Барбара Майклз - И скоро день
Я так и не решила, что же мне делать, когда мы с ней наконец покинули магазин. Она посмотрела на мое уставшее лицо и, смилостивившись, предложила выпить по чашечке чая.
— Я тоже ненавижу примерки, — доверительно обратилась она ко мне. — Однако это просто необходимо. Ведь вы это делаете исключительно для себя, чтобы вам самой было удобно в любой ситуации.
Что она имеет в виду? Хотела бы я знать. Уж не думает ли она, что я собираюсь прокатиться к своему любимому кутюрье в Париж или Нью-Йорк, чтобы обновить летний гардероб? В любом случае, примерка показала, что Франческа уже отказалась от своих фантазий относительно моей мнимой беременности. Ведь она тоже умеет считать; одежда, которую мы с ней выбрали, прослужила бы мне несколько недель в том случае, если бы я действительно ждала ребенка.
А что, если она поступила вопреки здравому смыслу?
Впрочем, все это не имеет ни малейшего значения. Главное, она восприняла новость о моем скором отъезде без споров и не уговаривала меня остаться. Было ли у нее на совести нечто такое, за что она считала себя обязанной расплатиться со мной? Я просто терялась в догадках, строя самые невероятные предположения. Наследство Барта, которое перешло к ней, когда она узурпировала роль опекуна Пита, любовник-аристократ. Первая версия была, конечно, просто смехотворна, а вот идея насчет любовника показалась мне достойной внимания. Франческа была еще относительно молода и весьма привлекательна. Вероятно, именно с ним или к нему она собиралась поехать в Швейцарию.
Погруженная в размышления, я не заметила, как мы добрались до виллы. Франческа хранила молчание, очевидно, утомленная посещением магазинов.
Все небо до горизонта было затянуто серыми тяжелыми тучами. Порывы ветра качали и гнули деревья, кусты поникли под тяжестью капель.
Как же было приятно войти в светлую и уютную комнату и найти там горящий огонь в камине. Теперь он весело потрескивал и наполнял комнату теплом и спокойствием. Я предвкушала тихий вечер с моими книгами.
Спускаясь к обеду, я захватила с собой тот лоскут ткани с вышивкой, который купила в подарок Франческе. Сейчас мне хотелось просто спрятать его на дно сумочки, таким ничтожным казался мне этот дар. «Дорог не подарок, дорого внимание». Это слова моей мамы, не сестры Урсулы, хотя последняя наверняка согласилась бы с ними.
Я напрасно беспокоилась: Франческа благосклонно приняла мой подарок. Я ожидала, что она просто вежливо поблагодарит меня, однако ее реакция была более сердечной, чем обычно. Она объяснила мне особенности техники вышивки, а затем заверила, что подобная работа встречается редко.
— Полагаю, мне уже следует заняться коллекционированием старинных вышивок, — улыбаясь, обратилась она ко мне. — С вашим подарком и теми коптскими тканями, о которых нам рассказывал профессор, у меня уже есть неплохое начало такой коллекции.
Она весь вечер пребывала в прекрасном расположении духа, и я наконец решилась задать вопрос, который беспокоил меня весь день.
— Вы уже, наверное, решили, как поступите с Пьетро на время вашего путешествия? — Я не позволила себе употребить имя мальчика в американской интерпретации, за что была вознаграждена благодарным взглядом графини.
— Мне кажется, ему будет гораздо лучше в школе. Ведь есть же места для таких детей.
Все это звучало как-то неопределенно.
— Да, конечно, но какую именно школу вы имеете в виду? — не отступала я.
Она внимательно посмотрела на меня и нахмурилась, услышав мой требовательный тон, но я продолжала.
— Я не просто так спрашиваю вас об этом, мне известно несколько прекрасных учебных заведений в Штатах для детей с эмоциональными расстройствами. Это престижные школы с хорошей репутацией. Мне пришло в голову, может быть, вы подумываете о том, чтобы отправить мальчика обратно к его тете...
— Его тете! Каким образом вам стало известно о его тете?
— Пит... Пьетро рассказал мне о ней. Конечно, я ничего не знаю о семействе вашей невестки, возможно, они не из тех, кому можно доверить заботу о мальчике, даже временно. Но если вы планируете вернуть его домой, я имею в виду в Штаты, то я могла бы взять Пьетро с собой. Это сразу же разрешит одну из ваших проблем, как вы полагаете?
На ее благородном лбу появились морщинки, свидетельствующие о том, что Франческа усиленно размышляет над моим предложением. Она слушала меня внимательно, время от времени кивая головой.
— Вы действительно хотите взять его с собой?
— Конечно, я бы с радостью полетела домой в его компании.
