Анна Малышева - Пассажир без багажа
– В тридцать-то лет? – восклицала та. – Да ты ископаемая!
Варя перевернулась на другой бок и вздохнула, уминая кулаком подушку. «Может быть, я и ненормальная, – подумала она, глядя в темноту. – Может, меня действительно вытащили из раскопок, и самое лучшее – скорее закопать обратно… На моем месте Кристина пустилась бы в какую-нибудь лихую авантюру… Ей бы даже дети не мешали – у меня ведь их нет. И через месяц она уже обо всем бы забыла. А меня вот больше всего интересует, чем та женщина шантажировала моего мужа…»
Она подумала, что в любую минуту может позвонить этой женщине, ведь ее телефон у нее имеется. Телефон на салфеточке из вагона-ресторана. Правда, когда Варя звонила ей в первый раз, она не знала ее имени. Та представилась, как Нина… «И сумела заговорить мне зубы, – с досадой подумала женщина. – Чего она только не наплела! И познакомилась-то с Андреем только в поезде! А Лиза пишет, что они давно были знакомы. И телефонами они обменялись, чтобы тот мог связаться с ее мамой и снять комнату в Питере… Какое наглое вранье!»
Варя вдруг встрепенулась и села. В комнате по-прежнему было темно, но ей показалось, что стало светлее. Она все время чувствовала, что в этой истории было какое-то противоречие, и оно заключалось даже не в словах той женщины, а в чем-то еще… И теперь она поняла, в чем дело. «Если Андрей был давно с нею знаком – почему они только в вагоне обменялись телефонами? Они виделись в Питере – несомненно, ведь Андрей снимал ее, а она – его! Как же они встречались, если у него не было ее телефона?! У нас в номере телефон был, но чтобы дать этой женщине номер, Андрей тоже должен был знать ее питерский телефон! Черт-те что! Зачем он написал его на салфетке? Потерял? Забыл? Попросил повторить? Не знаю… Не думаю».
Сон как рукой сняло. Будь сейчас ее воля – Варя среди ночи выбежала бы в поисках мастерской, где могли бы отпечатать фотографии. Пленка лежала у нее в сумочке – она держала ее в одном конверте с письмом Лизы и снимком Дубовской. Туда же она вложила салфетку – ей хотелось, чтобы все эти вещи были вместе. «Это не та женщина, другая! – стучало у нее в висках.
– Женщина из вагона-ресторана и женщина, которую опознала на снимках Лиза – не одно лицо! Хотя… Что это я?! Мать Лизы видела снимок – не могла же она не узнать родную сестру! А Лиза не могла не узнать родную тетку! Значит, это одна и та же… Но тогда – чей телефон на салфетке?»
Она бы проверила это немедленно. Не стесняясь позднего времени, позвонила бы по этому номеру и потребовала бы от Нины, чтобы та назвала свою фамилию… Но телефона у Кристины больше не было, и Варя ворочалась в постели, мучаясь оттого, что сейчас у нее связаны руки…
Кристина вернулась со своим поклонником чуть свет – еще не было шести. Варя к тому времени уснула и страшно напугалась, когда кто-то принялся трясти ее за плечо.
– О, господи, ты?! – ошалело спросила она, уставившись на склонившуюся над ней подругу. – Который час? Я что – проспала?
Кристина после бессонной ночи выглядела так, что Варя невольно ей позавидовала – румяные щеки, блестящие глаза. Она звонко засмеялась и затормошила подругу:
– Вставай, позавтракаем! Виталик сидит на кухне, чтобы тебя не смущать. Да накинь что-нибудь и выходи! У нас такая новость!
Через несколько минут, наспех приведя себя в порядок, Варя поздоровалась с Виталием. Тот привстал и неловко пожал протянутую ему руку – видно, колебался, не поцеловать ли ее.
– Господи, какое дикое время! – Вавря уселась за стол и ошалело взглянула на часы. – Что вы так рано встали?
– А мы не ложились, – Кристина ставила на стол бокалы, искала штопор. – Выпьем? За успех!
– Чей успех? – Варя никак не могла прибрать растрепанные волосы – расческу она так и не нашла. – Почему вы такие… Странные?
Кристина опять засмеялась. Варя уже очень давно не слышала от подруги этого заливистого, свободного смеха – со времен школы, наверное…
– Мы сцапали эту сволочь! – сообщила она, усаживаясь за стол и придвигая к Виталию бутылку вина. – Открывай, обмоем это. Мы специально купили бутылку. Представь, эта тварь позвонила вчера вечером в пол-двенадцатого, и мы ее сцапали! Вот номер!
Она победно протянула Варе записную книжку. Та вчиталась и пожала плечами:
– Впервые вижу этот номер.
– Я тоже, – хитро подмигнула Кристина. – Я его тебе перепишу, проверь по своей записной книжке, когда проснешься окончательно. Но если ни с чем не совпадет – все равно, главное уже сделано.
Виталий, молча возившийся с допотопным кривым штопором, наконец одолел пробку. Такого странного завтрака Варя припомнить не могла – красное сухое вино, небрежно разломанный Кристиной сыр (ей лень было искать чистый нож), какое-то печенье с повидлом… Но Варе было не до еды. Она никак не могла собраться с мыслями.
