Елена Михалкова - Рыцарь нашего времени

Не пытайся меня переубедить. Все это время ты врал так убедительно, что, похоже, сам поверил в свою ложь».

Крапивин перечитал письмо еще раз, закрыл его, огляделся вокруг в поисках крысы – отчего-то у него возникло ощущение, что она должна быть неподалеку. Но крысы не было – должно быть, ушла на второй этаж.

Перед его мысленным взглядом встал восковой Швейцман с пластиковыми глазами дешевой куклы. Денис почувствовал, что правый глаз задергался, и сильно надавил на него пальцем, чтобы прогнать омерзительное ощущение. Он поискал в памяти подходящую цитату, которая помогла бы ему успокоиться, но нашел не сразу. Правда, когда нашел, стал действовать гораздо спокойнее – и оделся, и взял все необходимое уже без нервного тика, совершенно выводившего его из равновесия. «Кандид встал, вытащил из-за пазухи скальпель и зашагал к окраине», – повторял он до тех пор, пока не выехал со двора.

Заря Ростиславовна вышла в прихожую, опасливо посмотрела в глазок, но, увидев за ним соседа, тут же открыла, обрадованно улыбнувшись.

– Макар! – воодушевленно начала она. – Здравствуйте! Как ваше горло, голубчик? Я как раз хотела...

– Заря Ростиславовна, – перебил ее Илюшин. – Почему вы сказали, что во время взрыва думали, будто оборветесь и костей ваших не соберут?

– Что? – старушка нахмурилась, и от досады, что ее прервали, ее лицо стало обиженным и недовольным.

– Пожалуйста, ответьте мне, это важно! Почему вы сказали...

– Можете не повторять, я еще не в маразме. Я же вам говорила: я застряла в лифте в тот ужасный день и дожидалась механика, а тут вдруг этот страшный взрыв! Я боялась, что тросы оборвутся и я упаду! Такой страх, господи боже мой, любая на моем месте испугалась бы... Окна на первом этаже вылетели, и Светлана Петровна рассказывала, что...

Она замолчала, глядя на изменившееся лицо своего соседа.

– Вы мне не говорили... – покачал головой Илюшин. – Если бы говорили, все встало бы на свои места гораздо раньше.

– Ну как же не говорила! – возмутилась Лепицкая-Мейельмахер, тряхнув редкими сиреневыми кудельками. – Я неоднократно жаловалась вам...

– Да-да, вы совершенно правы. Это я, дурак, не услышал вас! Простите, Заря Ростиславовна, мне нужно идти!

Неожиданно для старушки Илюшин поцеловал ей руку и бросился к своей двери, но тут двери лифта открылись, и на площадку вывалился взбудораженный Сергей.

– Макар, где тебя носит, почему твой телефон не отвечает?!

Не дав Илюшину ничего сказать, не заметив его соседку, он втолкнул Макара в квартиру и захлопнул дверь.

– В альбоме Крапивина я нашел откровенные эротические фотоснимки, на которых он вместе с Ольгой, – выпалил Бабкин. – Они любовники, понимаешь? Вот тебе и мотив, которого я не мог найти, и для него, и для нее! Видел бы ты его лицо, когда он понял, что я нашел фотографии.

Макар молчал, словно пораженный какой-то мыслью. Наконец он встрепенулся, раздосадованно щелкнул пальцами.

– Сейчас же звони Крапивину, – приказал он. – Сергей, быстрее!

– Черт возьми, вот чего я не учел... – бормотал Илюшин, пока Бабкин набирал номер. – Мы слишком долго тянули, а твой визит его наверняка подтолкнул, и он станет действовать быстро, пока все сходится так, как ему нужно ...

– Он не берет трубку!

– Тогда звони Ольге. Звони, говори, что ты приедешь, постарайся вытащить ее из дома любыми способами. Она должна уйти из квартиры до прихода Крапивина.

– У нее автоответчик! – Сергей выругался.

– Как – автоответчик? Она должна быть...

Макар оборвал фразу на полуслове, нахмурился.

– Конечно! Она должна быть...

Он замолчал, прикрыл глаза, покачался на носках. Ничего не понимающий Сергей спросил «Что ты делаешь?», но Илюшин сделал короткий жест, означающий «Не мешать!», и тот подчинился. Полминуты Макар стоял с напряженным лицом, сомкнув брови, затем хлопнул в ладоши.

– Крылецкое!

– Что такое Крылецкое? – осторожно спросил Бабкин.

– Место, где у Силотского загородный дом! О нем упоминала жена Качкова, когда показывала мне снимки. Уверен, что Ольга должна быть там, а Крапивин наверняка поехал за нею следом!

– А ты знаешь номер дома? Как мы его найдем?

– Говорю тебе, я видел его на фотографии! – Макар уже стоял в коридоре, тянул с полки шарф. – Серега, быстрее, быстрее! Из-за моей глупой ошибки мы и так потеряли кучу времени.

Карту Бабкин всегда держал в машине, и пока он гнал по шоссе, Илюшин объяснял, как проехать.

