Мнимая власть безумия - Марина Владимировна Болдова
– Дедушка не умер, он покончил с собой, – перебила Соланж. – Застрелился.
– Господи, ну с чего ты это взяла? – с удивлением посмотрела на дочь Полина.
– Мне рассказал папа. А ему – дядя Николя. И это правда. Дед не смог жить с Луизой, потому что любил ту женщину.
– Почему же тогда он просто не ушел к ней? Как сделал раньше? – пожала плечами Полина.
– Потому что вот она как раз и умерла от какой-то болезни. Он так ее любил, что не смог забыть и решил последовать за ней. Он страдал без нее на земле. Мама, ты не веришь в такую любовь? А она существует! – с вызовом произнесла Соланж.
– Луиза больше не выходила замуж? – прервал перепалку Полины с дочерью Казаринов.
«Это она намекает на то, что мать любить не умеет? То есть не любила мужа, не сожалеет о его смерти, потому что не рыдает в голос?» – подумал Саша.
– Кому она была нужна? – презрительно бросила Соланж.
– Луиза сосредоточилась на воспитании детей. Думаю, она была хорошей матерью, – не обратила внимания на реплику дочери Полина. – К тому же она взяла на себя управление поместьем. И до сих успешно справляется с этим, несмотря на возраст. Саша, что еще тебя интересует?
– Родители Луизы. Все, что знаешь.
– В общем-то ничего. Только то, что отец Луизы, кажется, русский. Наверное, из эмигрантов. После революции много наших соотечественников уехали именно во Францию…
– Все не так! – вновь перебила Соланж. – Папа рассказывал мне о том, как русский прадед попал в Европу. Это случилось во время войны с Гитлером. Прадед был взят в плен на территории Советского Союза, его отправили в лагерь, где нацисты ставили опыты на людях. После победы над немцами прадед не стал возвращаться в Советский Союз. Он женился на француженке и взял ее фамилию Бонье. У них родились Николя и Луиза. Дядя Николя никогда не женился, детей у него нет. А Луиза родила папу и Армана.
– Невероятная история, просто роман, – с сомнением прокомментировала Полина.
Казаринов, в общем, был с ней согласен.
– Ты не знаешь, откуда у Николя Бонье картина голландского художника, которую вы обсуждали с Арманом?
– От его русского отца. Вы думаете, папу убили из-за этой картины? Арман сказал, что один коллекционер из Санкт-Петербурга хочет купить ее за семьдесят тысяч евро. Арман предложил оформить договор с ним, но я решила поговорить сначала с папой.
– Почему не согласилась сразу?
– Честно? Не поняла, почему он попросил не обсуждать сделку с мамой. Я очень не люблю, когда вокруг меня плетут интриги, думая, что я недостаточно взрослая, чтобы это понять.
– И в чем же суть интриги, как ты считаешь? Что ты хотела узнать у отца?
– Папа наверняка знал настоящую цену картины. Вполне допускаю, что Арман пытался меня обмануть, чтобы получить комиссионные больше. Значительно больше.
– Полина, а ты что думаешь?
– Я даже не сомневаюсь в этом! – презрительно усмехнулась та, а Казаринов еще раз с удовольствием отметил, что вряд ли женщина питает к брату мужа хоть какие-то добрые чувства. Даже если знает, что тот в нее влюблен.
– Соланж, ты в курсе, что Арман сначала пытался предложить сделку твоему отцу?
– Да, конечно. Но папа отказал. Потому что это – мое наследство. И я думаю, что тот, кто убил его, украл у него картину! Но это не Арман, потому что в это время он был со мной в клубе. А потом я спала в номере… а он уехал… когда? Неужели улетел в Москву? Чтобы убить папу? А меня напоил специально? Ничего не понимаю!
– Успокойся, Соланж, он вызвал такси из отеля в аэропорт только в девять вечера и никак не успел бы долететь в Москву к моменту, когда убили твоего отца.
– Тогда кто его убил?
– Пока не знаю. Кому еще, кроме Армана, была бы выгодна продажа картины? Полина, как думаешь?
– Его матери. Секрета нет, что у нее хватает средств, чтобы содержать поместье. Арман ей в этом не помощник, а Филипп с некоторых пор совсем потерял интерес к виноделию. И к тому же у него долги. Я теперь понимаю, почему он торопился передать тебе картину, Соланж. Какие бы у нас с ним ни были отношения, тебя он очень любил. Если картина была уже здесь, то вполне логично предположить, что цель поездки – забрать ее у того, кому она была отдана на хранение, и сделать тебе дарственную. Я, признаться, не очень поверила, когда еще в самолете он намекнул, что у него есть одна, но очень ценная вещь. Оказалось, действительно… Одного не понимаю, кому же он так сильно доверял, что оставил полотно стоимостью пусть даже и семьдесят тысяч евро? Или больше. Кто этот человек?
– Вероятнее всего, та самая любовница, встречу с которой он ждал и которой дарил дорогие подарки. Предположительно, она какое-то время работала горничной в отеле. В нарушение всех правил, из-за нехватки персонала, ее взяли на испытательный срок без оформления. Судя по всему, работая, внешность она меняла, как выглядит на самом деле, никому не известно.
– И где она сейчас? – спросила Соланж.
– Накануне убийства не вышла в смену. На сегодня ее местонахождение не определено.
– Но она должна была засветиться на камерах видеонаблюдения? Они тут на каждом шагу! А любовница?
– Сейчас я вам покажу несколько записей, возможно…
– Давай же, Саша! – нетерпеливо перебила Полина, заработав удивленный взгляд дочери.
Казаринов открыл видео на телефоне. Он накануне сам пытался разобраться, что его насторожило при просмотре сотен кадров… Нужен был свежий взгляд.
– Любовницу Лафара удалось вычислить по трем эпизодам, – пояснил он. – За последние полгода Филипп был в России три раза, не считая последнего. И всегда останавливался в номере триста тринадцать. Смотрите, четырнадцатого апреля некая женщина в пальто заходит в номер, в руках пакет… Лица не видно, – остановил кадр Казаринов. – В номере она находилась больше двух часов. Смотрим дальше… вышла и направляется к выходу на лестничную площадку.
– Как специально прячет лицо! – воскликнула Соланж.
– Так и есть. Смотрим дальше. Двадцатое мая, какая-то женщина заходит и выходит в плаще с капюшоном. Время пребывания в номере – два с половиной часа. Самое интересное третье видео от второго июля. Вот… Она же в платье горничной. Если, конечно, это одна и та же женщина. Лица не видно, как вы заметили, ни в одном кадре. Оно закрыто
