Ключ от страха - Наталья Николаевна Александрова
На этот раз Тина немного замешкалась: ведь это она сама приложила бюстом Варвару Семеновну! Однако быстро взяла себя в руки и пояснила:
– А бюст сам упал ей на голову. Я же говорила, там был настоящий полтергейст, книги летали по воздуху, мебель летала, ну и бюст тоже… полетал, полетал и упал ей на голову!
Дуся заметила замешательство свидетельницы и хотела задать ей еще какой-то вопрос, но в это время дверь кабинета открылась, и на пороге появился подполковник Медведкин. Капитан хотел вскочить, но начальник снисходительно махнул рукой:
– Сидите, сидите! Ну, что у нас тут?
– Проводим допрос свидетельницы по делу в библиотеке Гуттенберга! – бодро рапортовала Дуся, поскольку Лебедкин от неожиданности мог ляпнуть лишнее.
– Очень хорошо, – подполковник с интересом взглянул на Тину, – и что же удалось выяснить?
На этот раз капитан Лебедкин перехватил инициативу и ответил первым:
– Удалось выяснить, что виновником инцидента является известный гипнотизер, который проник в библиотеку через подземный ход, спрятанный в шкафу, учинил акт вандализма при помощи личного полтергейста, а также телепатической силой причинил одной сотруднице тяжкое повреждение в виде инсульта, а второй – более легкое повреждение, уронив на нее при помощи той же телепатической силы бюст известного писателя Крылова…
– Какого еще Крылова?! – рявкнул начальник, багровея на глазах.
– Который написал басню «Ворона и Лисица»! – не задумываясь, отчеканил капитан. – А также «Слон и Моська»! И «Мартышка и Очки»! И еще…
– Сам ты мартышка! – прогремел Медведкин. – Я без тебя знаю, кто такой Крылов! Я тебя спрашиваю, что это за ахинея! Подземный ход, гипнотизер в шкафу, телепатическая библиотека, летающий Крылов… ты представляешь, капитан, что со мной сделает начальство, если я такое сообщу? И какие статьи появятся в прессе?
– Такие свидетельские показания… – уныло промямлил Лебедкин, – что я могу сделать…
– Напишешь мне до конца рабочего дня, и чтобы там все было изложено человеческим языком! И без всяких потайных гипнотизеров и телепатических полтергейстов! – С этими словами подполковник развернулся и вышел из кабинета.
Лебедкин проводил его тоскливым взглядом.
– Чувствую, плачет по мне Салехард! Плачет горькими слезами! И что теперь делать?
Дуся, которая ни при каких обстоятельствах не теряла оптимизма и присутствия духа, взглянула на своего пригорюнившегося напарника и посоветовала:
– Иди-ка ты, Петя, поговори с гражданином Моргуновым. Может, он тебе что-нибудь полезное скажет. А мы тут пока с Валентиной Игоревной пообщаемся. Поговорим о нашем, о девичьем!
Капитан неохотно вышел.
– Да-а… вот какая история… Может быть, вы, Валентина Иго… – начала было Дуся.
– Ой, простите, а как вас называть? Вы кто по званию?
– Ну, по званию, пожалуй, не нужно, – она сделала вид, что смутилась, – беседа у нас с вами будет доверительная, без протокола, зачем тут звание. А имя свое полное я терпеть не могу, так что зовите Дусей, как все.
– Тогда и меня без отчества! – обрадовалась Тина. – Я свое имя тоже не люблю. Назвали родители Валентиной в честь бабушки, это бы еще ничего. Но Валентина – слишком длинно, а Валя – ну до чего мне не нравилось, так и вижу валик от дивана. Вот Кирилл и придумал – Тина, Тинка.
– Вы давно с ним знакомы? – Дуся пошла издалека.
– Давно, – вздохнула Тина, – уже лет десять. Я тогда девчонкой совсем была, как познакомились, так и влюбилась в него без памяти. Просто наваждение какое-то. Чувствую, что жить без него не могу – и все тут! Пока в институте учились, бегала за ним как собачонка, стыдно вспомнить.
– А он? – осторожно спросила Дуся.
– А он… он, конечно, позволял себя любить, – призналась Тина, – я все-таки из себя ничего выгляжу, перед приятелями не стыдно. Хотя у него друзей мало было, возможно, поэтому он со мной… Ну, конечно, в постель я его затащила… только это для него не главное было.
Дуся мысленно подняла брови. А что тогда главное? Поговорить? Кирилл не вызывал у нее никаких положительных эмоций. Вот Валентина вроде с виду нормальная женщина, интересная даже, а тот тип нервный какой-то, дерганый… Говорят, что любовь зла, так оно и есть.
– Пробовали мы разбегаться, – продолжала Тина, – он меня гнал, я уходила, сначала вроде держусь, а потом так мне плохо… Один раз чуть из окна не выбросилась. И поняла тогда, что не могу без него, такое мне в жизни наказание.
«Тяжелый случай», – подумала Дуся, но глазами выразила полное сочувствие.
– Так и проваландались мы с ним лет семь. Про любовь он уж и не вспоминал, убедил меня, что мы друзья. А я на все была согласна, только чтобы видеть его хоть нечасто, но постоянно. Пообщаемся – я держусь пару недель, потом вроде как случайно звоню. Он и рад, начинает мне про свое рассказывать. Кирилл – натура увлекающаяся, – с горечью изливала душу Тина, – заносит его в разные стороны, обо всем забывает. Хочется ему свое увлечение с кем-то разделить, тут я как раз кстати, на все согласна, знаете, как говорят, – с тобой, мол, «хоть куды – хоть в лес, хоть на пруды». Тьфу, черт, это муж вечно пословицами да поговорками сыплет, вот и ко мне привязалось…
«Вот и к мужу подошли, – мысленно оживилась Дуся, – это становится интересным…»
– Знаю, что спросить хотите, как это я от такой любви замуж вышла? – усмехнулась Тина.
Дуся умела расположить к себе собеседника, ее вид вызывал у людей доверие. И сейчас она не стала отнекиваться, согласилась:
– Точно, хотела спросить.
– А вот так и вышла. Как исполнилось мне двадцать семь, так и задумалась. Подружки все замужем, некоторые уж родили. А у меня все беспросветно. Думаю, проболтаюсь я до сорока с Кириллом, а потом кто возьмет? И рожать поздно. Нужно что-то делать. Прошло полгода, тут и познакомились мы с Виктором. Человек солидный, фирма у него своя, – тут Тина вздохнула, – квартира опять же. Не жадный, ко мне хорошо относится, а главное – порядок любит, все у него по полочкам разложено. Ну а мне мою жизнь давно пора упорядочить. Кириллу сказала, что замуж выхожу, – он даже внимания не обратил, тогда как раз увлекся йогой, в Индию на месяц полетел. А мы с мужем – в Турцию после свадьбы. – Тина снова вздохнула, что не укрылось от Дуси. – И получилось у меня две жизни, никак между собой не
