Гробовщик для царя - Татьяна Нильсен
– И что, он вот так никого не боялся?
– Дело не в страхе. У него началось какое-то раздвоение. Он стал презрительно относиться к тем, кто ниже, осторожничал с тем, кто с ним на одной доске, например с Синявским, и благоговел перед министрами, миллиардерами и теми, кто высоко.
– Кто мог быть заинтересован в его смерти?
– Знаете, когда я ушла с канала, наверное, с месяц переживала обиду, а потом начала следить за передачами и эфирами Соловьёвского. По моим соображениям, его смерть никому не нужна. Да, он перегибал палку, скандалил, мог оскорбить, но за это не убивают! Его место никто бы не занял. Пришли бы другие журналисты, но не такие, как Алексей.
– Значит, парень был незаменим!
– Незаменим при этом руководстве. Ушёл бы Синявский и оголтелый журналист тоже бы отправился на вольные хлеба! За время совместной работы, я хорошо его изучила. Очень интересной, на мой взгляд, получилась последняя передача Алексея. Собственно это не его передача, его приглашали иногда на запись в качестве эксперта. Прямой эфир шёл вяло, проплаченные зрители только не зевали, и тут микрофон переходит к Соловьёвскому. И понеслась! Тема программы была такая: женщина пытается найти своего сына, которого муж, то ли сириец, то ли афганец забрал у супруги и мальчика вывез в свою мусульманскую страну. А может, не вывез, это не важно. Соловьёвский не зная эту пару, не особенно вникая в суть происходящего во всеуслышание не предполагает, а утверждает, что отец вовлёк сына в террористическую организацию и обещает привлечь Следственный комитет для проверки этой семьи по теме экстремизм! Зал бьётся в истерике, программа спасена! Какой пердимонокль! Высший пилотаж!
– А когда прошла передача?
– В четверг. Вы можете посмотреть в записи.
– Честно сказать, я думал, что во всех ток шоу сидят ряженые, исполняют заранее написанный текст и ведут себя, согласно сценарию.
– О, нет! Редакция получает мешки писем и миллионы сообщений от простых людей, которые жаждут появиться на широком экране и поведать душещипательную историю своей жизни. Приходят крики о помощи, народ делится сплетнями, казусами и смешными курьёзами. Это не тема Соловьёвского, на ток шоу он присутствовал, как приглашённая звезда. И, кстати, хорошо на этом зарабатывал!
– Кого-то же он уважал?
– Знаю только одну персону. Это непререкаемый авторитет матери. Она для него являлась мерилом всего.
– А вы простили его?
– Вы на что-то пытаетесь намекнуть?
– Боже упаси! Я с вами абсолютно искренен! Поэтому расшифрую вопрос: у вас были близкие отношения?
Краснопёров смотрел в голубые глаза, не отрываясь и не боясь утонуть! Да хрен с ним, на дно, так на дно! Такие глаза могут встретиться только раз в жизни, и надо этот шанс использовать!
Регина подняла брови и скривила губы.
– Не думала, что разговор зайдёт в такую плоскость, и подробности личной жизни могут стать предметом рассмотрения полиции.
– А я не как полицейский интересуюсь.
– Ах, вот оно, как! – Карандышева всплеснула руками и заразительно засмеялась. – Тогда отвечу, – она кое-как уняла смех. – Я не интересовала Соловьёвского, как женщина, а он никогда не занимал мои мысли. Когда я влилась в команду, у нас здорово получалось, ещё не витали в воздухе вёдра с дерьмом. Мы спорили, но красиво, заразительно, так, чтобы у зрителя и слушателя возникали вопросы.
– Вы бы удивились, если узнали, что Соловьёвский имел связь на стороне?
– Да ладно! – брови Регины снова взлетели вверх.– И моралисту Алексею Рудольфовичу были не чужды житейские радости! И кто эта дама?
– Она не имеет ни к политике, ни к журналистике, ни к шоу бизнесу никакого отношения. Простая переводчица. Дама далёкая от современных стандартов красоты, то есть вся естественная, обаятельная и женственная. Говорит, что на момент знакомства понятия не имела о сумасшедшей популярности журналиста и о том, что он женат, в его дела не лезла, и знать не знает, кому может быть интересна смерть мужчины.
Почему-то разговор о погибшем журналисте ужасно надоел полицейскому. Он поднялся и протянул руку женщине со светлым ёжиком волос.
– Вы знаете, я очень занят сейчас. Дело Соловьёвского курирует Следственный комитет, нас подгоняют и торопят с раскрытием, но вскоре я хотел бы пригласить вас на свидание.
Регина взяла протянутую ладонь и встала рядом.
– Почему телефон не спрашиваете?
– Не забывайте, с кем имеете дело, мадам!
– Тогда, может, перейдём на ты?
– Именно так! И с превеликим удовольствием!
***
Мурзик скитался по чужой квартире в поисках туалета. Всё, вроде как дома и кухня на месте, и спальня, и коридор, вот только пахнет по-другому и мебель совсем не та. Зачем Лизка приволокла его сюда, непонятно! В последнее время всё так славно складывалось! В доме женщина милая появилась, харч всегда разнообразный! В квартире запахло жизнью, чистотой и уютом. Он даже подумывал перебраться из Лизкиной спальни в Шуркину комнату, потому что у той рука не уставала гладить пузико и за ушками, но передумал. Хозяйка последнее время сама не своя и бросать её в таком состоянии просто предательство! Да и этот мужик вроде ничего, не прогоняет, когда Мурзику хочется согреть чьи-нибудь коленки. Вкусняшки, правда, не приносит, но всегда персонально здоровается.
«Привет Лиза, привет Александра и вам уважаемый Мурзик здравствуйте!»
Ну как не проникнуться добрыми чувствами к хорошему человеку!
Мурзик наконец нашёл путь в ванную комнату. По идее именно там должен находиться лоток, но вот незадача – дверь оказалась запертой! Кот переминался с лапки на лапку несколько секунд, потом понял, что дверь сама не отвориться, поэтому надо привлечь внимание людей горловым пением. Голосил он недолго, через минуту из комнаты выбежала лохматая Лиза, а из кухни показался Кирилл. Путь, наконец, открылся, и Мурзик шмыгнул, кое-как держа в узде мочевой пузырь.
– Извини Лиза. Это я закрыл дверь автоматически. Никогда не держал котов. Собака жила и не одна, а с котами я на Вы.
– Это ты нас извини. Надо было остаться дома, Мурзику там привычнее, а здесь для него всё новое.
– Зато мне спокойнее, если вы на
