Минута на убийство - Блейк Николас

— Не люблю я холодных, как лягушка, женщин. Но все равно!.. Знаете, Блаунт, вы бы ни за что не получили санкцию прокурора на арест Джимми — на основе тех доказательств, которыми вы располагали. Чересчур легковесны. Так, пушинки… Защитник их сразу сдунул бы, от них бы и следа не осталось. Например, это заглавное «А»…

— В книжке Клау?

— Да. Джимми почуял ловушку, которую я расставил ему. Он увернулся, как увернулся и от других ловушек, сказав почти всю правду. Он подтвердил, что первую часть буквы написала Нита: «J». Сказал, что ока подсмеивалась над ним и тогда он изменил букву в ее присутствии, превратив ее в «А», и тоже стал подтрунивать над ней. Все стало выглядеть вполне невинно. Но если бы они в самом деле дурачились, он бы наверняка вывел «А» явно, с нажимом. Разве не так? А ведь буква «А» была такой нечеткой, что я сначала и не заметил ее. Это наводит на мысль, что Джимми лгал. Отсюда напрашивается вывод: он с самого начала исправил букву, чтобы запутать следствие, которое займется изучением его характера, его проблем и его мотивов. Но вы можете представить себе, чтобы обвинитель из этой мухи сделал слона?

— Тут вы правы. И еще, слова, которые он произнес сразу после ранения: «Алиса… она… не отпустит меня». Их можно толковать двояко. Он или обращался к Алисе, имея в виду Ниту, или наоборот. А история с папкой ПХК вообще нелепая, — продолжал Блаунт, помолчав. — Он ведь сжег ее дома в печке. Это единственная его попытка увести нас в сторону.

— Мне всегда казалось странным, что он из-за этой папки перевернул министерство вверх тормашками. И это в тот самый день, когда была отравлена Нита. Тем не менее я уверен: он говорил правду, что не подозревал о сделках между Биллсоном и Фортескью. Я полагаю, он просто хотел как-то отвлечься от убийства, а тут как раз подвернулась эта история с папкой.

— Вы были недалеки от истины. Я спросил его об этом сегодня утром. По-видимому, дело было так: пока мы обыскивали его кабинет, он работал у Фортескью. По дороге туда, в приемной, он прихватил бумаги из корзинки входящих. Сверху лежала простая папка, с которой он хотел поработать дома. Он сразу положил ее в портфель, но, будучи слишком взволнован, не заметил, что вместе с ней сунул в портфель конверт с папкой ПХК. Обнаружил он это, только придя домой. А до этого целый день метал громы и молнии по поводу папки и отпечатков, которые задержал Биллсон. И, делал он это именно для того, чтобы не думать, что совершил. Он говорит, что, вернувшись домой, на какое-то время впал в настоящую панику. Он совсем не хотел, чтобы пострадал еще кто-нибудь. Но, обнаружив секретную папку в своем портфеле, подумал, что лучше ее уничтожить — просто для того, чтобы дело запуталось еще больше.

— Это звучит настолько банально и естественно, что я не могу в это не поверить. Но похоже, это единственный случай, когда он запаниковал.

— Пока я не начал его расспрашивать про другие источники цианида.

— Да, — сказал Найджел. — Почему же, по-вашему, он не стал отрицать, что у него есть капсула с цианидом?

— Очень просто. Во-первых, о капсуле знал Фортескью. Во-вторых, когда я задал Джимми этот вопрос, миссис Лейк находилась в комнате и так разволновалась, что я подумал: либо она сама воспользовалась ею, либо…

— Либо подозревала, что воспользовался муж?

— Как бы то ни было, если бы она знала, что капсула уничтожена или что от нее каким-то образом избавились еще до убийства, вопрос о капсуле ее не встревожил бы. Потому-то Джимми и не решился солгать, будто уничтожил ее. Да у него и не было доказательств на этот счет — ему должны были верить на слово.

— Значит, он, как обычно, не старался любой ценой скрыть правду? Это была его тактика после преступления. Он очень умный человек, но в своем роде трус. Разум ему подсказывал, что преступников часто ловят на лжи — на лжи, не вызванной необходимостью. Особенно убийц. А трусость, которая мешала ему порвать с Нитой, вместе с тем не давала ему пойти на явную ложь для нас. Вместо этого он притих, затаился, прикинулся мертвым, как испуганное животное. Да, это было вполне в его духе. Как и фатальное бездействие в отношении капсулы с отравой. Капсулы в ящике не было, и это могло означать одно: убийца — либо он, либо Алиса.

— Несомненно, именно из-за этой чертовой капсулы он и выдал себя.

— Да. А еще из-за ревности к Чарльзу. Это чувство они, конечно, разделяли.

— Ревность?

