Диля Еникеева - Итальянский сюрприз
- Ну, конечно, помню.
- А вы ещё сказали, что проблема выбора - для меня не самая большая проблема. Так вот, судьба решила эту проблему за меня. Одного отняла, а другой, вполне возможно, виновен в этом убийстве.
- Ну, не спешите с выводами, Алла. Давайте-ка разберемся. Виктора уже не вернешь, но вы сильная женщина. Конечно, неожиданная и тем более, насильственная смерть любимого человека - это тяжелый шок, психическая травма, но ведь вам было бы не легче, если бы он умер, скажем, от инфаркта или инсульта. Виктор был не молод, а сейчас инфаркт бывает и у тридцатилетних мужчин.
- Мне было бы не легче, но ведь его убили.
- Да, это так. Но, зная вас, я не сомневаюсь, что вы лелеете планы мести убийце.
- Это уж точно, - согласилась Алла.
- А вот этого делать не стоит.
- Тут уж вы меня не отговаривайте, Лидия Петровна. Хоть я вас очень уважаю, но все равно сделаю, как решила.
- Зря, Алла. Вы же сами придерживаетесь весьма своеобразного принципа, о котором не раз мне говорили: отнял чужую жизнь - отдай свою. И вот вы отнимите чужую жизнь и что?
- Так это же убийца!
- Ну, так и вы станете убийцей.
- Ну и пусть, - упрямо сказала Алла.
- Поверьте, одно дело в аффекте грозить поквитаться или даже убить, и совсем другое - лишить человека жизни.
- Хоть я никого не убивала, но в данном случае ничуть не буду терзаться угрызениями совести.
- Но почему вы непременно хотите покарать убийцу именно таким кровожадным способом?
- А как ещё его карать?
- Он уже и так наказан.
- Это чем же? Пока не вижу на примете ни единого человека, кто бы мучился угрызениями совести. Все, с кем я говорила, вполне благополучны. Вдова тоже весьма словоохотлива и даже тайком чернит покойного мужа. Никто, похоже, не терзается. В "Промэкспоцентре" тоже не выявлен человек, который ходит с поникшей головой.
- Для любого психически нормального человека убийство - тяжелое потрясение. А в окружении Виктора вряд ли есть эмоционально выхолощенный человек. Так что на людях-то он держится, а наедине с собой, не сомневайтесь, убийца испытывает тягостные чувства.
- Это слишком малая цена за то, что он лишил жизни человека, которого я люблю. Любила, - поправилась она.
- Но почему вы взяли на себя право вершить правосудие?
- Именно потому, что я его любила.
- Но ведь Виктора любили его сыновья. К нему, возможно, была привязана жена. Да и Светлана говорила о нем очень тепло. Однако никто из них не берет на себя роль палача.
- У меня характер другой, Лидия Петровна.
- С вашим характером я борюсь уже немало времени. И вижу позитивные сдвиги. Но в этой ситуации вы опять впадаете в максимализм.
- Пусть, - опять упрямо повторила Алла.
Психиатр неодобрительно покачала головой.
- Представьте себе, что Виктора убила жена. И что - вы выстрелите в беспомощную женщину, инвалида?
- Нет, я сыграю с ней в "гусарскую рулетку".
- А если она не захочет?
- Заставлю.
- Но тогда это будет равносильно убийству.
- У неё будет шанс. Я заражу в барабан всего один патрон. Один из шести - шанс немалый.
- Но если эта рискованная игра не по доброй воле, а под вашим давлением?
- А кто заставлял её стрелять в Виктора? - почти закричала Алла. - А она дала ему шанс? Хотя бы один из шести?
Лидия Петровна снова покачала головой.
- Давайте пока оставим этот вопрос. Я вижу, что вы ещё в аффекте, прошло слишком мало времени. Вы пойдете на похороны?
- Обязательно.
- Посмотрите на вдову, и может быть, вы сами откажетесь от своего намерения.
- Вряд ли, - не согласилась Алла.
- Но вы же не злой человек. Снимите маску жестокой и беспощадной мстительницы, Алла! Ведь это же всего лишь маска, согласитесь. Вам нравится произносить слова: "шлепну", "пристрелю", "разделаюсь", "замочу" и прочие, которые вы нередко произносите. Вы играете эту роль, и вам эта роль почему-то симпатична, хотя со стороны, уверяю вас, она выглядит отнюдь не такой симпатичной. Как раз наоборот. Представьте себе, что я бы, оказавшись на вашем месте, вдруг сказала, что непременно кого-то "пристрелю". И как бы вы после этого ко мне отнеслись?
- Решила бы, что у вас температура или крыша поехала, - Алла наконец улыбнулась.
