Галина Романова - Мужей много не бывает
– Приеду, приеду, непременно приеду, Сема, – быстро-быстро заговорила я и швырнула трубку на аппарат. – Господи, что теперь будет-то?!
В метаниях прошла неделя, Незнамов позвонил вторично и, не особо церемонясь в выражениях, затребовал меня к себе. Я засобиралась и нарвалась на яростный протест со стороны Тарасика.
– Он убьет тебя! – кричал он не своим голосом, кружа вокруг меня осиротевшим вороненком. – Он убил того рыбака на озере, когда им понадобился труп мужчины приблизительно одного роста с этим Ванькой! Он стрелял в Кротова!
– Он?!
– А кто же, по-твоему? Он никогда не был против твоего убийства; если бы не Дашка, у них бы все прошло гладко. Незнамов наследует твои деньги – и все, проблема исчезла! Когда ты осталась с ним в его доме и успокоилась, я еле-еле сдержался, чтобы сразу не заявиться туда и не начать трясти тебя, как грушу. А потом прислал этот пустой конверт, чтобы хоть немного тебя вразумить!
– У тебя получилось... – Я благодарно потрепала его по макушке. – Золотое ты сердечко, Тарасик. Что бы я без тебя делала?
– Что бы вы все без меня делали! – заносчиво воскликнул он и тут же по-хозяйски рубанул рукой. – Одна никуда не поедешь! Все!!!
Ехать было решено под выходные, ближе к ночи. Не взяв с собой никаких вещей и строго следуя указаниям штурмана, роль которого сегодня исполнял Тарасик, я часа через три после старта уже тормозила у задней калитки незнамовского дома.
– Сиди в машине и не вздумай высовываться, – приказала я дребезжащим от страха голоском. – Слышишь?!
– Конечно. Все сделаю, как надо, – пообещал тот, не уточнив, кому и как надо.
– Ну я пошла. – Быстро чмокнула подростка в мгновенно заалевшую щеку, вышла из машины и пошла скорыми шагами к дому.
Освещены были лишь окна столовой. Жалюзи опущены, и слышалась тихая музыка. Дверь черного хода приветливо распахнулась. Я вошла, стараясь дышать ровнее. Услышала звон стекла из столовой и мелкими шажками двинулась туда.
Незнамов готовил себе коктейль. Смешивал напитки, кидал в бокал кубики льда. Рассматривал на свет, взбалтывал и, оставшись недовольным увиденным, вновь что-то подливал туда.
– Привет, – промолвила я тихо, переступая порог столовой. – Как дела?
Бокал выпал из его пальцев и ударился о кафель пола.
– Черт, Витка! Ну нельзя же так подкрадываться! – Выразив свое недовольство в такой вот «приветливой» манере, он криво ухмыльнулся: – Приехала все-таки, я уж думал завтра сам нагрянуть к тебе.
– Да вот... приехала. Можно присесть?
– Перестань кривляться, – прикрикнул он почти строго. – Я тебе всю жизнь почти отдал без остатка, в доме хозяйкой сделал, а ты слиняла, даже записки не оставив. Поступаешь со мной, как... Как последняя дрянь, мать твою!
Боже, где любовь?! Где нежность, что он изливал на меня несколько недель назад?! Недовольный, брюзжащий мужик с трехдневной щетиной на лице, в измятой рубашке и с сальными прядями волос мало напоминал того, кто поджидал меня в плетеном кресле тем, казавшимся теперь таким далеким, утром. Да и все виделось теперь на так. Его чувства, мои... На языке современного психоанализа это, по-моему, называется переоценкой ценностей. Мне это сделать удалось. Как удалось и избавиться от собственной почти наркотической зависимости от этого человека. Нигде и ничто не ворохнулось у меня внутри при его виде. Полнейший душевный штиль. Сейчас бы еще уладить один маленький нюансик – и все, можно по коням...
– Ты все продала?! – вернул меня к реальности его сволочной голос.
– Да. Думала, что не найду желающих, ан нет. Все быстро устроилось. И покупатели нашлись, и деньги удалось вложить с умом...
– Этот приют для долбаных ублюдков ты называешь – вложить деньги с умом?! – Он вдруг так страшно заорал, что я попятилась, так и не успев дойти до стула. – Ты!!! Глупая, наивная дура!!! Тебе судьба от щедрот своих отсыпала столько средств!.. Все препятствия были устранены! Все!!! Никто теперь тебе не мог помешать. Вернее, нам! Мы бы с тобой вторично поженились, теперь уже под настоящей моей фамилией, а теперь что?!
– Что?
– А теперь ты все, все погубила! Все пустила под откос! Все мечты!
– Вольно черту в своем болоте орать, – пробормотала я, пятясь к двери. – А тебя назвать иначе язык не поворачивается.
– Ах ты, хитрая бестия! На меня все свалить хочешь? Недаром говорят: «Куда черт не поспеет, туда бабу пошлет!» Проваливай отсюда! – Глаза Незнамова зашарили по столу, видимо, в поисках чего-нибудь тяжелого. Наконец такой предмет нашелся, и в мою голову полетел молоточек для обработки мяса. – Убирайся и забудь меня!!!