– А можно узнать, как имя этого маньяка? – спросила она, едва пригубив свой бокал. – Есть такая служба?
– При желании все можно узнать, – солидно ответил Виталий. – А желание у меня есть, не сомневайтесь.
– Почему ты с ней на «вы»? – удивилась Кристина. – Вы же старые друзья! Выпейте на брудершафт!
От брудершафта Варя поспешно отказалась и попросила Виталия называть ее на «ты». В конце-концов, они ровесники.
– Кстати, – замялась она. – Ты бы не мог мне напомнить, когда мы с тобой познакомились? Я как-то смутно это помню… Только вспоминается, что был какой-то пикник или праздник…
– Ну как же! – удивился тот. – Неужели забыла собственную свадьбу?!
– Ах, да… – протянула Варя, как будто немедленно все вспомнила. На самом же деле, свадьба вспоминалась ей сквозь какой-то туман. Она и сейчас пила немного и нечасто, а уж тогда, в свои девятнадцать, была совершенно непривычна к алкоголю. Первый бокал шампанского развеселил ее, второй заставил задуматься, а не поторопилась ли она… От третьего ей захотелось плакать. И хотя больше Варя ничего не пила, но до самого вечера мучилась с головной болью и выглядела грустной. Некоторые гости даже засомневались – выходит ли она замуж по любви, или ее принуждают?
Это вспоминалось довольно отчетливо. Но что же еще? Слишком высокие каблуки и узкие носки новых белых туфель. Дурманящий запах огромного букета лилий. Гортанный смех новоиспеченной свекрови – каждый раз, когда та начинала смеяться, Варина мигрень усиливалась. Горячая рука Андрея – от ее прикосновения Варе становилось легче. Слезы мамы – та неожиданно расплакалась и сама не могла сказать, почему. Надоедливый фотограф, который постоянно требовал улыбаться – в конце-концов Варя забыла, как это делается, а фотографа просто возненавидела и стала отворачиваться, когда замечала направленный на нее объектив. Все это она вспоминала, как какую-то пеструю, шумную, мало кому нужную суматоху… Лиц не помнила – особенно новых, незнакомых. И Виталия – тоже.
«Ну конечно, я невеста, меня было трудно упустить из виду, – вздохнула она про себя. – А он всего лишь один из гостей. Даже не свидетель со стороны жениха. Кстати, где та дурацкая газета? Может, его засняли, стоит поискать среди гостей…»
Она вспомнила, что родители Андрея наняли фотографа, чтобы тот увековечил торжество. Тот снимал весь день, всю ночь печатал – за срочность ему щедро доплатили. А на второй день, когда собралось застолье поскромнее вчерашнего – из одних только родственников – фотограф привез огромный лист ватмана, сплошь уклеенный снимками. Надписей там почти не было – только фотографии. Газету повесили на стену, но Андрей вскоре ее снял, скатал в трубку и сунул за шкаф. Его тоже раздражала эта показуха…
– Она тебя не помнит! – засмеялась Кристина. – Если она делает такое умное лицо – значит, ни черта не помнит! Уж я-то ее хорошо изучила!
Варя тоже засмеялась и смущенно подтвердила, что, в самом деле, не может припомнить Виталия на своей свадьбе.
– Но мне вообще ничего не запомнилось, – объяснила она. – Кристина, помнишь, как у меня голова болела?
– Ага, – кивнула та, наливая себе вина. – А помнишь фотографа? Тот все лез к тебе в лицо с камерой и спрашивал: «А почему у нас невеста грустная, что-то у нас невеста очень грустная…» Как это ты его не послала!
Варя прижала к щеке ладонь – даже сейчас, много лет спустя, это воспоминание смущало и раздражало ее:
– Неправда! Я не могла его послать! Что бы обо мне подумали родственники! Кстати, Кристина, ты не помнишь, где фотогазета со свадьбы? Я ее так ни разу с тех пор и не видела…
Та нахмурилась, поболтала вино в бокале, выпила и вдруг просияла:
– Ну, милая, у тебя совсем память плохая! Да и у меня тоже! Ты разве забыла, что Андрей хотел порвать газету? Я ее забрала!
– Ты? Разве не его родители?
– Нет, они, правда, хотели взять, но ты отдала мне. Они еще обиделись на тебя.
Теперь и Варя вспомнила, как было дело. Переезжая на новую квартиру, они с Андреем разбирали старый хлам и многое выбрасывали. Кроме родителей Андрея, им помогала Кристина – многое из того, что они решили выбросить, подруга утащила к себе – она обожала собирать всякий ненужный хлам. Газета выпала на свет божий, когда Андрей стал шарить палкой за шкафом, пытаясь достать оттуда ракетки для бадминтона. Варя очень удивилась, обнаружив этот своеобразный документ, она успела забыть, что у нее на свадьбе был фотограф. Андрей захотел уничтожить газету – он сказал, что снимки были сделаны бездарно, употребил даже крепкое выражение, насчет части тела, которой пользовался для съемок этот фотограф. Сам он к тому времени уже считал себя профессионалом в своем деле, и молодая жена ему не возразила. Правда, Кристина подпустила шпильку, спросив, почему Андрей, в таком случае, не запечатлел тогда собственную свадьбу?
