Павел Глоба - Астролог. Код Мастера
– В милицию заявил?
– Конечно. Толку-то.
– От меня теперь тоже толку мало, – вздохнул Филатов. – От дела меня отстранили, не сегодня завтра и вовсе на пенсию выгонят. Со всеми вопросами обращайся теперь к молодому Доронину.
Успенский не смог скрыть удивления:
– Неужели подсидел?
Прокурор–криминалист махнул рукой.
– Да где там? Я сам, старый дурак, подставился. Действительно, закусил удила. Понесло. Старею, нервы никуда стали. И что мне дался этот дирижер.
– Режиссер.
– Ну да. Какая, хрен, разница? А насчет подсидел, есть такое дело. Только тут не молодой постарался, а старый. Имеется у меня один дружок–благодетель. В Генеральной прокуратуре служит. Давно за мной следит, слюни пускает, злобу копит. С института еще. И вроде бы это я ему завидовать должен, так нет. Все наоборот. Спит и видит, сука, как бы меня утопить. А на Игоря я не обижаюсь. Не его, так другого бы назначили. Он, по крайней мере, не подлец. С ним работать можно.
Он открыл дверь в кабинет и пропустил Успенского. Тот вошел и сел на стул для посетителей.
Андрей потер ладонями лицо.
– Доронин излагал тебе свою версию убийства?
Филатов занялся неотложным делом – включил чайник и достал из стола жестянку с чаем.
– Про «Офис–банк»? Говорил. Все равно я не верю в эти теории заговоров, – проворчал он. – Ни в заговор масонов, ни в заговор банкиров. По–моему, преступление – всегда конкретная инициатива конкретного лица. Как ты называешь – беса. Человека, инфицированного вирусом зла.
Успенский пожал плечами.
– Одно другому не мешает. В классической трактовке зло не имеет силы. Но оно способно искусить человека и превратить его в беса. Здесь тот самый случай. И я сейчас ищу такого беса. Им, кстати, может оказаться и режиссер Покровский. Или кто-то другой.
Лицо прокурора–криминалиста исказилось, словно от зубной боли.
– А поточнее сказать нельзя?
– Сейчас нельзя. У меня целый ворох неразобранных данных накопился. Надо космограммы составить, поработать с ними. А тут Василису. Значит, ты помочь ничем не можешь?
Чайник щелкнул и прокурор стал наливать кипяток в кружку.
– Я так не говорил. Как только ты уйдешь, я свяжусь с оперативниками, которые занимаются ее розыском, и посмотрю, чем могу помочь.
– А мне что делать?
– Чай не будешь? Тогда поезжай домой и жди. Пока, я так понимаю, у нас нет никакой информации. Возможно, у тебя она появится раньше. С тобой могут связаться похитители или сама Василиса. А насчет похитителей какие-нибудь соображения у тебя имеются?
Андрей только отрицательно покачал головой. И, прихрамывая, вышел.
* * *Вернувшись к себе, Андрей поставил свой «Сааб» на стоянку и отправился домой. Но перед этим заглянул в магазин на первом этаже и прихватил две бутылки «Белого аиста». Потом подумал и взял третью, чтобы два раза не ходить.
Надо отметить, что период длительного пьянства, случившийся в его жизни после гибели близких, прошел без последствий. Алкоголь не вызвал привыкания и физической зависимости. Но легче от этого ему не становилось. Потому что в этом случае он попадал в не менее сильную психическую зависимость – от собственной депрессии. Это было сродни детскому капризу или затянутой вялой истерике. Но тут он ничего не мог с собой поделать. И, что хуже всего, сейчас с ним не было рядом друзей, способных вытащить его из той пропасти, в которую он собирался сигануть.
«Да, вот такое я дерьмо!» – похоже, это сейчас было его девизом и определяло все дальнейшее поведение. Впору записку на дверь повесить: «Ушел в запой, вернусь не скоро. Прошу не беспокоить».
Он налил коньяк в граненый стакан. Полный, с линзой. Подумал, не закусить ли. Но передумал. Незачем кайф ломать, закуска, как известно, градус крадет.
Сейчас он готов был простить Василисе все ее справедливые и даже несправедливые выпады в свой адрес. Если бы она сейчас была рядом, он бы перестал ломаться, копаться и заниматься прочей ерундой, а взял бы и.
Но ее рядом не было. Он взял полный стакан и поднес ко рту. В голове зашумело от отвращения и презрения к самому себе. То ли еще будет?
«Меня понесло», – мысленно сказал он сам себе в оправдание и тем закрыл тему самоуничижения.
От коньяка исходил резкий, не совсем коньячный запах. Но это его не волновало.
– За то, чтобы Васька нашлась. Или хотя бы позвонила.
И.