— Думаю, именно ревность. Они оба были в странных отношениях с Алисой. Брат-близнец стал в своем роде самой большой любовью ее жизни. Думается, эта тесная связь и была причиной ее неудачного брака. Если бы вы вчера вечером видели Чарльза и Джимми, вы бы согласились со мной. Вечер превратился в неприкрытую демонстрацию взаимной неприязни. Ревность, которую они долго сдерживали, выплеснулась теперь через край. Чарльз набрасывался на Джимми с такой яростью только из ревности, и я не думаю, что Джимми попытался бы превратить Чарльза в козла отпущения, если бы ревность не усугубила его чувства самосохранения.

— Вы так и не рассказали в подробностях, что же произошло за ужином.

— Думаю, Нита интуитивно догадывалась об этой ревности, — продолжил Найджел. — Как она кокетничала с Чарльзом в присутствии Джимми, когда Чарльз пришел в министерство! И еще раньше, когда она сказала: «Джимми старается казаться кровожадным, но у него это плохо получается». Она пыталась себя убедить, что ссора, происшедшая накануне между нею и Джимми, ничего не значит, что Джимми никогда не ожесточится против нее и не отдаст ее Чарльзу. Убежден, она надеялась, что ее кокетство с Чарльзом подхлестнет ревность Джимми и он поймет, как будет велика его потеря, если он откажется от нее. Это был ее последний — и неудачный — удар.

— А ужин? — еще раз спросил Блаунт. — У вас, я смотрю, нет особой охоты о нем рассказывать. — Его глаза холодно блеснули. — Он прошел немного не так, как вы хотели, а? Они оба отбились от рук?

— Черт побери, вы не ошиблись. Задача, прямо скажем, мне оказалась не по зубам, и… Но лучше начну с начала. Как вы знаете, утром я заехал к ним, а потом позавтракал с Чарльзом. У меня была одна цель: посеять семена раздора. Я был более чем уверен, что Джимми — тот, кого мы ищем, что Чарльз знает намного больше, чем сообщил нам, что Алиса не уверена в невиновности мужа. Но Чарльз и Джимми по разным причинам, казалось, решили скрывать все до конца. Мне пришлось расшевелить их. С самой Алисой я испробовал линию, по которой вы разрабатывали в первую очередь Чарльза. Из разговора с ней я вынес отчетливое впечатление, что она подозревает мужа даже больше, чем Чарльза. Она, несомненно, защищала брата — и не только потому, что смерть Ниты нисколько не сблизила ее с мужем; скорее пропасть между ними стала еще глубже. Я сказал ей об этом, и ее реакция камня на камне не оставила от тревожившей меня мысли, что она могла убить Ниту сама. Я поговорил с Джимми сразу после разговора с Алисой. В тот момент мне не удалось узнать у него ничего нового. Но из равновесия я его вывел. Он стал нервничать — и за себя, и за Алису. Я с достаточной определенностью дал ему понять, что существуют серьезные подозрения в отношении его, в отношении Алисы и в отношении Алисы и Чарльза как сообщников. Потом я оставил его все это переваривать. Я считал, он должен будет что-то предпринять либо в свою защиту, либо в защиту Алисы. Он был бы не прочь, чтобы вместо него покарали Чарльза, но Алиса — дело другое. Затем пришла очередь Чарльза. Первое, что я извлек из моей беседы с ним: он разгадал метод отравления, но все еще недоговаривает чего-то.

— Вот чего: капсула, которую он принес с собой в министерство, была безвредной.

— Совершенно верно. Теперь я это понимаю. А тогда, несмотря на то что он дал мне ясный намек, я его не понял; он сказал, что никогда и не думал, что ею воспользовались для убийства, а когда я спросил его почему, он ответил; прежде всего потому, что если бы он это сделал, то меньше всего думал бы о том, как вынести ее из комнаты. Через некоторое время я сосредоточил внимание на Алисе. Тогда Чарльз начал пространно перечислять замечательные достоинства сестры. Все это сводилось к тому, чтобы доказать: такие женщины не убивают, она никак не могла убить Ниту ни сама, ни в сговоре с Чарльзом. Но дальше идти он не захотел. Во всяком случае, в тот момент. Однако семена я посеял. Он понимал, что должен действовать быстро и решительно — если хочет, чтобы Джимми, которого он подозревал едва ли не с самого начала, был разоблачен. Хочу подчеркнуть: к тому времени я еще не полностью отказался от вероятности того, что Чарльз сам виновен. Но тут принесли записку от вас: «штульцевскую штучку» нашли в его чемодане. Это совершенно разрушило мою версию, которая строилась на предположении, что преступник, вынося капсулу из комнаты, либо уничтожил ее, либо надежно где-нибудь спрятал. Чарльз среагировал на это известие совершенно необъяснимым образом. Он сказал: «Вы это сделали» — и со всех ног бросился из моей комнаты. Это убедило меня, что Чарльз не убийца: так не поведет себя человек, у которого на совести преступление. К несчастью, это, казалось, снимало вину и с Джимми. Но только казалось. Я считал, это он подсунул «штульцевскую штучку» а чемодан Чарльза, и подумал, что он вынужден наконец перейти к действиям. Но потом позвонили вы и сказали: Чарльз показал, что ключ от чемодана всегда при нем и что никто не мог спрятать туда капсулу.