Михаил Ежов - Башня из красной глины

Смирнов дернул дверную ручку. Заперто! Он забарабанил в дверь, но никто не открыл. Прислушался — тихо. Тогда полицейский убрал оружие и отправился на мостик, где потребовал универсальный ключ от всех кают на пароходе. В сопровождении двух офицеров он спустился к каютам и открыл дверь. Близнецов не было.

— Ищите пластилин! — велел он.

Через десять минут все вещи были перерыты, и Смирнову вручили маленькую коробочку с веселым слоником на крышке. Полицейский почти почувствовал облегчение, но оно тут же прошло, едва он открыл коробку: в наборе из шести цветов отсутствовал бежевый.

Дрожащими пальцами Смирнов достал мобильник и набрал номер Дымина.

— Найди всех ученых и их детей: Нину, Юлю, Ксюшу и Максима! — проговорил он. — Немедленно! Приведи их всех в кают-компанию, и пусть их охраняют, как Форт-Нокс.

— И детей? — переспросил опер.

— Да, — ответил Смирнов.

— Ладно.

— Срочно!

— Да понял, понял.

Следователь отсоединился и выдохнул. Только бы близнецы ничего не заподозрили! Он для того и приказал Дымину собрать всех без исключения.

Если у Максима и Ксюши пластиковая взрывчатка (чтобы ее изготовить, нужно несколько лекарств, продающихся без рецепта, и кое-какие бытовые средства), они могли еще не подсоединить к ней взрыватель (батарейка от часов и пара проводков), тогда она безопасна (сама по себе Си-4 не детонирует), но если бомба уже готова… Один Бог ведает, на что могут пойти брат с сестрой, если решат, что их загнали в угол.

Смирнов отправился в кают-компанию, по дороге стараясь придать лицу спокойное выражение. Он чувствовал, как палуба и обшивка корабля дрожат от урчания демона, затаившегося в недрах машинного отделения. Неосознанным движением он прикоснулся к карману, где лежал сложенный рисунок Кали.

Входя в кают-компанию, он затаил дыхание. Но, обведя глазами присутствующих, Смирнов замер, как ледяной столб.

— Где Самсоновы? — нервно спросил он. — И Ксюша с Максимом. — Имена близнецов застревали во рту, как мотки колючей проволоки. Следователь откашлялся.

— Их не нашли, — удивленно ответил Дымин. — Но ищут, — добавил он.

Смирнов заметил, что два опера отсутствуют.

— Я же приказал не спускать с них глаз! — почти завопил он.

— Знаю, — кивнул опер. — Девчонка пожаловалась утром на острые боли, и предки повели ее к судовому врачу. Брат тоже пошел — Жека, один из оперов, проследил за ними до медпункта, но сейчас их там нет. Наверное, ушли через палату.

— Он туда заглядывал?

— Жека?

— Да! — рявкнул Смирнов.

— Слушай, не психуй! — Дымин удивленно поднял брови. — Они же не по одному ходят.

— Жека заглянул в палату?

— Да-да, конечно. Там никого не было.

— А где Доценко?

— Пошел к себе. Я с ним только что говорил, он сказал, что осмотрел девочку, дал ей лекарство от несварения и оставил в палате. Сказал, чтобы пару часов полежала.

— Она осталась там с родителями и братом?

— Ну да. Препараты у Доценко заперты, так что…

— А где медсестра? — перебил Смирнов.

— Спит, наверное. Она не понадобилась, ведь с девчонкой остались родители.

— Когда это было? Когда Доценко ушел в свою каюту?

— Примерно полчаса назад.

— Сидите здесь! — приказал Смирнов всем. — Пошли! — Это уже было обращено к Дымину.

Когда они вышли, Смирнов сразу заговорил:

— Я знаю, кто Крысолов! Это двойняшки. Они захватили Самсоновых, возможно, даже уже убили их.

— Ты уверен? — Дымин был поражен.

— Да.

— Что будем делать?

— Сначала пойдем к ним в каюту и все там осмотрим. У меня есть универсальный ключ.

Когда полицейские вошли в каюту Самсоновых, Смирнов замер на пороге, обводя ее глазами. Все было в порядке.

— Тут ловить нечего, — проговорил Дымин.

Они перешли в соседнюю каюту, которую занимали Ксюша и Максим. Смирнов был тут совсем недавно, но тогда ему нужно было найти подтверждение своей догадке и времени на тщательный осмотр не было. Теперь же он глядел на каюту другими глазами: он хотел понять, что за дети тут живут. Каждая мелочь могла стать уликой или просто натолкнуть на важную мысль.

Смирнов сразу обратил внимание, что помещение визуально можно разделить на две части — мужскую и женскую. Однако среди вещей девочки не было ни мягких игрушек, ни кукол. Тумбочка Максима интересовала Смирнова больше. Он выдвинул верхний ящик и вытащил зачитанный журнал.