– Сорок километров, – пробормотал он. – Не очень далеко...

– Главное, чтобы пробок не было, – бросил Сергей, объезжая по обочине несколько машин, пристроившихся за медленно движущимся грузовичком.

– Пробки, пробки... – Макар провел пальцем по карте и вдруг скомандовал: – Уходи в поворот! Направо, давай, сворачивай!

Проглотив ругательства, бешено просигналив машине справа и подрезав ее самым безбожным образом, Бабкин вылетел в поворот, попал колесом в яму, отчего их с Илюшиным сильно тряхнуло, и понесся по узкой дороге, с одной стороны которой выстроились старые серые пятиэтажки, а с другой лежало покрытое талым серым снегом поле.

– Куда мы?.. – сквозь зубы процедил он.

– Здесь есть объездная дорога, – объяснил Илюшин, снова уткнувшись в карту. – Ехать чуть дальше, но мы объедем основной поток машин. Я уверен, что Крапивин поехал именно этим путем.

– Почему?

– Потому что он очень точно все рассчитывает, – мрачно ответил Макар.

Денис Крапивин вышел из машины, посмотрел на дом, стоявший в глубине участка. Он бывал в Крылецком несколько раз, каждый раз летом, но сейчас все выглядело иначе. Весна, разбудившая город, здесь только коснулась домов и садов: мягкой теплой рукой стерла снег с крыш, разрыхлила его на улице, пустила вдоль главной дороги почти невидимый прозрачный ручей. Но под ногами еще лежал снег, и сырой ветер носился вдоль улицы, морща поверхность маленьких лужиц в ледяных лунках.

Крапивин толкнул калитку, и она отворилась. Слева, возле гаража, стояла красная Ольгина машина, на заднем сиденье Денис различил большую сумку. Он сделал шаг к машине, но тут же понял, что внутри никого нет. К дому вела узенькая тропинка, по которой он и пошел, пытаясь угадать: действительно кто-то движется за окном или ему кажется.

Поднявшись на крыльцо, он постучал в дверь и громко позвал:

– Оля! Оля, это я, Денис!

Ему показалось, что позади дома возле бани что-то скрипнуло, но когда он, неловко перевесившись через крыльцо, посмотрел в ту сторону, то никого не увидел. Вокруг бани снег был утоптан, но Крапивин сомневался, что Ольга побежала от него в баню.

– Оля, я хочу поговорить! – крикнул он снова.

Ответа не было.

Крапивин знал, что Ольга здесь. Поколебавшись, он толкнул дверь, уверенный, что она заперта, но дверь подалась, и он вошел в холодный, выстуженный дом.

Лестница вела на второй этаж, но Денис не стал подниматься. Тень он видел на первом этаже, и вряд ли Ольга успела бы убежать наверх, пока он звал ее на крыльце. К тому же выхода со второго этажа не было, а из нижней половины дома, как он хорошо помнил, можно было пройти черным ходом и оказаться во дворе.

Войдя в комнату, Крапивин остановился и попросил:

– Прошу тебя, поговори со мной! Оружия у меня нет, а ты наверняка вооружена. Я помню, что у Димы хранился револьвер. Ты умеешь с ним обращаться. Оля, клянусь, я не причиню тебе зла!

Молчание. Ему стало казаться, что он и впрямь в доме один. «Убежала через черный ход... Это ее я слышал возле бани. Но зачем? За баней – овраг, а за ним начинается лес. Она побежит от меня в лес?»

И тут же, едва успев задать себе последний вопрос, понял, что побежит.

Крапивин почти решился выйти из дома и поискать Ольгу в бане, но заметил на краю стола возле окна несколько листов. Он подошел, взял верхний, одновременно стараясь боковым зрением наблюдать за соседней комнатой, и оттого ему не сразу удалось сосредоточиться на содержании текста. Только пробежав глазами первый лист, он понял, что держит в руках и отчего Ольга не сомневается в его причастности к убийству Ланселота.

Это была распечатка телефонных переговоров – не просто дата и время звонков, а расшифровка диалогов. «Кто-то подслушивал мои переговоры, – отстраненно подумал Денис. – Интересно, кто именно?»

Он читал, как просил человека с инициалами П.П. ускорить работу, говорил о повышенном вознаграждении, а П.П. ссылался на возникшие трудности. В следующем разговоре уже без намеков Крапивин спрашивал, хватит ли мощности взрыва на то, чтобы уничтожить «известный объект», и добавлял, что не должно быть даже мизерной вероятности промашки. «Если он выживет и останется калекой, можете считать, что сделка расторгнута».

Остальные разговоры были еще откровеннее. «Что, Петр Петрович, – мысленно сказал Крапивин, вспомнив бывшего спецназовца, – поймали нас с вами?»

Он дочитал расшифровку до конца, хотя в том не было нужды: с первого разговора любому стала бы очевидной и подоплека его действий, и основательность, с которой разворачивалась подготовка к покушению, и ненависть Крапивина к его жертве.