Александр Звягинцев - До встречи в Лондоне. Эта женщина будет моей (сборник)
Карагодин этот случай тоже хорошо помнил. Всем спецназом они тогда крыли последними словами Тараса и его начальника, которые поперлись к разъяренным зэкам на переговоры. Хотя должны были знать, что, раз не удалось подавить бунт в зародыше, надо выждать, пока у заключенных иссякнет запал, выплеснется первая злость и начнутся неминуемые внутренние раздоры.
Тарас запомнился Карагодину по красноводским событиям шебутным, болтливым мужичком, много о себе думающим, легко возбуждающимся и в этом возбуждении способным на любые глупости и подвиги. В Париже он таким и остался. Послушать его, так он теперь был чуть ли не главное лицо в некой серьезной организации, занимающейся всякими рискованными делами – охраной, безопасностью, разведкой, силовыми операциями – и ворочающей огромными деньгами. Но тут же на Тараса налетала злобная жалость к себе, и он начинал жаловаться, что его не ценят, не дают развернуться, платят не те деньги, на которые он рассчитывал и которых достоин.
– Нетрудно догадаться, что сей Тарас предложил вам бросить свой неблагородный промысел и стать членом этой самой таинственной конторы, – грустно улыбнулся Ледников. – И вы согласились.
– А что мне оставалось? – тут же обиделся Карагодин. – Умереть, торгуя китайскими кроссовками?.. К тому же Тарас сказал, что сейчас они готовятся к очень серьезной акции, по завершению которой все участники получат такие деньги, что можно будет зажить уже по-новому.
Ледников вздохнул.
– Господи, Виталий, вы же профессионал! Как можно покупаться на такие банальные разводки?
– А бедность, дорогой Валентин Константинович? Знаете, что такое бедность? До чего она может довести? Да какая бедность – нищета! Отчаяние, тоска, злоба на себя и весь мир! Я, капитан спецназа Виталий Карагодин, у китайцев на посылках!
«Эх ты, историк», – мелькнуло в голове Ледникова. Мог бы знать, что тут не капитаны спецназа, а потомственные российские князья на такси работали да в ресторанах на потеху публике музицировали…
– Мне тут, знаете, – зло прищурил глаза Карагодин, – тоже иной раз очень хочется, как тем арабам из предместий, что-нибудь поджечь. Закатить такой погромчик покруче.
– Не вздумайте, – холодно остановил его Ледников. – Арабов-то простят, им еще денег за это выделят – на социальную адаптацию. А вам отвесят по полной программе.
– Да знаю я все! Задолбали господа французы своей политкорректностью!.. Но организация эта, куда меня Тарас потянул, серьезная. И деньги у них есть, и штаб.
– Так вы уже туда вступили, что ли?
– Прохожу испытательный срок. Тарас меня рекомендовал, сейчас они наводят обо мне справки. Объяснили, что и в Москве у них есть люди, через которых они достанут любую информацию. Ну, мой послужной список должен их устроить, я думаю. Тарас говорит, у них там полный интернационал – украинцы, прибалты, кавказцы, арабы…
– Если хотите моего совета, Виталий, – без всякой улыбки сказал Ледников, – то завязывайте вы с ними к черту, пока не влипли в какую-нибудь грязную историю.
Карагодин в ответ невесело усмехнулся. Ясное дело, уже взял какие-то деньги, а потом этот Тарас объяснил ему, что у них там действует знаменитое бандитское правило – за вход рубль, а за выход десять. А может, выхода и вовсе нет. Не предусмотрен.
– А ведь я книгу мечтал написать, у меня и темы есть хорошие…
Карагодин поник головой, нахохлился. Вот тебе и гордый капитан спецназа!
Но уже через мгновение Карагодин ухарски махнул рукой, посмотрел на Ледникова с вызовом. Русский человек во всем своем великолепии. Я царь, я раб, я червь, я бог… И все вместе, и все тут же, и все в одном лице.
– А может, и правильно все! Денег срублю, уеду на какие-нибудь теплые острова и засяду там за роман из российской истории! Я такие сюжеты накопал. Мне же только начать, а там бы пошло-поехало.
Ну да, молочные реки, кисельные берега, золотая рыбка, исполняющая все желания, и конек-горбунок тут же под окном бьет в нетерпении копытом… Эта извечная русская мечтательность, ни на чем, кроме беспечности и веры в чудеса, не основанная.
– Вы извините, Виталий, я уже опаздываю.
– А вы сюда, в Париж, надолго?