- Ну, вот видите! В устах психически нормальной женщины такие слова звучат нелепо, чужеродно. Вы же не примитивная личность, выросшая в криминальной среде! Вы интеллигентная женщина, волею судеб, теперешнего криминального бытия, да и собственного характера, постоянно оказывающаяся в центре криминальных событий. Вы помогли очень многим людям, и хотя носите свою излюбленную грубоватую маску, но помогали бескорыстно, не ожидая даже словесной благодарности. И не столько из любви к риску, хотя и это вам присуще, сколько ради людей, судьба которых вам не безразлична.
- Ладно, Лидия Петровна, замнем этот разговор, - уклонилась от ответа Алла.
- Хорошо, но все же учтите все, что я сказала.
- Постараюсь, - кивнула та. - А почему сейчас вы все время говорили о вдове? Вы полагаете, что именно она застрелила Виктора?
- Пока слишком мало фактов, Алла. На данный момент можно лишь строить предположения. Ни я, ни вы её никогда не видели, и у меня нет возможности полноценно оценить психологические особенности её личности. Вашей оценке персонажей, если вы лично с ними знакомы, я с определенными оговорками доверяю, однако вы знаете о вдове лишь со слов Светланы и Олеси. Светлане по складу характера свойственно идеализировать людей, да и вообще она диффузно доброжелательный человек, а вот Олесю я не знаю. Судя по вашему рассказу, её оценки субъективны.
- А почему моему мнению вы доверяете с оговорками? - спросила Алла, считающая себя знатоком человеческой психологии. - По-моему, я неплохо разбираюсь в людях. Во всяком случае, второе дно чувствую сразу.
- Да, у вас очень развита интуиция, - согласилась психиатр. - И все же вы порой субъективны, излишне категоричны и даже пристрастны, если человек вам антипатичен. Вам до сих пор свойственен максимализм. Вы невольно делите все на черное и белое, а людей - на тех, кто вам симпатичен и крайне несимпатичен. Промежуточных оттенков у вас не бывает. Первых вы искренне любите и готовы защищать, даже рискуя собственной жизнью, а вторых презираете, ненавидите всей душой или попросту вычеркиваете из своей жизни.
- Да, вы правы, - признала верная боевая подруга.
- А при таком максималистическом подходе, ваше эмоциональное отношение невольно сказывается на оценке окружающих. Симпатичные вам люди очень хорошие, и какими бы негативными чертами ни обладали, вы этого попросту не замечаете или же, заметив, высказываетесь в свойственной вам резкой манере, и считаете это достаточным. На вашем отношении к данному человеку это ничуть не сказывается.
- Это так, Лидия Петровна, но как же может быть иначе? Если я дружу, то на всю катушку. Что ж я буду выискивать недостатки в подруге или друге? Да я их люблю со всеми их недостатками и достоинствами, не разделяя того и другого!
- Ничуть не упрекаю вас, поскольку это совершенно естественно. Всего лишь разъясняю, почему отношусь к вашим оценкам с определенными оговорками.
- Я уже привыкла, что вы никогда ничего не говорите зря. И полагаю, вы неспроста уделили так много времени этому вопросу. Видимо, у вас есть какое-то мнение в отношение близких мне людей, не совпадающее с моим мнением, и вы, как всегда, исподволь меня к нему подводите. Так?
- У вас блестящая интуиция, - сдержанно похвалила психиатр.
Алла поняла, что не ошиблась, - ей предстоит ушат холодной воды в отношении кого-то из тех, кого она считает близким человеком. И сейчас она думала, о ком же ей придется узнать то, что, честно говоря, не хотелось бы знать. Все ж, считая себя реалисткой, Алла была не лишена и определенной толики идеализма.
- Вы мне все скажете, Лидия Петровна? Не бойтесь, я выдержу, даже если для меня это будет удар.
- Всему свое время, Алла, - ответила та, и верная боевая подруга тут же отстала, зная, что настаивать бесполезно. Недаром она называла своего психиатра "кремень-бабой", - та ни за что не скажет что-то о ком-то, если не сочтет нужным.
- Ваш максимализм проявляется и в оценке антипатичных вам людей, продолжала Лидия Петровна. - Расценив кого-либо "плохим" человеком или решив, что он в чем-то виновен, вы готовы обрушиться на него со свойственной вам экспрессией и потрясаете кулаками, грозясь всевозможными карами.
- Иногда и не просто потрясаю, - вставила Алла со смешком.
- Неплохо, что вы это сознаете, - продолжала воспитательный процесс психиатр, - но плохо, что порой бравируете и даже гордитесь, что готовы физически наказать любого провинившегося.
- А что ж с ним ещё делать?
- Однако рукоприкладство не красит ни одну женщину.
- Да мне плевать, что красит, что не красит, - огрызнулась Алла, и тут же, устыдившись резких слов и своего тона, извинилась.
- Вот видите! Вы опять бравируете тем, чего, на мой взгляд, нужно стыдиться.
