Андрей Хазарин - Живой товар
— Ну, Кучумов — этот чиновник в посольстве, Юрий Дмитриевич…
Я почувствовала, что у меня голова кругом идет.
— Ася! Ася, ты чего, опять?! — перепугалась Ира.
— Ничего, жарко. Солнце, наверное… Голова закружилась. Дойду до крана, ополоснусь.
Женя Батищев, задрав голову, что-то толковал двум незнакомым мужикам на крыше. Одна полоса железной кровли была уже выкрашена в стандартный рыжий цвет.
Дима в сторонке сматывал шланг. Я кинулась к нему, отвела в сторонку и выпалила:
— Дима, третьего секретаря посольства зовут Юрий Дмитриевич Кучумов!
— Ну и что?
— Там, в Махдене! Кучумов! Дмитриевич!
— Ну, я понял. Так что из того? У меня в юридическом преподавал Кучумов Дмитрий Николаевич…
— При чем тут твой преподаватель! Ведь наша Валька — Валентина Дмитриевна Кучумова! Она свою фамилию оставила!
— Это Валька, которая жена генерального?
— Она.
Теперь уже и Дима заторможенными глазами уставился в одну точку. Хотя головокружение ему, надеюсь, не грозило. Наконец он разлепил губы:
— Да-а… Вот это, похоже, оно и есть.
Глаза его постепенно разгорались.
Глава 31
Разные заботы
В субботу около двух часов дня в квартире Гончаровых раздался звонок. Инна Васильевна подняла трубку.
— Да.
— Добрый день. Могу я поговорить с Инной Васильевной?
Мужской голос, приятный, вежливый.
— Слушаю.
— Я звоню вам по поручению вашей дочери Иры.
У Инны Васильевны упало сердце. Не успела девка из одной беды выбраться, как опять что-то! Ну что за заразная девка, дома сидеть спокойно не может, деньги утащила, сучка, а сейчас не иначе опять где-то вляпалась!
— Что там она ещё натворила?
— По-моему, прополола картошку. Она просто просила передать, что у неё все в порядке. Она собралась отдохнуть несколько дней на даче у знакомой и при первой возможности вам позвонит.
— А чего ж сейчас не позвонила, а вам велела?
— В поселке барахлит телефон, а я как раз ехал в город.
— А вы кто будете?
— Сосед Ольги Александровны, Ириной знакомой, по участку сосед.
— Так это что, Ирка ей отрабатывает за отдых или за деньги?
— Вот уж не могу сказать. Видел только их вместе на грядках.
— Ну, а от меня вам чего надо?
— Уже ничего.
Инна Васильевна не прощаясь брякнула трубку. Вырастила дочку на свою голову! Столько сил на неё положила, а толку — куртка кожаная! И сейчас, приехать не успела, а две сотни уже уволокла! И сама пропала! Нет бы посидеть с матерью родной, поговорить по-людски, ускакала, записку три слова нацарапала…
Потом Инна Васильевна чуть успокоилась — и осудила себя за плохой разговор с этим… Человек вроде вежливый, дача своя есть, хоть теперь только у самой голытьбы да пьяни дачи нет, но мало ли — вдруг полезный он чем-то… Да и Ирка, может, не такая дура: что там ей, кобылище здоровой, на дачном участке картошку прополоть, а вот уже она отдыхает, глядишь, может и подвернется ей там кто, может, не так все и плохо.
Ох, заботы материнские!..
* * *Ну и подарочек! Ну стервозина! Батищев выругался про себя. Бедная Ирина. Это ж не дай Бог такую тещу!
Он поскреб в затылке. Да ладно, мало ли девчонок было, мало ли какие у них матери! Пока что все они — вр.и.о. тещи. Что голову ломать раньше времени, сперва надо Ирочку захороводить, да посмотреть, как пойдет, может, яблочко от яблони далеко не укатилось…
А все равно — хоть и не по-христиански, а хорошо, что соврал. А то б эта ведьма старая ещё не так хлебало раскрыла. Ну её. Пора уже на тренировку собираться, а ещё надо от мяса руки отмыть, сумку собрать…
Бидон с грядущим шашлыком прекрасно постоит под сиденьем — в жаре мясо промаринуется отлично. Колесников вроде больше ничего брать не велел.
Забавная штука жизнь! Сколько лет уже, оказывается, снова в одном городе живем, а до сих пор не встречались. Понадобилось для этого судьбе вляпать какую-то молоденькую девчонку в неприятности. А Димка молоток, как был своим парнем, так и остался. Старую дружбу не забыл! Да и я, раз на то пошло, не забыл, у офицеров такого не заведено. Гражданским этого не понять, но если уж говорить про большую деревню, так это армия. Все время тебя там с места на место кидают, успеешь миллион людей повидать и узнать, армейский пуд соли быстро съедаешь, может, один вечер с человеком где-нибудь на точке за бутылкой просидел, а уже не чужие. Что ж говорить о парне, который в училищной казарме на соседней койке спал!
