Кристина Ульсон - Заложник
Он решил снова позвонить отцу и поделиться последними новостями. Предупредить, что Карим находится один в кабине пилотов. Но прежде всего Эрику нужно подумать.
Дверь в кабину пилотов блокировалась изнутри, так что ее нельзя было открыть снаружи. Эрик, и не он один, и раньше усматривал в этом слабость системы безопасности, но что теперь толку?
Разбить или вышибить дверь или взломать замок не представлялось возможным. Эрик шарил в карманах, пытаясь нащупать что-нибудь, что могло бы ему помочь, но ничего такого не находилось.
— В чем дело? — раздался мужской голос в задней части отсека.
Эрик оглянулся, напуская на себя спокойный и сосредоточенный вид. Над головами пассажиров взметнулась рука.
— Это я спросил.
Только сейчас Эрик заметил, что многие из женщин плачут.
— Что вы от нас скрываете? — всхлипывала рядом одна из них. — Самолет опаздывает уже на несколько часов, а теперь еще и это…
Женщина кивнула на связанного мужчину и окровавленную рубаху Эрика.
— Мы оказались в… необычной ситуации, — ответил Эрик, тщательно подбирая слова. — К сожалению, большего я вам сказать не могу, потому что и сам ничего не знаю. Я прошу вас сохранять спокойствие. Понимаю, что требую слишком многого, но это все, что мне остается.
Публика зашевелилась.
— Почему вас не пускают в рубку? — спросил мужчина в задних рядах.
Эрик сглотнул:
— Капитан Сасси заперся в кабине пилотов. Но эту проблему мы решим.
«Иначе нас ждет катастрофа», — про себя закончил фразу Эрик, но вслух больше ничего не сказал.
Он понял, что пришло время просить о помощи. Его сольный номер окончен. Он должен спуститься в бар, к Лидии.
Однако женщина из ближних рядов не была настроена отпускать его просто так.
— Кто он? — спросила она, показывая на поверженного мужчину.
Эрик отвернулся.
«Хотел бы я это знать», — мысленно ответил он.
56
Стокгольм, 20:35
Верхняя чашечка песочных часов на столе грозила вот-вот опустеть. Топлива в баке почти не осталось. Фредрика не чувствовала ничего, кроме отчаяния.
Они вышли на Йеркера Густавсона, человека, чей номер значился в списке телефонных контактов Захарии. Звонок застал Йеркера в ресторане в Сёдермальме, где он отмечал семидесятипятилетие своей мамы. Разумеется, Йеркер занервничал, когда узнал, что его ищет полиция, однако оказался сговорчив.
— Приезжайте в ресторан, — разрешил он. — Я не хочу оставлять семью.
— Мы не задержимся, — пообещала Фредрика.
Через двадцать минут автомобиль с синей мигалкой уже стоял у подъезда. А время неумолимо двигалось вперед.
Немецкие коллеги получили очередное электронное письмо и не замедлили поделиться новой информацией с Эден и Себастьяном. Карим Сасси направит самолет в здание конгресса независимо от того, будут ли выполнены требования угонщиков, — этот факт автор сообщения оставил без комментариев.
Слушая хриплый голос Эден, Фредрика чувствовала почти физическую боль. Она избегала встречаться глазами с Алексом. Через несколько часов его сын умрет, если только не спасет себя и других заложников. И никто в этой комнате ничем не сможет ему помочь.
— И как мы оцениваем достоверность этих сведений? — спросил шеф следственного отдела Деннис, когда Эден закончила.
— Сделать это напрямую трудно, — ответила Эден. — Однако все, о чем писал этот немецкий информатор, до сих пор подтверждалось, а значит, есть основания и к этому письму отнестись серьезно.
Алекс с усталым видом слушал их диалог. У него возникла мысль позвонить Кариму. Эрик давно уже не давал о себе знать, и Алексу захотелось услышать хоть кого-нибудь из находящихся на борту.
— Значит, таков будет наш следующий шаг? — уточнил Деннис. — Звоним Кариму?
— Мы сделаем это позже, — оборвала его Эден.
Позже? Никакого «позже» не будет.
— Немцы так и не выяснили, кто шлет им письма? — поинтересовался Деннис.
— Они пытались, но безуспешно. Такое впечатление, что их посылают из космоса.
Нервозность в группе росла, чем дальше, тем больше.
«Нам нужен хоть какой-нибудь прорыв, — подумала Фредрика. — Иначе мы просто потеряем способность работать».
