Джеймс Чейз - Том 18. Конец банды Спейда. Блондинка из Пекина. Запах золота
Если бы Вилли Джексон не был чемпионом батальона по боксу, ему пришлось бы не сладко после того позора, которым он покрыл себя, позволив увезти из госпиталя прекрасную шведку. После прогулки в чужом джипе он очнулся в какой-то канаве со свернутой челюстью и тяжелой головой. Вернувшись в свое подразделение, он был подвергнут допросу, а затем отправлен в Эзе для охраны виллы. По приказу О’Лари Джексон в 12.30 взял джип и отправился сменить Фрэнка. Теперь тылы виллы можно было считать неприступными, так как уязвленный в своем самолюбии чемпион по боксу решил больше не доверять никому.
К 14.30 движение на дороге стало еще более интенсивным, но часовой, сидя в своем джипе, все же мог наблюдать за тем, что происходит по обеим сторонам шоссе. Однако ничего примечательного пока не случилось. Вдруг Джексон весь напрягся, увидев на дороге человека с футляром от виолончели в руке.
От удивления Джексон даже рот раскрыл. Ведь еще десять секунд назад обочина дороги была совершенно пуста. Не мог же этот пешеход свалиться с неба! Скорее всего он вскарабкался по обрыву… Но с виолончелью?.. Странно.
— Стой! — закричал солдат, почуяв в повадках неизвестного что-то подозрительное.
Жожо, только что перелезший барьер, собирался отправиться в Ла-Тюри, чтобы там сесть на автобус. Услышав окрик, он притворился, что ничего не слышит, и продолжал спокойно идти.
— Эй, вы, остановитесь! — повторил Джексон.
Жожо даже не обернулся. Солдат, щелкнув пальцами, пнул ногой собаку, чтобы привлечь ее внимание. Потом, указав на Жожо, приказал:
— Вперед!
Полицейская собака стрелой выскочила из машины, проскользнула между двумя встречными потоками транспорта и выросла перед Жожо, преградив ему дорогу. Убийца застыл на месте. Впервые в жизни им овладел страх. Сжимая в руках автомат, к нему подходил Джексон.
— Вы разве не слышали, как я дважды приказал вам остановиться? — спросил он на ужасном французском языке.
— А какое вы имеете право приказывать мне? — дерзко ответил Жожо.
— Что у вас в футляре? — спросил Джексон.
— Если бы я спросил об этом вас, вы бы ответили, что не знаете.
— Откройте футляр!
— Ну, это уже слишком! Мы, кажется, во Франции, не так ли? Оставьте меня в покое… Я не обязан выполнять приказы какого-то американки. Уберите собаку и дайте мне пройти.
— Откуда вы идете?
— Зачем вам это знать?
— Вы что, взобрались по обрыву?
— Взобрался по обрыву? — переспросил Жожо, делая изумленные глаза. — Да вы что, с ума сошли? Дайте мне пройти, или я буду жаловаться полиции! Это ведь не Нью-Йорк!
— Вы уже говорили об этом. Ну-ка, откройте футляр!..
Если бы не собака, Жожо вытащил бы свой нож и прикончил американца. Но в ситуации, когда с одной стороны собака, а с другой автомат, трудно рассчитывать на легкую победу.
— Я — французский гражданин! Пропустите меня, или я вызову полицию!
Джексон заколебался. На иностранной территории у него действительно не было никаких прав. Но этот негодяй с лицом крысы мог идти только от виллы «Гелиос», и поэтому его необходимо было задержать.
— Послушайте меня, — сказал он примирительно. — Если у вас в футляре действительно музыкальный инструмент, то я вас отпущу…
— Даже и не подумаю исполнять приказание какого-то грязного американца…
В это время на дороге появились два французских полицейских на мотоцикле, и Джексон сделал им знак приблизиться. Жожо больше не мог увиливать. Он отшвырнул футляр и бросился на Джексона, стараясь вырвать у него автомат. Но слева на него обрушился удар по челюсти, а затем на руках защелкнулись наручники.
Гирланд постучал в дверь Эрики Ольсен и открыл ее, ожидая, что ему сейчас предложат войти. Стоя перед большим зеркалом, Эрика изучала свое отражение. Оно было восхитительным, особенно в глазах такого любителя хорошеньких женщин, как Гирланд. На шведке было черное без рукавов платье, плотно облегавшее ее красивые формы.
— Да, — сказала она поворачиваясь. — Это вы, Марк?
— Вы просто великолепны, Эрика… В этом платье вы совершенство.
— Марк, я хочу выйти в сад. Хочу побыть на солнце. Я чувствую, что от этого мне будет лучше.
— Не теперь, моя дорогая. Будьте благоразумны и терпеливы. Лучше поговорим немного.
