Сергей Таранов - Мстители
На другом конце провода ответили:
— Алло!
— Борис Сергеевич, это я. У меня проблемы. Местные менты решили пошалить…
Разговор много времени не занял. Хмель, сдерживая эмоции, конспективно изложил ситуацию.
— Надеюсь, по башке они сегодня же получат, — завершил он разговор. — Что касается наших дел, то все идет по графику, никаких изменений не будет. Утихомирьте только легавых, и все будет сделано в срок и без проблем… Спокойной ночи!
В комнату вошел Француз.
— У вас что, стадо слонов побывало? — спросил он, оглядывая беспорядок в номере.
— Стадо руоповцев, — хмуро ответил Хмель.
Он снова набрал номер на сотовом.
— Ненашев? Зайди ко мне завтра с утра… Только осторожно. Зайди с черного хода и поднимись по лестнице пешком…
…Утром следующего дня, в восемь часов в кабинете подполковника Мостового зазвонил телефон.
— Зайди ко мне! — Голос полковника Пашкова не предвещал ничего хорошего.
Подполковник нехотя поднялся и пошел в кабинет к начальству.
— Я тебе сколько раз говорил, что в нашем деле нужно быть аккуратным! встретил Мостового громовым рыком начальник РУОПа. — Ты что, нас подставить всех хочешь? Тебе что, мало вызовов в прокуратуру за этот год? Мне вчера ночью позвонил домой замминистра и наехал на меня по полной программе! Так и дождемся проверочной комиссии из центра как самые неблагонадежные! В общем, как хочешь, а извиняться перед ним придется. Тебе…
— Мне?! Перед ним?! — Подполковник аж задохнулся от возмущения.
— А кто, я, что ли? Это я его, что ли, припер вчера сюда в плавках?
— Я не буду извиняться, — твердо сказал Мостовой.
— Ну… Пошли Юркова…
— Юркова? — почесал затылок Мостовой. — Ну, может быть…
— И поаккуратней там.
Вернувшись к себе, Мостовой тут же вызвал капитана Юркова.
Глава 17
— Значит, ты говоришь, что действовала бригада? — глубоко затягиваясь сигаретой, спросил Хмель.
— Да. Как минимум три человека, — ответил Француз.
— И один из них — тот однорукий, которого ты пришил?
— Да.
— Как же вы вдвоем не могли однорукого укоротить?
— Ты бы видел, как он нож метнул! Гиря и пикнуть не успел, как нож ему глотку пропорол. Поэтому я с ним чухаться не стал — пришил, и все!
— Гиря всегда был вяловат. Ему только на ларьки наезжать да из лохов деньги потрошить… — Хмель состроил презрительную физиономию. — Ты уверен, что за этим одноруким никто не стоит?
— Не похоже. Бывший вояка, с ментами не связан, в Хосте недавно. Жил себе тихо-мирно…
— Шухер большой там поднялся?
— Не очень. Менты, конечно, порасспрашивали соседей… Но жил он уединенно, дом на отшибе стоит. Пришли мы незамеченными, и ушел я так же по-тихому.
— А эти, хозяева, у которых Липицкий проживал?
— Эти больше ничего не скажут.
— Все аккуратно сделал? — придирчиво спросил Хмель. — Мне сейчас напряги не нужны. У меня и без того хлопот по самый не балуйся!.. И все же странно… — Хмель снова задумался и откинулся на диване. — Что же это за бригада такая? И где искать двух остальных?
— Это мы узнаем, когда найдем их, — сказал Француз и бросил на стол цветную фотографию. — Вот их рожи.
Хмель взял фотографию.
— Как тебе удалось?
— Пошустрил малость с хозяйкой дома, где они останавливались, — усмехнулся Француз. — Она и рассказала, что видела снимок у пляжного фотографа на стенде.
— Молодец! — похвалил подручного Хмель и стал вглядываться в фото. — Никогда и не подумаешь, глядя на эту девку, что она вместе со своим дружком положила моих парней, причем далеко не самых худших!
— Да, принимала она в этом не последнее участие. Я разговорил там одну потаскушку в баре, так она рассказала, что эта девка надрала ей и двум ее подругам уши за то, что они положили глаз на ее парня. Я понял, что этой девке знакомы приемы рукопашного боя. Если предположить, что в дверь ломились двое мужиков, то получается, хозяина дома, выпрыгивающего из окна, пришила именно она. Это ее три пули у него в башке остались.
От напряженной работы мысли у Хмеля на лбу образовались морщины, которые он нервно растирал ладонью.