«С радостью, милый, с радостью!» – хотелось мне заорать во все горло, но искушать его я не стала.
Вырвалась на свежий воздух и едва не взвизгнула от страха. Прямо из темноты мне под ноги шарахнулось что-то темное и лохматое.
– Тарасик! – выдохнула я в ужасе. – Ты?!
– Я, – ответил мне подрагивающий от напряжения голос из кустов. – Ну что там?!
Мне вдруг отчего-то стало трудно дышать. Я всхлипнула, схватилась за сердце и прошептала:
– Там? Кажется, с этим покончено, милый мальчик! Кажется, это все...
Эпилог
– До зимы вы все равно не успеете! – возмущенно вопил мне в трубку чиновник из областной администрации. – Вам придется подождать с вашей затеей до весны!
– Да пошел ты! – выдохнула я, еле сдерживаясь, и положила трубку. – До весны!.. А ребятам где зимовать, по-твоему?..
Представьте себе, они вернулись!!! Мои питомцы, с юношеским эгоизмом предавшие меня и убежавшие в молодежный центр в другом городе, вернулись. Сначала один, потом трое, а через месяц после того, как разнеслась весть о возрождении мною в городе молодежного центра, примчались и остальные. С виноватыми глазами и с недюжинным желанием помогать мне во всем и всегда. Это были мои дети. Пусть такие, какие есть, но мои. Я не могла сдержать слез и ревела белугой целый вечер, когда они начали стекаться под мое крылышко. Тарасик извел не один пузырек валерьянки, поправляя мои расшатавшиеся нервы.
– Какая ты стала слезливая, – ворчал он, укладывая мне на лоб холодное влажное полотенце. – Тут радоваться нужно, а она...
– А я и радуюсь...
Радовалась я недолго. Возникла проблема с помещением. Прежний наш домик снесли, и кто-то предприимчивый начал возводить на его месте коттедж. Попытки с арендой увенчались временным успехом – всего лишь на полгода. Тогда я решила начать собственное строительство. Выбила место, пусть не в самом лучшем районе и не с самым лучшим видом из окон будущего здания, но все же выбила. Но тут грянули заморозки. Первые осенние заморозки, превратившие траву в хрустящее белесое кружево и осыпавшие землю последней пожухлой листвой, загнали наше начинание в тупик.
– Все равно ничего не успеем сделать, – чесали в затылке строители. – Даже нулевой цикл завершить не успеем, снег ляжет...
Я с завистью смотрела на коттедж, строящийся на нашем прежнем месте. Тот рос не по дням, а по часам. Еще день-два – и начнут возводить крышу.
– Ладно тебе, Вита, – уговаривал меня Тарасик, когда я против воли тормозила, проезжая мимо. – На следующее лето и мы построимся.
– А зимовать где? Ребятам свой досуг где организовывать? В подворотнях и подвалах? Дома у меня власти не разрешили... Срок аренды закончится скоро... Все против нас, буквально все!
– Не все, – стоял на своем Тарасик и загадочно поблескивал глазами. – Будет и на нашей улице праздник. Вот увидишь!..
Обещанный праздник на деле обернулся для меня шоком.
В тот день пошел первый снег. Дороги мгновенно раскисли, грязь смешалась со снеговой кашицей. Порывистый ветер срывал с головы шарф, залезал под куртку и леденил ноги в коротких сапожках, когда я обходила по периметру котлован, покинутый строителями.
– Черт, черт, черт! – шептала я почти беззвучно, спотыкаясь на осклизлых тропинках. – Куда же нам теперь?!
Добравшись до машины, я включила печку и с тоской наблюдала за тем, как метелит северный ветер липкие снеговые хлопья. Немного отогревшись, я тронула «Ниву» с места. Пару раз машина забуксовала, потом раз едва не вылетела из колеи в кювет. И словно для того, чтобы окончательно лишить меня душевного равновесия, строящийся коттедж встретил меня застекленными окнами и симпатичной черепичной крышей. Подумать только! Какую-то неделю не заезжала сюда, и такие перемены. Через месяц, глядишь, и новоселы появятся.
Со злостью вдавив педаль газа, я на полном ходу ворвалась на свою улицу. Едва не снеся стойки ворот, загнала «Ниву» в гараж. И, со злостью влетев в дом, заорала что есть мочи:
– Тарасик! Тарасик, где ты?!
– Что случилось?! – Он испуганно вынырнул из дверной ниши столовой и уставился на меня во все глаза.
– Представляешь, они уже застеклились и крышу покрыли! На нашем месте! Все успели, а мы... Что делать-то будем?! Витька Весельников, – вспомнила я об одном из моих подопечных, в числе многих прибившихся к родному берегу, – в вечерку пошел доучиваться. Всякие там сплетни городские слушает. Вчера новость мне преподнес, что, мол, мне специально кто-то палки в колеса вставлял со строительством нашим. Срыв всех сроков налицо. То материал не вовремя завезут, то еще что-нибудь придумают. Глупые какие-то причины были. Может, и вправду кто-то хотел нам помешать?
