Сто долларов заплатили. А я что? Сто долларов большие «бабки».
– Кто попросил? – спросил Грязнов.
– Мужик. А кто такой – не знаю. Я у него документы не спрашивал.
Он действительно был чем-то похож на Селезнева. Нас здорово провели.
И возможно, Селезнев был не самым последним человеком в этом розыгрыше.
Может быть, он играл здесь первую скрипку. Нет, все-таки вторую.
Первую, безусловно, играл Портнов.
Сволочи…
Грязнов вызвал по рации Фирсова.
– Это не он.
– Я понял, – откликнулся Фирсов. – Буду у вас через три минуты.
Голос его был, как всегда, бесстрастен. Казалось, ничто никогда не выводит его из равновесия.
Он подъехал к нам и пересел в нашу машину. Коля, таким образом, оказался между Фирсовым и мной.
И начался перекрестный допрос. Фирсов и я по очереди задавали вопросы.
– Кто тот человек, с которым вы договорились? – начал я.
– Не знаю.
– Где вы с ним познакомились? – Это Фирсов.
– Не помню.
– Память отшибло? – опять я.
– Правда не помню.
– Фамилия?
– Гоголь.
– Я сказал – фамилия.
– Правда Гоголь.
– Имя-отчество?
– Николай Васильевич. Правда. – Он перекрестился. – Чтоб меня гром поразил.
– Поразит еще, – пообещал я. – Место работы, адрес?
– Безработный я. А живу на Сущевском валу…
– Где познакомились с тем человеком, который послал в кафе?
– Убей меня Бог, не помню, – снова перекрестился Коля.
– О чем конкретно он просил? И подробнее. Все подробности, быстро!
И тут в кармане Фирсова запищал телефон.
– Алло! – тут же откликнулся Фирсов.
Внезапно он покраснел.
– Кто? – спросил Фирсов.
Я впервые видел его в таком состоянии. Мне казалось, что покраснеть, разволноваться он вообще не способен совершенно.
– Что-что? – кричал в трубку Фирсов. – Повтори!
Потом сунул телефон в карман и хлопнул водителя по плечу:
– В аэропорт! В Домодедово! Гони!
Машина помчалась по шоссе. Домодедово, к счастью, был ближайшим аэропортом от того места, где мы находились.
А Фирсов уже спокойным, приказным тоном отдавал распоряжения:
– Внимание! Всем срочно следовать в аэропорт Домодедово. На запасную полосу. Там готовится к отлету самолет авиакомпании «Русские авиалинии». Связаться с диспетчерами. Задержать вылет самолета любыми способами. Ситуация очень серьезная. При надобности разрешаю абсолютно все, вплоть до варианта номер один.
Я обернулся и посмотрел назад. За нами мчались несколько машин, следуя указаниям Фирсова.
– Что происходит? – спросил Грязнов.
– Николай Николаевич, – тронул я за плечо Фирсова, – с кем вы разговаривали, перед тем как отдать распоряжения?
Он коротко ответил:
– Хамелеон.
Вот это да! Мы с Грязновым даже не знали, что на это сказать.
– Хамелеон, – повторил Фирсов. – Володин. Он насмехался надо мной. Пока, сказал, вы ищете в темной комнате черную кошку, на запасной полосе в Домодедове готовится к взлету самолет компании «Русские авиалинии». Портнов вот-вот улизнет. Причем вместе с ученым.
– Здесь полчаса езды, – сказал Грязнов.
– Меньше, – откликнулся водитель. – Это лучшая трасса в Москве. Через двадцать минут будем на месте.
Коля Гоголь смотрел на нас затравленным зверьком.
– С тобой мы разберемся позже, – пообещал я ему.
Водитель включил сирену. Его примеру последовали все машины, которые ехали за нами.
С оглушительным ревом, сверкая мигалками, строй машин мчался в Домодедово.
– Я должен был это предусмотреть, – говорил Фирсов по дороге в аэропорт. – Я знал, что он выкинет что-то такое из ряда вон. Он же все время по краю ходил. Все время на грани фола. Рисковал постоянно, но это был продуманный риск. Вот и сейчас. Какую, собака, операцию провернул по своему отъезду. Знал, что мы следим за ним, знал, что контролируем каждый его шаг, каждую его встречу с этим подонком Селезневым, и – прислал его к нам же! Знал, что мы вцепимся в него. А это был только отвлекающий маневр!
Он повернулся к Коле:
– Где тебе приказали сесть на электричку? В каком месте?
– Да за три станции от Москвы, – пробормотал тот так тихо, что я еле его услышал. – Сказали: сядешь вместо одного мужика, мы жинку его разыграть хотим. И сто долларов дали.
– Ладно, – сказал Фирсов. – Разберемся.
Но успокоиться не мог. Я даже подумал: эка тебя прорвало – намолчался.