— Вряд ли я смогу все подготовить за время, оставшееся до вашего отъезда.
У меня просто чесался язык спросить у нее, почему же она в таком случае бездействует.
— Я могу задержаться настолько, насколько это необходимо.
Уголки ее рта задрожали, как будто она силилась сдержать улыбку. Я почувствовала, что краснею.
— Я понимаю, вам, наверное, кажется, что я ищу предлог задержаться у вас как можно дольше? Честное слово, Франческа...
Теперь ей уже не удалось сдержать улыбки, она едва не рассмеялась. В ее глазах появилась насмешка — это уже чересчур, даже если я действительно совершила оплошность, но на что я вообще могу жаловаться? Тем не менее я была приятно удивлена ее реакцией на мое самонадеянное предложение. Я не привыкла к тому, чтобы люди с радостью позволяли мне совать нос в их жизнь. Видимо, она уже потеряла надежду избавиться от этого мальчика.
— Не надо оправдываться передо мной, — перебила меня графиня. — Ваше предложение действительно имеет ряд положительных сторон. Я полагаю, вы дадите мне время обдумать его перед тем, как мы с вами примем окончательное решение?
Мне понравился ироничный оттенок в ее голосе, когда она выделила местоимение «мы».
— Естественно, — быстро согласилась я. — Вы сами должны принять это решение. Мне только хочется...
— Я прекрасно понимаю и ценю вашу заботу.
Больше к этому вопросу она не возвращалась, но мне хотелось надеяться, что мои слова прозвучали достаточно убедительно. Теперь лучше всего оставить Франческу наедине с ее мыслями и не приставать к ней. Господи, как было бы чудесно, если бы она согласилась не столько ради меня — эгоистичного создания — сколько ради мальчика. Вряд ли в любом другом месте ему было бы хуже, чем здесь. Он жил бы в нормальной семье, вместе с людьми, которые заботились бы о нем. Да и я смогла бы навещать его время от времени.
Когда я поднялась к комнате Пита, ни звука не доносилось из-за закрытой двери — она была заперта. Я задумалась, а потом решительно вынула ключ, торчащий из замочной скважины, положила его в карман и только после этого спустилась к себе.
* * *Вот и еще одна ночь прошла благополучно, думала я, когда кралась в сером сумраке рассвета в комнату Пита, чтобы вернуть на место ключ от его двери. Осталось всего несколько ночей. Если Франческа пожелает, мне придется задержаться еще ненадолго, однако я никак не могла понять, что осложняет отъезд Пита в Америку. Его паспорт наверняка уже оформлен: ведь им пользовались в прошлом году. Связаться с его дядей и тетей не составляло никакого труда, по телефону это займет всего лишь несколько секунд. В конце концов, может быть, нам удастся сделать это к воскресенью. Осталось четыре дня.
Я не хотела даже думать о том, что Франческа не примет моего предложения и мне придется оставить мальчика здесь, а самой уехать. За завтраком я была приторно любезна с Франческой, странно, что она добавляла сахар в кофе — одного моего вида было достаточно, чтобы не чувствовать его горечи. Я даже благодушно приняла ее холодное напоминание о том, что в четверг надо поехать на заключительную примерку. Не заикалась я и о свидании с Себастьяно. Я бы и вовсе отменила нашу встречу, чтобы угодить Франческе, но мне необходимо было серьезно поговорить с ним о Пите. Я даже взялась за вышивание и попросила Франческу посмотреть мою работу и дать мне совет.
Она сразу же обнаружила несколько ошибочных стежков и показала мне, где именно ч запуталась.
— Я никогда не научусь, — уныло произнесла я, глядя на ее проворные пальцы.
— Если вам не интересно то, что вы делаете, у вас действительно ничего не получится. Только терпение и постоянная практика придадут вам уверенности и мастерства. Кстати, это занятие укрепляет нервную систему, — добавила она, склонив голову над своим рукоделием.
Обыденность ее последнего замечания необычайно поразила меня, как, впрочем, и смысл высказывания. Укрепляет нервную систему? Я сильно сомневаюсь, к кому именно относится эта фраза. Уж не к ней ли? Мне казалось, что у нее эта система вообще отсутствует.
Она велела — именно велела, а не предложила, хоть это звучит и довольно странно, — принести после ужина мою работу, чтобы мы вместе могли заняться моей вышивкой. Я не сказала графине о том, что меня вообще может не быть дома вечером. Полагая, что она обязательно захочет проверить результаты моих трудов, я потратила на вышивание около часа, исколов себе пальцы и распоров больше стежков, чем сделала за сегодняшний день. Теорию я знала, но ни практики, ни терпения мне катастрофически не хватало, поэтому ни о каком мастерстве не могло быть и речи.