— Что это? — заинтересовался Дымин. — «Радиотехническое творчество для юношества»?

— Выпуск позапрошлого месяца.

Смирнов внимательно его пролистал.

— Что ты хочешь там найти? — пренебрежительно усмехнулся опер.

— Пока не знаю. Но раз Максим взял его с собой, значит, он был ему нужен.

— Не прочитал еще, наверное.

— За столько времени? Нет, думаю, дело не в этом, — возразил Смирнов. Он как раз открыл статью об устройстве мобильного телефона. — Вот зачем он его прихватил. — Следователь показал Дымину разворот с электросхемами. — Парень собирал детонатор.

Смирнов бросил журнал на тумбочку и вытащил из ящика картонную коробку, набитую радиодеталями. Большая часть была вырвана из старых магнитофонов и телевизоров, но были и совсем новые наборы, упакованные в хрустящий целлофан. Вслед за коробкой полицейский достал паяльник и банку канифоли.

— Посмотри, что в мусорке, — велел Смирнов Дымину, указав на пластиковую корзину для бумаг.

— Спасибо за доверие! — буркнул опер и вывалил на пол содержимое корзины. Аккуратно разгреб рукой.

— Вот! — Смирнов нагнулся и поднял пустую упаковку от батареек-таблеток. — Что и требовалось доказать! Больше нам тут делать нечего. Идем в медпункт.

Через пять минут полицейские были на месте. В первой комнате, смотровой, сидел Доценко. Он что-то писал, согнувшись над столом.

— Доброе утро, — поздоровался Смирнов.

— Здравствуйте, — кивнул врач. — А у меня пациентка сбежала, представляете. — Он усмехнулся. — Ваш коллега вам, конечно, уже сказал.

— Да. Можно здесь осмотреться?

Доценко приподнял брови.

— Пожалуйста. А что случилось?

— Ничего, надеюсь, — отозвался Смирнов, хотя понимал, что все же случилось.

Он прошел в палату, Дымин — следом. Все вроде лежало на местах — нельзя было сказать, будто в комнате царит беспорядок, — но некоторые вещи явно побросали в спешке. Кровать была слегка сдвинута. Следователь потянул ноздрями.

— Чувствуешь? — спросил он.

Дымин принюхался:

— Хлороформ?

— Да.

Смирнов подошел к столу. На нем лежал чистый лист бумаги. Полицейский подцепил его за уголок и перевернул.

— Что там? — заинтересовался Дымин, заглядывая через плечо.

— Признание, — ответил через пару секунд Смирнов.

— Чье?

— Самсонова.

— Да ладно!

— Послушай: «Я, Самсонов Юрий Петрович, признаюсь в том, что убил Марухина Александра Викторовича, Липина Ярослава Сергеевича, Базарова Степана Николаевича, Кожина Анатолия Семеновича, а также свою жену Самсонову Людмилу Ивановну. Сам я не могу жить после этих тяжких преступлений и поэтому вынужден убить себя тоже». Число, подпись.

— Ничего себе! — пробормотал Дымин.

— Это липа.

— Думаешь?

— Конечно. Во-первых, текст отпечатан на компьютере, а подпись нетрудно подделать. Во-вторых, думаю, ты тоже обратил внимание на то, что в этом признании чего-то не хватает.

— Ну-ка, дай! — Дымин выхватил у Смирнова листок и уставился на него. — Не упоминается сын капитана! — воскликнул он через полминуты.

— Верно. А почему?

— Потому что, когда распечатывали этот листок, Сергей еще не был в числе жертв. Никто ж не знал, что он станет свидетелем и его придется убрать!

— Список убитых заготовили заранее. А на корабле нет принтера, и имя «юнги» добавить уже было нельзя.

— Значит, Максим и Ксюша подставляют Самсонова?

— Конечно. Они нас все время наводили на него. Книга Майринка, ссылки в компьютере, хлороформ и канистры со спиртом, похищенные из лаборатории. Предполагалось, что убийства повесят на Самсонова, а сам он уже не сможет оправдаться, поскольку якобы покончит с собой.

— Здесь даже не указывается мотив, — заметил Дымин.

— А зачем? Подпись есть, и ладно. А мотив всегда можно придумать. Например, сумасшествие. Чем плох?

— Подожди, а что тут внизу листка за цифры? Нет, буквы тоже есть. Похоже на код или шифр.

— Это из Библии, — сказал Смирнов. — Надо проверить по Интернету, что это значит.

— Каким образом?

— Это номер главы и строки, — пояснил следователь, доставая блокнот, чтобы переписать в него содержимое записки. — Упакуй это в пакет для улик, — добавил он, когда закончил.

Сам он вышел в смотровую.

— У вас есть хлороформ? — осведомился он у Доценко.