Но лихой Димка! Аську подцепил, это тебе не дурочка из Сада, где весь свободный контингент вечерами толчется, женщина в большом порядке. Уважаемый человек.
Батищев вспомнил, как сам когда-то начал было вокруг неё виражи закладывать, да заробел — почувствовал, что не тот профиль. Досадливо крутнул головой. Сейчас бы так просто не отступился, научился уже понимать, где человек, а где просто так, — но дело прошлое…
Руки занимались сборами, а голова была занята совсем другим. Ирина… Странная девчонка — хоть при росте и при теле, но совсем молоденькая — а глаза взрослые. Только из Махдена приехала, но особо не распространяется, обыкновенная девчонка уже бы все уши прожужжала. Чем же она там занималась, что за ней тут охотятся? Интересная, видно, девочка, непростая… но спрашивать пока нельзя — пусть сама расскажет, когда захочет.
Когда год назад на шейпинг бегала, ничего в ней вовсе не было. Ну, фигура при всем своем, хоть и не без недочетов, но мордаха — как у всех девчонок: честная пустота, только то и выражает, что выразить этой мордахе нечего. Потому тогда и не обратил. Столько их через секцию проходит…
А сейчас… Даже не верится, как один год может человека изменить.
Батищев посмотрел на часы и заторопился: времени ровно столько, чтобы до «Спартака» доехать. А потом сразу на дачу к Асе. Что-то варится серьезное, не стала бы Аська зря в охранники звать. Или это она свои свахины штучки так обставила? Да нет, не похоже…
* * *Солнце уже спряталось за тополь, когда мы вышли в огород — труды дневные заканчивать. Я на правах больной — ну как же, голова-то кружилась руководила из-под груши, а Дима с Ирой возились в огороде. Жука почти не осталось, но многомудрый Колесников решил, что пора полоть огурцы. Чем и занимался в данный момент.
Ира для видимости побродила среди помидоров — вдруг и там жук-другой заблудился, затем пришла ко мне в тенечек. С минуту мы наблюдали, как старательно Дима пытается отличить один зеленый куст от другого. Но ничто так не заразительно, как лень — и ряды под грушей пополнились ещё одним не раскаявшимся грешником.
Сидели. Курили. Молчали. По-итальянски — «дольче фар ниенте», по-арабски «кейф». Но Ире, видно, не до кейфа было:
— Дима, тут Ася говорила насчет записи…
— Да.
Дима изо всех сил делал незаинтересованное лицо, но даже по выгибу спины было видно его нетерпение.
— Ну так я согласна.
— Вы понимаете…
— Понимаю. Видела в кино. Оставим надежным людям, и если со мной что случится или, скажем, два дня не дам сигнала, что у меня все в порядке, так пусть передадут один экземпляр в полицию…
— …в милицию, — машинально поправила я.
— Один черт. А другой на телевидение или там в газеты.
— Ну, примерно так, — согласился Дима.
— А чтоб оно подействовало, эти люди должны будут узнать, что я все рассказала и что оно спрятано, так?
— Ну, думаю, так… конечно, если дойдет до того.
— Да бросьте вы, в самом деле! «Если дойдет!» Вы как та девка, которая забеременела и надеялась, что рассосется!
Я поежилась. Грубовато она сказала, но в точку. Да, сурово жизнь эту девочку поучила. Правду она сказала, я против неё соплячка, на её месте все искала бы песочек, куда голову спрятать по-страусинному.
— Извините, Ира, — вздохнул Колесников. — Я просто не решался вам так прямо…
— Спасибо за деликатность. Только это вам деликатничать со мной можно, а мне самой с собой нечего. Значит так сделаем… Вы этих людей знаете, что меня ищут?
— Знаем. Теперь, после вашего рассказа, думаем, что твердо знаем. Это…
— Нет, это вы мне не говорите. И так, оказывается, много знаю вредного для здоровья. А дальше вот как: запись делаем, прячем, а после сразу их известите — мол, хотят, чтоб молчала, так пускай не рыпаются.
Дима глубоко задумался. Я сижу, рот раскрыла, ни одной мысли в голове.
— Я этих тварей давно поняла, — продолжала Ира, — ещё с хулиганья уличного. Будешь прятаться и удирать — вконец обнаглеют, попрешь на них смело — обо… испугаются.
— Ох Ирочка, — снова вздохнул Дима. — Было б это хулиганье уличное… Серьезные люди, а вы, если заговорите, можете им большой бизнес порушить да и их самих.
— Бизнесмены? Еще лучше! Тогда добавьте, мол, пусть ещё и приплачивают, если хотят, чтоб молчала!