— Сколько живу, столько и удивляюсь, — наконец сказал он. — Никогда бы не подумал, что эта костлявая девка такой крутой воин. А этот? — Хмель ткнул пальцем на парня на фотографии. — Тоже, наверное, по-македонски стрелять умеет…
— Не знаю. Про него мало что известно.
— Ладно, черт с ними! — Хмель кинул фотографию обратно на стол. — Исчезли они, и исчезли… Дай Бог, к нам не сунутся. Хотя потолковать с ними было бы полезно.
Хмель поднялся с дивана и, подойдя к окну, раздвинул шторы. В комнату проникали первые лучи утреннего солнца. Разговор с Французом занял весь остаток ночи.
Хмель некоторое время смотрел на кусочек берега Волги, видный ему из окна, потом повернулся и сказал:
— Ладно. Иди. Хорошо поработал. Много информации дал для размышления. Вот-вот Ненашев должен нагрянуть. Пора закруглять дела в этом городишке и дергать отсюда.
…Пробило одиннадцать утра, когда в дверь постучали, и в номер вошел Ненашев.
— Здорово, Витя! Проходи, садись. — Хмель только что принял душ и стоял в одних трусах, обтирая свое выколотое татуировками тело большим махровым полотенцем. — У нас с тобой разговор будет большой. И последний.
— В каком смысле? — удивился Ненашев.
— В том смысле, что нам лично с тобой общаться будет затруднительно. Будем работать через связных.
— Что-то случилось? — настороженно спросил Ненашев.
— Случилось, — ответил Хмель, наливая себе виски с содовой. — Вчера на меня наехали легавые из РУОПа. Да так наехали, что я сам удивлен был. И хотя, как и ожидалось, закончилось все ничем, сегодня даже человечишка от них приходил и, чуть не плюясь от злобы, извинился передо мной, все же лезть на рожон мы не будем… В связи с этим будут изменения в некоторых наших планах.
— Какие изменения?
Ненашев слушал Хмеля с напряжением.
— Деньги для Бориса Сергеевича ты передашь на той неделе. Точную дату мы согласуем. За это время оформи все, что надо. Чтобы все бумажки были чики-чики… Сумму мы уже оговорили. Но вместо полуторамесячного срока надо свернуть все за три недели.
— Но это просто нереально! — Ненашев вскочил со стула.
— Сядь, сявка! — прикрикнул Хмель. — И не тявкай, пока я не договорил! Все вопросы, которые при этом возникнут, будешь решать со мной через посредников. Список вопросов мне потом передашь. Сумма поступления — лимон новыми.
Внимательным взглядом следивший за движениями Хмеля Ненашев после названной суммы устало опустил глаза в пол.
— И сколько чистоганом? — спросил он.
— Шестьдесят процентов.
Ненашев тяжело вздохнул.
— Как я ухожу от налога на прибыль?
— Я же сказал — все подробности потом! Неделю берешь на раскачку, потом доложишь мне о состоянии дел. Все, свободен!
Ненашев шел по коридору гостиницы вне себя от ярости. И было от чего.
Первое — то, что условия работы постоянно ужесточались. Хмель вечно порет горячку, заставляя вертеться Ненашева как ужа на сковородке, решать сложные задачи, за ошибки в которых приходится отвечать все тому же Ненашеву. Патрон совершенно не собирался входить в положение Ненашева и помогать ему в тех или иных проблемах, преследуя в деле только свои интересы.
И второе, что, может быть, даже больше выводило Ненашева из душевного равновесия, был тон, которым Хмель позволял себе с ним разговаривать. После того, что Виктор сделал для Хмеля в этом городе, работая с ним не один год, он рассчитывал на лучшее к себе отношение.
Особое расположение Хмеля к себе Ненашев ощутил тогда, когда смог организовать фирму по перекачке денег Васильева и Липицкого. Эти два "кабанчика" оказались на редкость послушными и могли считаться вполне удачной находкой Ненашева.
Все шло нормально. Через фирму Васильева прокрутили гораздо больше денег, чем планировали первоначально. Когда ситуация стала критической и Васильев занервничал, его без проблем устранили. Однако проблемы возникли с Липицким, который, унюхав, что запахло жареным, сбежал.
Вот тут-то у Ненашева и начался разлад с Хмелем. Тот считал его виноватым во всех бедах.
В наисквернейшем расположении духа Ненашев ворвался в издательство и влетел в свой кабинет. Следом за ним вошла секретарша. Мимо нее он проскочил на всех парах, даже не поздоровавшись.
Секретарша, полноватая дама лет сорока, с пышной прической, подплыла к столу Ненашева, который расшвыривал на нем какие-то бумаги.
— Что там еще, черт возьми? — подняв глаза на секретаршу, раздраженно спросил Ненашев.
— Не поняла… — менторским тоном отозвалась секретарша.