Эрика, склонив голову в знак согласия, опустилась в кресло, демонстрируя взору Гирланда свои длинные ноги.
— Я хотел бы помочь вам вернуть память, — сказал Гирланд, садясь напротив. — Не знаете ли вы Ноэми Хилл? Напоминает ли вам что-то это имя?
Прежде чем ответить, Эрика некоторое время раздумывала.
— Нет… а разве я должна была его знать?
Ее глаза выражали такое искреннее изумление, что Гирланд никак не мог заподозрить ее в симуляции амнезии.
— Нет… Тогда не будем больше говорить об этом. Наверное, Черная жемчужина, это единственное, что сохранилось в вашей памяти.
— Да, — сказала она с живостью. — Я постоянно думаю о ней. Это действительно редкая жемчужина?
— Очень редкая и дорогая. Подставкой ей служит дракон из чистого золота.
Она посмотрела на него, потом утвердительно кивнула.
— Да… я вспоминаю теперь и‘подставку. Вы знаете что-нибудь об этой жемчужине?
— Немного. Она была у вас, Эрика?
— А разве она должна была быть у меня? — казалось, Эрику испугал это вопрос.
— Мне так кажется. Постарайтесь вспомнить… Эта жемчужина принадлежит Кунгу?
На ее лице отразились бесплодные попытки что-нибудь вспомнить. Наконец, она развела руками, словно сожалея о бесплодности своих попыток.
— Моя голова совершенно пуста. Я не могу вспомнить ничего, кроме Черной жемчужины. Но она существует, я в этом уверена. Что же до Кунга… Это какой-то китаец?
— Да.
— Дайте мне немного подумать, может быть, я и вспомню что-нибудь.
Она встала, подошла к окну и высунулась наружу. И вдруг Гирланд увидел, как она вздрогнула и отпрянула от окна. Изо рта ее вырвался отчаянный вопль.
— Джаннет! — крикнула она. — О, какой ужас!
Одним прыжком Гирланд достиг окна и выглянул на террасу. Он увидел Джаннет, лежащую в шезлонге. Тонкая струйка крови стекала по ее лицу и капала на пол. Гирланд попытался выскочить из комнаты, но не смог этого сделать, так как Эрика без чувств упала ему на руки.
Услышав телефонный звонок, Малих бросился к аппарату. Третий час находясь в этой душной комнате, он пришел в совершеннейшее бешенство.
— Говорит Смерк, — послышалось в трубке. — Произошло неприятное событие. Нас разыскивает полиция. Никуда не выходите до моего прихода…
Полчаса спустя он появился в комнате.
— Что там еще произошло? — нетерпеливо спросил Мал их.
— Оказалось, что тропинка к вилле со стороны Большого карниза все же существует. Пьер обнаружил ее, но какой-то тип, устроивший там засаду, убил его. Полиция арестовала некоего Жожо Санди, как оказалось, агента Нет Сена. У него при себе была винтовка с оптическим прицелом. Он стрелял из своей засады по шведке и убил ее.
— Вы полностью уверены, что речь действительно идет о шведке?
— Убита блондинка. Кроме нее в доме была только одна женщина — медсестра, а та брюнетка. Санди убил ее наповал. Дорн уже вылетел сюда самолетом.
Черты Малиха как бы окаменели. Мгновение он рассматривал свои могучие кулаки, потом произнес:
— Это наше первое поражение. Боюсь, что нам оно дорого обойдется.
Смерк, весьма довольный тем, что вся ответственность будет возложена на Малиха, с философским видом заметил:
— Это должно было рано или поздно случиться. Что же теперь мы должны предпринять?
— Мне нужна абсолютная уверенность, что убитая — действительно Эрика Ольсен. Пусть один из наших людей потолкается среди репортеров и разузнает все подробности.
— Я уже отдал такое распоряжение. Скоро нам должны позвонить.
Действительно, минут через пять зазвонил телефон. Смерк снял трубку, пробормотал что-то сквозь зубы и приказал своему собеседнику возвращаться в Париж.
— Сомнений никаких нет, — сказал он Малиху повесив трубку. — Репортер «Франс матен» сам видел труп. Речь идет именно об Эрике Ольсен.
— Хорошо. В таком случае наша миссия здесь закончена.
Но прежде чем уехать, он все же связался по телефону с Ковским.
— Они ни в чем не сомневаются. Я тут сделал одолжение репортеру «Франс матен» и показал ему труп, пояснив, что это и есть та самая шведка с татуировкой. И китайцы и те, другие, узнав новость, оставят нас в покое… Я приказал купить для мадам Ольсен темный парик. В этом парике и в одежде Джаннет я увезу ее отсюда. Когда мы окажемся вдали от всех этих кошмаров, я уверен, она обязательно разговорится.
— И куда это вы хотите увезти ее? — спросил Дорн, подозрительно глядя на Гирланда.
