Ария смерти - Донна Леон
– Когда и где был сделан этот снимок? – спросил Брунетти.
– В Санкт-Морице, в Швейцарии. Лет двадцать назад. Они всем классом ездили туда на зимние каникулы.
– Что это за школа? – поинтересовался Брунетти, вспоминая растрескавшиеся классные доски, потрепанные стулья и парты своего личео.
– Тоже швейцарская. Частная. Дорогая.
– Есть другие фотографии?
Были еще семейные снимки, но Анн-Софи забрала их все с собой, когда уезжала из отцовского дома.
– Неужели никто не сфотографировал ее, пока шло судебное разбирательство? Пресса обычно в восторге от таких историй, – сказал комиссар.
– Фотографии есть, но либо ракурс на них неудачный, либо они сделаны издалека, – ответила синьорина Элеттра виновато, словно это было ее просчетом, и пояснила: – В отличие от нас, французы спокойно относятся к таким вещам. У них не каждый судебный процесс превращается в цирк.
– Счастливые люди, – произнес Брунетти и, видя, что секретарша приберегла напоследок что-то важное, поинтересовался: – Что-нибудь еще?
– Лет пять назад Анн-Софи попала в автокатастрофу и более двух месяцев провела в больнице.
– Детали происшествия?
– Она как раз пересекала перекресток, когда в нее врезалась другая машина, хотя и был красный свет. – Синьорина Элеттра посмотрела на Брунетти, помолчала, а потом продолжила, даже не взглянув на свои записи: – Вместе с Анн-Софи была мать. Она погибла. Водитель и пассажир из второй машины – тоже.
Тут выдержка изменила Брунетти.
– Кто видел, что они ехали на красный?
Его воображение разыгралось: муки совести, отрицание, ответственность за смерть матери и еще двух человек, многомесячное пребывание в больницах – куча времени, чтобы обдумать все это, оценить и проникнуться чувством вины, а потом отринуть его. Кому по силам пережить такое и не свихнуться?
– Водитель и пассажиры машины, которая ехала следом за Анн-Софи, утверждают, что горел зеленый, – сказала синьорина Элеттра, положив тем самым конец этому дикому сценарию. – У Анн-Софи было три перелома на правой ноге, и с тех пор она хромает.
Память комиссара среагировала мгновенно. Неловкие движения женщины, попавшей на запись в паркинге: как она возвращается к двери, проследив за отъездом Фредди… Но было что-то еще, что никак не желало всплывать в памяти. Брунетти попытался расфокусировать внимание – обычный трюк, когда стараешься рассмотреть что-то в темноте. Но это не сработало.
Он снова сосредоточился на синьорине Элеттре и увидел, что листки у нее закончились.
– Больше ничего?
– Увы, ничего. Я пытаюсь найти ее медицинскую карту, на всякий случай, но из-за особенностей французской системы здравоохранения это не так-то легко.
Секретарша была так этим озабочена, что Брунетти полюбопытствовал:
– Почему?
– Они лучше оберегают свои данные, – ответила синьорина Элеттра и добавила самоуничижительно: – Или же я просто еще не сориентировалась, где у них что.
– Может, ваш друг Джорджио из Telecom[84] вам поможет? – предположил Брунетти, припомнив имя приятеля, который оказывал синьорине Элеттре содействие во многих ее изысканиях.
– Он там уже не работает, – сказала она.
Нет поводов для паники: друг синьорины Элеттры, кем бы он ни был, никогда не станет откровенничать…
– Нашел другую работу? – спросил комиссар, молясь, чтобы она ответила утвердительно.
Молодая женщина кивнула.
– Основал собственную фирму и занимается кибербезопасностью. В Лихтенштейне. Говорит, там дружелюбнее относятся к бизнесу.
– Он уже давно в Лихтенштейне? – поинтересовался Брунетти.
Синьорина Элеттра посмотрела на него испытующе, и комиссар снова вспомнил о микрочипе у себя в голове и подумал, не проверяет ли она, на месте он или нет.
– Нет, – после продолжительной паузы ответила секретарша. – Он не стал туда переезжать. Его компания там зарегистрирована, сам же он, как и прежде, живет в Санта-Кроче, на одном этаже с родителями.
– А! – выдохнул Брунетти. – Я почему-то подумал, что он переехал.
– Нет, только его компания. Джорджио управляет бизнесом отсюда, через прокси-сервер, а выглядит это так, будто он живет в Лихтенштейне.
Брунетти кивнул, притворившись, будто понимает, для чего и как это делается.
– Может, он и на этот раз вам посодействует? – спросил комиссар.
– Он уже работает над этим, – сказала молодая женщина, вставая.
25
Решив, что и ему самому неплохо было бы поработать, Брунетти включил компьютер, открыл Google и ввел в строку поиска «Доктор Морис Лемье». Результаты были преимущественно на французском. Потратив кучу времени на просмотр нескольких таких статей, комиссар нашел одну, пятилетней давности, в Il Sole 24 Ore[85], – о запланированном поглощении компанией Lemieux Research какой-то фармацевтической фирмы из Монцы. Еще в одной статье, посвежее, говорилось о том, что слияния не произошло. На итальянском другой информации не было.
Брунетти просматривал заголовки остальных статей на французском, пока не нашел одну – об автомобильной аварии, в которой пострадала Анн-Софи Лемье, а ее мать погибла. Правда, ничего нового он не узнал.
Комиссару не удалось обнаружить ни информации о Шанталь Лемье, ни имени ее мужа. О самой Анн-Софи, кроме статьи об аварии, была еще одна краткая заметка: шесть лет тому назад она выступила во второстепенной роли в опере Орфей, поставленной Парижской консерваторией.
Лениво вспоминая наставления синьорины Элеттры о том, что никогда не знаешь, что найдешь на просторах интернета, Брунетти проверил дату публикации заметки, после чего медленно и старательно изучил программы парижских оперных театров за неделю до появления Анн-Софи Лемье в студенческой постановке и за неделю после.
Через четыре дня после этой даты Флавия Петрелли пела в Травиате в Пале-Гарнье. Брунетти показалось, что волоски на его правой руке шевелятся, и он жестко тер ее до тех пор, пока это ощущение не прошло. Что дальше? Рубить курам головы дома, на террасе, и читать будущее по потрохам?
Комиссар открыл еще одно окно и поискал определение слова «сталкер». Неудивительно, что теперь статьи были преимущественно на английском. Знаменитостей преследовали более четверти сталкеров. В тех случаях, когда их целью было добиться любви объекта, они упорствовали в среднем три года. Большинство из них были женщины. Что же касается жертв, те страдали бессонницей, часто переезжали с места на место, пытаясь избежать нежелательных любовных авансов, иногда пробовали сменить профессию и жили в постоянном страхе столкнуться с кем-то, кто не придерживается общепринятых норм поведения.
В последнюю их встречу Флавия, сколько ни старалась, не сумела скрыть от комиссара свою нервозность и страх. Разве она сможет сосредоточиться на пении, когда все это, будто дамоклов меч, висит у нее над головой? Первым порывом Брунетти было позвонить ей, хотя бы спросить… Но о чем? Не пострадал ли от нападения кто-нибудь еще, с кем она заговорила? Не пытались ли ее убить? Самое разумное в данной ситуации – исполнить свое обещание: подежурить вместе с Вианелло на сегодняшнем спектакле, и на следующем, последнем, тоже. И посмотреть, что произойдет.
Брунетти набрал номер инспектора и, когда тот взял трубку, спросил:
– Ты уже виделся