Телефонный звонок прозвучал резко и требовательно. Он поставил стакан и схватил трубку мобильника, потом понял, что звонит домашний аппарат, потянулся к нему. От неловкого неосторожного движения стакан с коньяком опрокинулся. Жидкость растеклась по столу, наполняя кухню сивушным ароматом. Ему было не до этого.
– Алло!
Из трубки послышался женский голос.
– Андрей?
– Василиса?
– Андрей? Это я, Мария.
Он не понял.
– Мария? Какая Мария? Маргарита, Гелла?
Женщина в трубке рассмеялась.
– Андрей, это я, Маша. Я звоню из Парижа. Ты что, меня забыл? Миша просил передать тебе привет. И еще он просил напомнить тебе о том, что эпоха Водолея началась. Действуй!
Андрей сел.
Господи! Мария из Парижа! Как долго он ждал ее звонка! И вот она позвонила. И как не вовремя. О чем они говорили, он не смог бы пересказать и через пять минут. Слова моментально вылетели у него из памяти. Но этот разговор перевернул его, поставил с головы на ноги и заставил взглянуть на себя по–другому. Как на хнычущего избалованного идиота, которому к чаю подали вчерашние пирожные. Из чего он сделал вывод, что жизнь не удалась.
После разговора он некоторое время сидел с трубкой в руках, слушая короткие гудки. Потом решительно поднялся и собрал тряпкой со стола пролитый коньяк. Бутылку заткнул пробкой и убрал с глаз долой, в холодильник. До худших времен.
– Работать! – сказал он себе и двинулся в кабинет. – Тряпка! Придурок! Как он мог подумать, только на секунду допустить, что Михаил Афанасьевич Булгаков, Мастер, продался или поддался темным силам? Нет, этого быть не могло. И он должен это доказать.
Он уселся за компьютер. Для начала ввел данные, оставленные Геллой. Сейчас у него язык не поворачивался, даже в мыслях, называть ведьму Маргаритой, Мариной или Марией. Эти имена, принадлежавшие замечательным женщинам, были для него священны. А вот имя булгаковской нежити подходило ей как нельзя более удачно.
Глядя на дисплей, он буквально ощущал, как в результате чужой злобы и несправедливости, а также собственного легкомыслия накапливалась в ее жизни черная карма, как изменялся путь. И предначертанная ей изначально светлая тропа Арты в Близнецах и Одиннадцатом Доме сменилась черным путем Друджа (находившегося вблизи Марса в Козероге) – демонического существа женского пола, сотворенного Ахриманом на погибель миру и его праведности.
Ее жребий определялся расположением двух небесных пар. Изначально это были Луна и Уран, связанные благоприятным аспектом Пятого и Седьмого Дома, обещавшие удачное замужество и творческую реализацию. Вторая пара планет выглядела еще более заманчиво: Солнце, как Владыка Гороскопа, вместе с Нептуном в Пятом Доме предполагали романтическую, неземную любовь и дальние странствия.
Астролог нашел в жизни Геллы ту самую точку, он называл ее «черной миной», когда она поддалась искушению и заключила союз с силами тьмы. Такая мина взрывалась много позднее, но от этого не становилась менее губительной.
Черная карма перевесила и изменила направление движения. Казалось бы, сами по себе изменения оказались невелики, но теперь ее судьбой владели недобрые сочетания планет. Нонагон Луны и Нептуна предвещал предательство, опьянение и самообман. А Марс в дурном аспекте к Урану – и того хуже – убийство или тяжелую болезнь. Сейчас Гелла представляла собой большую опасность. Причем как для других, так и для себя самой.
Затем астролог, не читая, отсканировал данные ее так называемого жениха. За этим последовали многочисленные записи, сделанные в буфете во время репетиции, когда к нему на прием выстроился едва ли не весь актерский, административный и обслуживающий состав театра. В целях экономии времени он отбирал только мужчин. Полной уверенности не было, но он надеялся, что жених окажется кем-то из них.
Пока программа переваривала заложенную в нее информацию, он вернулся к гороскопу Геллы. Ему стало даже немного жаль рыжую красавицу. Если бы он раньше составил ее гороскоп, то, возможно, смог бы предупредить об опасности. Хотя, с другой стороны, вряд ли она бы его послушала. Искушение – страшная сила. Мало кому удавалось этой силе противостоять.
А сам-то он лучше, что ли? В конце концов, он астролог, а не экстрасенс. И вместо того чтобы галлюцинировать, «мультики» про Булгакова смотреть, надо было работать, гороскопы составлять.
От укоров совести его отвлек телефонный звонок. Неужели Василиса? Но, схватив трубку, испытал сильнейшее разочарование. Звонил Бекерман. Андрей внутренне напрягся. Что это – звонок похитителя? Голос у того был подозрительно довольный.
