Джулия Хиберлин - Тайны прошлого

— Я это слышала и поняла еще в прошлый раз.

Я не могла не обернуться через плечо в зеркало заднего вида. Летние пожелтевшие травы колыхались по обе стороны черного шоссе, пустого, если не считать ржавого зеленого пикапа, который пытался нас обогнать. Я пожалела, что не за рулем. Ни за что не пропустила бы это старье.

Но пришлось вернуться к Чарле.

— Они тебе угрожают?

— Ты меня не слушаешь, что ли? Блин. Охранник, который со мной связался, неплохой. Приносит мне всякое. Ну, коробку шоколадок там, лосьон «Dove», после которого загар смотрится как родной, никто не догадается, что фальшивый. Люди просто говорят, что ты выглядишь здоровой.

Я устала и попыталась вернуть ее к теме.

— Ты знаешь, что, если возьмешь у них деньги, потом от них не отделаешься. Ты никогда не думала, почему Марчетти тебя выбрал? Потому что охрана считает тебя внушаемой. И я наверняка не последнее задание, которое они заставят тебя выполнять.

— Ууууууугууууу, — легкомысленно протянула она. — Не знаю, что там значит эта внушаемость. Но вот идет охранник. Я не хочу тебя пугать или типа того. Ты мне сейчас как любимая троюродная сестра, и я думаю, что на апелляции ты сможешь дать мне хорошую характеристику. Но я должна передать тебе еще одну вещь.

Я услышала приглушенные голоса, и Чарла снова заговорила в трубку.

— Ты сейчас в десяти милях езды от Мелиссы, штат Техас. Скорость примерно сорок пять миль в час. Почему так медленно? — Она мечтательно вздохнула. — Интересно, кто эта Мелисса. Наверное, красотка. Натуральная блондинка. Она должна была быть красоткой, иначе папочка не называл бы в ее честь целый город. Жаль, что мой папаша в честь меня ничего не назвал. Он был сраным брехливым алкоголиком.

Звук движения, а за ним гудки.

— Кто это был? — спросил Хадсон через десять минут после окончания разговора.

Я не знала, с чего начать. Наверное, с правды.

— Чарла Поласки.

— Женщина, которая ждет казни за то, что отстрелила мужу член в душевой средней школы? — Кажется, все мое окружение было ходячей Википедией по криминальной информации.

— Она самая. На данный момент сидит в одной тюрьме с Энтони Марчетти. Ее сделали связисткой. Она звонит мне. Насколько я поняла, Марчетти подкупил охрану, чтобы добраться до нее. — Я помедлила. — В нашей машине маячок. Или же те ребята за нами работают на них, потому что она только что назвала мне наше местонахождение.

— Или они отследили нас по сигналу твоего долбаного телефона, который ты не выключила, хотя я вежливо тебя попросил.

— Тоже возможно.

— Сколько раз она звонила?

— Три за последнюю неделю, не считая тех десяти, когда я не брала трубку. — В моем исполнении звучало вполне логично, что убийца из Техаса и легенда преступного мира Чикаго вдруг дружно сосредоточились на мне как на центральном магните. — Чарла говорит, что Марчетти хочет меня увидеть, завтра, в часы посещений.

Я заметила выражение его лица. И оно покраснело. На пятерку по шкале извержения вулканов.

— Я пойду, — напряженно ответил он. — Ты нет.

— Мне кажется, ей нужна защита. — Я не стала напоминать Хадсону, что вчера ночью он обещал порвать со мной. — Возможно, ее стоит перевести в другую тюрьму. И еще…

— У меня просто нет слов, чтобы объяснить, насколько я на тебя злюсь.

— Она предупредила меня никому не доверять.

— Черт, да для этого и ее не нужно. Ты уже много лет никому вокруг не доверяешь.

— Хадсон…

— Просто заткнись и выключи телефон, — сказал он, следя за пикапом, который плелся за нами. — Мне нужно подумать.

Когда я была маленькой, я представляла, как Бог просовывает палец между облаками и рисует в пыли на земле дороги, проводит линии и петли, круги и зигзаги, чтобы мы могли поехать куда угодно, а потом обязательно вернуться обратно домой.

Чего я не могла представить, так это ужасной гибели Така на одной из этих дорог, в то время, как я спокойно спала на любимых простынях с пони. Такер уехал, а я даже не попрощалась, и маленькая девочка в моей душе до сих пор не простила Бога за то, что не вернул Така домой.

Я никогда не знала Рокси Мартин при жизни, но после аварии в безлунную ночь в Вайоминге, через двадцать два года после смерти Така, она стала причиной моих панических атак, которые засели где-то глубоко внутри.

