Колдуны - Адам Нэвилл
Распоряжение доносится из глубины трейлера, перекрывая ее неуверенное шарканье. Фиона спотыкается, луч фонарика утыкается в ближайшую занавеску, и окно на мгновение вспыхивает оранжевым, а затем гаснет. За спиной Тома доносятся далекие крики Грейси: «Мамочка!» Скоро будут и слезы. Том прикусывает губу. Через мгновение он к ней подойдет.
Фиона выныривает из узкого дверного проема:
– Дерьмовая дыра. Но что я ищу?
– Что? – Том выхватывает у нее фонарик и протискивается мимо, пока жена спускается.
Внутри пустого трейлера все так же, как было несколько минут назад, за исключением четырех фигур из прутьев.
Том осматривает все дважды, оборачивается, и от досады ему хочется что-нибудь разбить. Он выбегает из тесного салона, машина раскачивается и скрипит в знак протеста. Пока Том выбирается наружу, Фиона уже торопится к дому, ее влекут настойчивые и полные страдания крики дочери.
– Они их забрали, – бессильно произносит Том, уже сомневаясь и в собственных выводах, и в недавних воспоминаниях. Сбитый с толку, он вынашивает новые идеи, нелепые в любой другой ситуации, – о колдовстве, заставляющем людей видеть то, чего никогда не было.
Фиона слышит его слова и останавливается на покосившемся крыльце.
– Что забрали?
– Нас. И парня, который покончил с собой. Наши чучела. Сплетенные из прутьев. Они только что были там! Мы были там!
Фиона не двигается. Просто смотрит на Тома. Он может разглядеть бледное пятно ее лица, но не в силах прочитать выражение на нем. Рискует понадеяться, что жена воспринимает его всерьез. Но когда Фиона прикрывает рот рукой, как делают люди, стараясь подавить виноватый смех или скрыть горе, Том понимает, что убедил ее в чем-то совсем другом.
Фиона выпрямляется и опускает руку. По-прежнему смотрит на него. Это Том может различить.
– Том. Это должно прекратиться. Сейчас. Немедленно. Или… или…
Ее отчаяние возвращается и обрывает ультиматум. Том слышит всхлипы, эти жалобные звуки душевной боли ранят его сердце.
Фиона поворачивается и, опустив голову, торопится в дом. Том может лишь смотреть, как она уходит. Ему известно, что за мысли в голове у жены. Она больше не узнает мужчину, за которого вышла замуж, своего друга и любовника на протяжении восемнадцати лет. Вместо отца ее единственного ребенка подсунули этого взрослого подменыша. Зрелого мужчину, который платит магу из общих сбережений за снятие проклятия. Человека, руки и ноги которого покрыты глубокими царапинами, который прошлой ночью спилил бензопилой деревья своих соседей.
Состав несущихся под откос мыслей и надежд набирает обороты, пока кое-что не бросается Тому в глаза. На соседней крыше.
Силуэты на фоне освещенного луной неба: четыре черные фигуры сидят в ряд на коньке. Даже на расстоянии в глаза сразу бросаются округлое тело и похожая на шар голова висельника из трейлера. Рядом с самоубийцей расположились три более стройные фигуры с угловатыми очертаниями и буквально деревянные. Тому виден конский хвост у голема Грейси, выступающая борода его собственного двойника, копна волос куклы Фионы. Все три члена плетеной семьи, искусно созданные, но в то же время неподатливые, смотрят на Тома сверху незрячими глазами.
Вскоре из-за спин людей-деревяшек появляется вытянутая фигура. Сначала показывается длинноухая, деформированная голова зайца. Тощая верхняя часть тела медленно расширяется. Становятся видны мощные бедра, которые сужаются к тонким голеням. Существо поворачивает потрепанное лицо в сторону Тома.
Тот застывает на месте, пока страх превратиться во что-то вроде полевки, трясущейся перед золотыми глазами ястреба, не выводит его из оцепенения. Он бросается к открытой двери своего дома.
38
Грейси изучает измученное заботами лицо своего отца. То самое лицо, которое поразило даже Тома, когда он увидел его утром: поцарапанный лоб, нестриженая борода, бегающие, беспокойные глаза. Он, спотыкаясь, зашел в покрытую плесенью ванную, чтобы отлить, и увидел свое отражение в зеркале прислоненного к стене нового шкафчика.
На Томе все те же мятые вещи, которые он надел позапрошлой ночью. В этой одежде он прорывался сквозь кустарник и колючие заросли темного леса, ослепленный паникой перелезал через забор и полз по земле, измученный и изрезанный до крови. Но его маленькая девочка по-прежнему видит в этом изможденном мужчине того, кем он на самом деле является, – своего папу. Том понимает это и с неохотой выпускает Грейси из крепких объятий.
К восходу солнца худшую из ее ночных травм, похоже, смягчило время, проведенное в постели мамы и папы. Том восхищается стойкостью малышки.
А судя по опущенным глазам жены, которая не встречается с ним взглядом, как бы ни старался Том привлечь ее внимание, Фиона тоже страшно устала, даже старательный макияж это едва скрывает. Том сомневается, что она вообще спала. И дом, и он сам причиняют зло.
Повернувшись к Тому спиной, она засовывает коробку для завтрака в ранец Грейси. Следом отправляется бутылка с напитком, гнев ускоряет движения Фионы. После возвращения из трейлера Том видел только затылок жены, она отвернулась от него в постели, но не расслабилась даже во сне. Мольбы и объяснения, которые шептал ей Том, разбивались о стену немого безразличия, пока он и сам не погрузился в молчание.
Фиона хватает свой телефон, ключи от машины, сумочку. Поймав взгляд Грейси, она кивает на дверь.
– Грейси.
– Фи.
Фиона, делая вид, что его нет, с шумом выходит из комнаты, ее шпильки с острыми носками стучат по половицам в холле. Входная дверь распахивается, изменяя давление воздуха внутри дома; следы домашнего уюта истончаются, рассеиваются, заменяются землистыми запахами внешнего мира. Которые вызывают у Тома беспокойство.
Грейси с настороженным лицом следит за напряжением между родителями. Вопросительно смотрит на отца, который улыбается и кивает в сторону двери.
– Иди, орешек. Папа тебя любит.
Грейси выбегает из комнаты, и мгновение спустя входная дверь с силой захлопывается, грохот отдается эхом, пока не опускается тишина и не окутывает пустой дом. Том вдыхает стойкий аромат духов Фионы и закрывает глаза.
39
С той же смесью недоверия и восхищения, с которыми он наблюдал за Блэквудом накануне, Том возобновил свое бдение к полудню. На этот раз он сидит на полу «святилища», прислонившись спиной к стене. Даже с такого расстояния заметно, что у Блэквуда, который бродит среди старых книг, разбросанных внутри защитного круга, десны в ужасном состоянии и дышит мужчина тяжело, словно сексуальный маньяк.
Наконец практикующий маг вставляет в глазную впадину ювелирную лупу, взмахивает всклокоченной седой головой и зависает над свинцовой табличкой. Ведет взглядом слева направо, смахивая перхоть с воротника и волос.
– Вот. Я перевел это прошлой