— А что, если информатор тоже замешан? — предположил Алекс.
— Совсем не обязательно, — покачала головой Эден. — Хотя мы не знаем никого из угонщиков, кроме Карима. Но кто-то из них может просто козырять перед нами своей осведомленностью, так бывает.
— И все-таки довольно странно для преступника за несколько недель предупреждать полицию о своих планах, — недоверчиво заметил Себастьян.
Они что-то упустили, потеряли нить. Фредрика чувствовала это. Ответ на возражение Себастьяна витал в воздухе, но никто не мог его уловить.
Фредрика видела два возможных варианта.
— Может, он просто хотел обеспечить себе пути к отступлению? — предположила она. — Или позаботился таким образом, чтобы мы ничего не упустили из происходящего.
— Простите? — недоверчиво покосилась на нее Эден. — Чтобы от нашего внимания не ускользнуло, когда они взорвут самолет, вы это хотели сказать?
Алекс кивнул, встретив взгляд Фредрики. Он ее понял.
— Она не это имела в виду, — объяснил он Эден. — Вспомните, что было в этих письмах. Детали, о которых мы не смогли бы узнать иначе.
В комнате повисла тишина.
— Продолжайте, — обратился Себастьян к Фредрике.
— Я только хотела сказать… — Фредрика замялась, подбирая слова, — это как книга Теннисона в квартире Карима — однозначная, но очень подозрительная улика. Она четко указывает, что Карим как-то связан с «коттеджем Теннисона», хотя никаких подтверждений тому мы не находим.
Эден раздраженно покачала головой:
— К чему вы клоните?
Лицо Фредрики прояснилось, словно она смогла наконец ухватиться за пульсировавшую в голове мысль.
— Я не знаю, — продолжила она. — Слишком много странного во всей этой истории. Как будто кто-то развесил на нашем пути указатели, чтобы привести нас к Кариму. Мне это не нравится.
— Но ведь он и есть главный террорист, — ответила Эден. — Эрик слышал, как он сказал «Вашингтон» вместо «Нью-Йорк». Кроме того, он упорно держится вблизи американской границы и отказывается запрашивать посадку в другой стране.
— Он замешан, я не спорю, — согласилась Фредрика. — Но за этими однозначными уликами мы как-то забыли об остальных соучастниках. Такое же чувство у меня и в отношении последнего сообщения.
Алекс оживился:
— Именно. Они нагнетают обстановку, как будто специально для того, чтобы не дать нам расслабиться или потерять след.
Он посмотрел на Эден. Та молчала.
— Так чего все-таки хочет тот, кто посылает письма немцам? — наконец спросила она.
— Держать нас в постоянном напряжении, — ответила Фредрика, — напоминать, что мы обречены на поражение.
— Даже если все условия будут выполнены?
— На это они и не рассчитывают.
— Но почему они посылают письма немцам, а не нам? — удивился Себастьян.
— Я думала об этом, — ответила Фредрика. — Во-первых, как мне кажется, все это как-то связано с Германией. Кроме того, они не хотят лишнего шума. Цель отправителя писем — пустить в оборот определенную информацию, не более.
Но при чем здесь Германия?
В списке телефонных контактов Захарии Келифи было несколько немецких номеров, но что это доказывает?
Время не просто бежало — оно набирало скорость. Фредрика ощущала это почти физически. Мысли путались, нити одна за другой ускользали из рук. Почему именно «коттедж Теннисона», ведь у США много других секретных тюрем? Этот вопрос надо разрешить немедленно.
Почему именно Карим Сасси и как он связан с Захарией Келифи? Не хватало нескольких фрагментов, чтобы собрать пазл. Пока Фредрика размышляла, Эден и Себастьян продолжали вести совещание.
— Итак, что нам делать дальше? — поставил вопрос Себастьян.
— Еще час ждем известий от штурмана Рехта, — объявил Деннис. — Потом будем рассматривать другие варианты. — Он скосил глаза на Алекса. — Совместно с американскими коллегами.
— Какие варианты? — уточнил Себастьян.
— Если у Эрика ничего не получится, попробуем в последний раз выйти на Карима. Объясним, что выполнить свою миссию ему все равно не удастся, а потому будет лучше посадить самолет и сдаться полиции.
То есть им останется уповать на милость Карима. Неужели это все, к чему они пришли?
Если только Эрику не удастся захватить штурвал.
Но почему он молчит?
Лицо Алекса приняло страдальческое выражение.
— Так каковы наши дальнейшие действия? — нетерпеливо переспросил он.