Я была всего в сотне ярдов от Рокси, когда ее душа покинула тело на дне обрыва. Я ощутила связь с ней, словно ее душа попыталась меня утешить, прежде чем отлетела. Иногда мне казалось, что она до сих пор посещает меня, прозрачная, как воздушное платье, в котором она была. Такер тоже приходил, но его энергия была густой и мощной, как воздух перед грозой.

Через неделю после смерти Рокси я стала тщательно изучать ее жизнь. Я будто во сне дрейфовала по Хэло, хваталась за каждую статью о расследовании и аварии, буквально заучивала некрологи. Она была лучшим связующим игроком школьной волейбольной команды; подрабатывала в «Бургер Кинг»; ее мать, которая воспитывала девочку без отца, была ее лучшей подругой. Обычная и необычная, как большинство из нас.

Я пришла на ее похороны, несмотря на то что была ей совершенно чужой, несмотря на страх, который загораживал мне путь, надвигаясь, как страховочный поручень на американских горках.

Я, конечно же, знала, чем зацепила меня Рокси, я знала, что моя краткая одержимость растет из подавленного горя от потери брата, который погиб точно так же — подростком, в свой личный праздник.

Но моя общая фиксация на смерти была намного сложнее и многограннее. Психотерапевт в моей голове говорил: причина в том, что меня оставили одну с закрытым гробом Така. Оставили одну, и я заглянула внутрь.

Не знаю, почему я задумалась о смерти посреди техасского Нигде, когда мимо проносились золотые от жаркого солнца поля и рядом ощущалась молчаливая поддержка Хадсона.

Бабушка назвала бы это предчувствием.

Стоило мне положить палец на кнопку выключения телефона, как он завибрировал.

Скрытый номер. Пожалуйста, только не Чарла.

Одно нажатие кнопки — и мой мир снова вынесло из зоны комфорта.

Голос Сэди. Всего два слова, которых я ожидала меньше всего.

— Мама умерла.

Следующий двадцать один час был мешаниной слез, злости, отрицания и утомительной похоронной рутины.

Я выяснила, что Хадсон и в самом деле был невероятно хорошим гонщиком. Его команда в Афганистане передвигалась на «контролируемой» скорости сотня миль в час. Каждый день — так они снижали риск попадания в засаду. Включив мигалку и догнав стрелу спидометра до красных девяноста, Хадсон согнал все остальные машины на обочины, как послушный ряд рабочих муравьев. Он остановился только у больницы, где мы с Сэди, опустошенные, выслушали какого-то придурка в костюме, который явно слишком часто говорил подобное, но до сих пор сохранил способность изображать сочувствие. Я почти поверила.

Хотим ли мы оставить маму до утра в комфортном больничном морге (перевод: на холодном стальном столе, под простыней) или мы уже выбрали похоронное бюро?

Он толкнул к нам по столешнице форму разрешения. В подобных случаях больницы могут производить вскрытие, особенно если причина смерти неясна. Не могли бы мы подписать? Больница заплатит, конечно же, но придется подождать примерно месяц, пока не придут результаты. Я попыталась избавиться от навязчивого образа студентов-медиков, которые копаются в нашей маме и отпускают грязные шуточки, чтобы не воспринимать всей жути такого обучения.

— Это не сериал, где все дела расследуют за сорок пять минут, — сказал администратор. Наверное, он произносил эту фразу не реже пяти раз в неделю.

Моя голова пульсировала от боли в такт лампам дневного света. Я присмотрелась к табличке с именем. «Мартин Ван Бурен, старший консультант по вопросам посмертия». Наверняка название этой глупой должности не один день обсуждали и утверждали.

Мистер Ван Бурен был явно из тех детишек, которых в младшей школе редко зовут играть, и с тех пор для него мало что изменилось. Его темный костюм висел мешком на тонком скелете без признаков мышечной ткани. Пушистые рыжие волосы клочьями обрамляли плешь. Он носил тонированные очки в проволочной оправе. Обручального кольца не было. Грубый анализ, но мне нужна была мишень для выхода моей злости.

— Как это произошло? — спросила я так резко, что он подпрыгнул. — У кого был доступ в палату? К ее капельнице?

Моя ярость отскочила обратно. Можно было догадаться и не палить по мистеру Ван Бурену, чьи дипломы на стенах свидетельствовали о пятнадцати годах успешного консультирования невменяемых, убитых горем родственников вроде меня.

Он отточенным жестом поправил свой полиэстровый галстук с цветным букетом воздушных шариков.