Последняя тайна профессора - Николай Иванович Леонов
Вадим, стремительно подрулив к месту нападения, достал пистолет и потребовал от дорожных грабителей немедленно прекратить безобразие. Вместо ответа один из отморозков (как успел заметить Ешмалов, все налетчики были в пределах семнадцати-восемнадцати лет) тут же вскинул свой пистолет и выстрелил в его сторону. Но промахнулся. От неожиданности Вадим выстрелил в ответ и, похолодев, вдруг увидел, как грабитель-хулиган, взмахнув руками, упал на землю навзничь. Послышался крик его дружков:
– Пацаны! Колян убит! Давай, давай скорее его к врачу!
И только тут до Вадима дошло, что он натворил! Подошедшие к нему дальнобойщики сочувственно пояснили, что теперь беды не оберешься. Колян – сын большой столичной «шишки», имеющей тесные контакты с людьми, занимающимися дорожным криминалом.
– Смывайся, парень, отсюда, пока не поздно! – посоветовали они, и ужаснувшийся Ешмалов запрыгнул в свое авто.
Вернувшись в город, Вадим снова созвонился с Мечиславом Августовичем. Тот воспринял известие о смерти Коляна-хулигана с крайней озабоченностью. Он долго уточнял нюансы происшедшего и под конец разговора посоветовал Ешмалову на несколько дней затаиться и о случившемся никому не рассказывать.
– …Надеюсь, нам удастся замять это дело… – пообещал он.
И, судя по тому, что Вадима никто не стал задерживать, куда-либо вызывать, о чем-то расспрашивать, он сделал вывод, что драматичное ночное происшествие и в самом деле удалось «замять». А потом его, как уже довольно опытного автомеханика, попросили «леваком» восстановить дорогущий лимузин одного из столичных мажоров. И Ешмалов с этой работой отлично справился. В принципе, он догадывался, что тот мажор, скорее всего, кого-то сбил насмерть – в двух местах на смятом капоте обнаружились размазанные пятна крови. Но это его не касалось. Главное, заплатили по-царски.
Потом были другие заказы и поручения подобного рода, которые Вадим выполнял с огромным тщанием. А однажды к Ешмалову на работу заехал Борис Никонович как бы для регулировки свечей и, зайдя издалека, предложил найти для какого-то архиважного дела хорошего исполнителя. На вопрос Вадима – а что это за дело, его «куратор» пояснил, что есть один нехороший человек, которого нужно «нейтрализовать». Ешмалов сразу же понял, о чем речь: кого-то нужно убить.
– А-а-а… Если не секрет, кого именно? – осторожно спросил он, отчего-то ощутив внутри неприятный холодок.
– Кого? Да ты его знаешь, – «куратор», пыхнув сигаретой, снисходительно усмехнулся. – Это некто Семигоров, второй муж твоей тетки. Чего нахмурился? Я думаю, вы не в той степени родства, чтобы испытывать какие-то комплексы по этому поводу.
– М-м-м… Я просто думаю о том, кого бы найти для… Э-э-э… «Нейтрализации» этого человека, – поспешил пояснить Вадим.
– В принципе, ты и сам мог бы справиться с этой задачей, – безмятежно улыбаясь, проговорил его собеседник. – Один покойник на твоем счету уже есть, через страх убийства ты уже переступил. А гонорар, между прочим, триста тысяч. Это несколько месяцев работы автослесарем.
– Его нужно застрелить? – во рту Вадима мгновенно пересохло.
До него вдруг дошло, что происходившее с ним все эти дни и месяцы совсем не случайно и добром дело не закончится. Борис Никонович, все так же снисходительно улыбаясь, отрицательно качнул головой.
– Нет, нет, никакой стрельбы… Это слишком демонстративно. Нужно создать видимость того, что он умер от каких-то естественных причин. Например, от инфаркта или инсульта. Никакой крови!
В этот момент Ешмалов со всей определенностью понял, что оказался втянут в какую-то очень мощную и безжалостную систему, которая его самого сотрет в порошок, случись ему что-то сказать или сделать «не так». Немного подумав, Вадим решил попробовать схитрить:
– Но вы сказали, что мне нужно кого-то найти на роль киллера?
– Да, поищи, поищи, но только очень осторожно. – Борис Никонович предупреждающе поднял вверх указательный палец. – Не дай бог, подставишь серьезных людей, тебе потом никто не позавидует. Недели на поиски тебе хватит?
– Да, Борис Никонович, хватит! – энергично кивнул Ешмалов.
– Отлично! Созвонимся… И еще! Вадя, из твоей биографии мне известны самые мелкие подробности, даже те, которые ты, скорее всего, постарался бы вычеркнуть из памяти. И, в связи с этим, у тебя, как ни верти, но есть склонность попытаться «сыграть партию» сразу на двух «досках». Не вздумай! Ты меня понял! Верно?
Он уехал, а Ешмалов остался с ощущением, будто на него только что вылили целый чан кипятка. Значит, и знакомство с «кураторами», и все последующие события – это все не просто так? Выходит, да. Он сразу же вспомнил про те самые царапающие душу «мелкие подробности» биографии из своего школьного прошлого. Да, как бы хотелось стереть их из своей биографии и забыть о них навсегда!
Забыть свои занятия в секции легкой атлетики, забыть своего тренера Эдгара Сарагулиса, чемпиона республики по бегу и метанию копья. Тренером он был сильным – знающим и опытным. Его спортсмены на республиканских первенствах всегда были в числе лучших. Но у его натуры имелись и весьма темные стороны. Тренер питал интерес к своим юным спортсменам. Меж пацанов об этом ходили какие-то мутные, нехорошие слухи. Вадим в них не верил. Но однажды случилось так, что, когда они остались одни, тренер угостил его соком. Видимо, в сок было что-то подмешано, поскольку Ешмалов вдруг обессилел до такой степени, что не мог двинуть ни рукой, ни ногой. А тренер… Как же это мерзко вспоминать то, что было потом!
Вадим хотел рассказать о случившемся матери, но, как оказалось, тренер снял происходившее на фото и пригрозил, что если он только пикнет, фото обнародует. Поэтому Вадиму пришлось молчать и терпеть притязания Сарагулиса и в дальнейшем. Длилось это около года. Тренер-извращенец, как оказалось позже, был не просто педофилом-гомосексуалистом, а мнил себя еще и настоящим самураем. Он наизусть цитировал «Бусидо», согласно которому самурай-наставник сожительствовал со своими учениками, дабы передать им свое мастерство, силу и мужество. Кроме того, истинный самурай не ел мяса животных, мясным блюдом для него являлась сырая печень поверженного врага. Услышав это, Вадим долго не мог отделаться от ощущения тошноты, лишь вспомнив об этом «обычае избранных»…
А год спустя, волей случая, этот кошмар закончился. Самым радостным днем для Ешмалова стал тот, когда утром он вдруг узнал, что минувшей