– Честно говоря, даже не знаю. Как дела пойдут…
– А можно я вам позвоню? Мне бы так хотелось с вами про свои замыслы о романе поговорить. Может, посоветовали бы что… Мне толчок нужен, Валентин Константинович. Я от одного сюжета к другому бросаюсь и никак не могу остановиться. Если бы вы мне сказали – пиши вот про это, я бы вам сразу поверил. Я ведь и вашего отца знал.
– Это еще каким образом?
– А ГКЧП помните?
– Ну, в какой-то мере…
– Я тогда в «Матросской Тишине» «путчистов» охранял. Они все передо мной тогда прошли… Диктаторы! А в тюрьме были просто больные, перепуганные старики… Жалко было смотреть! А отец ваш тогда их допрашивал…
– Это я знаю, – холодно прервал его Ледников.
Вот еще тема для разговоров в Париже! Отец обо всей этой истории, кстати, тоже вспоминать не любил – уж слишком много тогда осталось за кадром, что называется.
– Виталий, давайте мы так поступим, – тоном, не допускающим возражений, сказал он. – Диктуйте мне свой телефон, я позвоню вам сам, когда выясню, как у меня тут дела складываются. Я могу и уехать из Парижа на несколько дней…
Карагодин поначалу, судя по насупившемуся лицу, решил обидеться, но потом справился с собой и продиктовал номер мобильного.
Глава 5
Юрий Иноземцев
Ne laissez pas le cadavre sur la table
Не оставляйте пустую бутылку на столе
Припарковав машину недалеко от площади Трокадеро, он добрался своим ходом до небольшого ресторанчика, где у него должна была состояться встреча с человеком, который проходил у него под шутливой кличкой Куратор. Настоящего куратора Иноземцев бы над собой не потерпел. Он сам себе куратор. По всем вопросам.
По прихоти судьбы Куратора звали Романом Аркадьевичем, как знаменитого российского миллиардера. А похож он был больше всего на великого актера Леонова – лысый, весь округлый медвежонок Винни-Пух со скрипучим голосом. При этом фамилия у него тоже была совершенно замечательная – Гриб.
Перед Грибом стоял бокал пива, о котором он, судя по всему, забыл, ибо был погружен в невеселые раздумья.
Иноземцев заказал кофе и минеральную воду, и какое-то время они сидели молча. Тихо так сидели, как грибы-боровики под дубом. Наконец Гриб вздохнул, глотнул пива и удрученно проскрипел:
– И где они только этих мудозвонов находят?
– Вы это о ком? – вежливо поинтересовался Иноземцев.
Хотя догадаться о том, кто именно имеется в виду, зная о роде занятий Романа Аркадьевича, не составляло труда. Накануне в московской газете появилось интервью одного российского участника экономической конференции, проходящей в Париже, совсем, кстати, неподалеку от Трокадеро. Фамилия сего российского предпринимателя была Вайс. И этот мало кому известный гражданин Вайс с упоением, на которое способен лишь истинный, природный мудозвон, поведал urbi et orbi о том, что возглавляемая им корпорация занимается по существу рейдерством и выбиванием долгов из различных предприятий и действует якобы в интересах и с благословения одного очень высокопоставленного государственного чиновника.
Гражданин Вайс пел под диктофон с таким рвением, словно ему вкатили лошадиную дозу «сыворотки правды» или он сам добровольно выдул грандиозное количество горячительного. О чем только этот сказочник не поведал! Например, о том, что его контора очень тесно связана с некоторыми видными политическими фигурами и управляет их активами через членов их семей…
Только за одно это его можно было бы подвесить за те самые штуки, которыми он издает невыносимый звон. Но ему и этих «откровений» показалось мало. Он добавил еще.
«У нас есть невостребованные силовые ресурсы, – многозначительно сообщил он. – Например, Совет ветеранов Министерства внутренних дел, бывшие сотрудники силовых структур. Их несколько тысяч по всей стране! Это же реальная проблема: тысячи профессионально подготовленных людей, которым нечем заняться и которые ищут, где бы денег заработать! Это очень большая угроза безопасности, стабильности общества. Даже сами структуры МВД допускают, что бывшие сотрудники с колоссальным опытом оперативной деятельности могут быть использованы криминалом в самых разных целях и делах. А теперь они пристроены – ведут для нас аналитическую работу. Но при нужде эти люди выезжают на места и работают с непонятливыми. А опыт проведения оперативных мероприятий и общения с непонятливыми у них грандиозный…»
Ясное дело, в стольном граде Москве поднялся такой шум, что хоть всех святых выноси. Но кроме воплей о государственном насилии и шантаже частных предпринимателей случились вещи и посерьезнее. Несколько крупных фирм и банков, которые только начали вести дела в России, заявили, что намерены приостановить свою деятельность над совместными проектами. А это были уже не моральные убытки, а очень даже материальные…
