Мария Жукова-Гладкова - Звезда среди ясного неба
Андрей тем временем приподнял Нину Степановну таким образом, чтобы она сидела, а не лежала, правда, оставил на полу. Снял шапочку с приклеенными к ней волосами. Мне предложил сесть в кресло. Вскоре мы все сидели. Поток брани, вылетавший изо рта Нины Степановны, наконец иссяк, или она просто выдохлась. Андрей сообщил, что сделал несколько снимков — в дополнение к записи. Я не стала спрашивать, зачем еще и снимки. Как доказательная база? И вообще, почему он не звонит в полицию? Для начала хочет сам разобраться?
Но неужели Нина Степановна? Зачем? Или это на самом деле клинический случай, и она просто не могла сдержать свою ненависть, зависть, отчаяние от того, что молодая и красивая Аглая имела все, а Нина Степановна в сравнении с ней ничего?
— Ты знаешь, что Бергман официально женился на Нине Степановне? — спросил Андрей. — И не сейчас, а почти сразу же после смерти жены?
Это было ее условием? Иначе она не соглашалась ему помогать? Не соглашалась молчать? Ведь если Бергман предпочитает нимфеток… С другой стороны, он всю жизнь прожил с одной женщиной, сестрой Нины Степановны. И у него еще были женщины, матери его детей. Или это было нужно и ему? Для «отмазки», на всякий случай? Они нашли друг друга?
Но ведь Аглая давала Бергману, мужу Нины Степановны, весьма неплохой доход и могла бы давать еще по крайней мере несколько лет! Неужели Нина Степановна этого не понимала? И Аглая не была любовницей Петра Аркадьевича! Между ними точно ничего не было! Уж к ней-то Бергман от Нины Степановны бы точно не ушел!
— Что скажете, Нина Степановна? — подал голос Станислав Дубов.
Чувствовал он себя явно неважно, то и дело кривился от боли, но желание получить объяснения явно пересиливало необходимость ехать в больницу.
Нина Степановна выразилась заковыристо. Опытный боцман мог бы позавидовать.
— А чем она вас приложила? — спросила я у Дубова. — Очередной статуэткой?
— Откуда у нее статуэтки? Думаешь, она специально пошла бы покупать? Чтобы меня ударить?
— Так ведь в квартире у Бергмана имеются. Там точно что-то стоит. Могла прихватить с собой.
— А ты не зарься на наше добро! — рявкнула Нина Степановна, обращаясь лично ко мне. — Ишь, один раз была, а уже углядела!
— Да зачем мне ваши статуэтки? — пораженно спросила я. — Мало ли у кого я бывала в гостях.
— Наталья Валерьевна, приходя в гости, не смотрит, что бы украсть, — спокойно заметил Андрей. — И ни один нормальный человек не смотрит. Что-то нравится, что-то не нравится, но нормальные люди оставляют свое мнение при себе! Кстати, где ошейник собаки?
— Думаешь, собаку забрали, так и ошейник получите? А вот фиг вам!
Наверное, если бы ее здоровая рука не была привязана к телу, Нина Степановна показала бы кукиш.
— Она уже бегала его оценивать, — бросил мне через плечо Андрей. — А для Станислава она припасла металлический стержень. Он упакован в полиэтилен. Можешь потом посмотреть в коридоре.
— Вот ювелир сволочь! — рявкнула Нина Степановна. — Капнул ментам! Я ему не продала бриллианты, так он решил мне отомстить! Все эти ювелиры — продажные жулики!
— Что еще вы украли у моей дочери, Нина Степановна? — спросил Станислав.
— А тебе жалко, да? Миллиарды у трудового народа наворовал и все мало? Сталина на вас нет! Быстренько бы всех к стенке поставил!
Нина Степановна по возрасту вообще-то не относилась к поколению, которое помнило сталинские времена. Она родилась после смерти Сталина! Хотя, наверное, в тех местах, откуда она родом и где прожила всю свою жизнь до переезда в Петербург, к Сталину относятся трепетно, ненавидят олигархов, да и всех богатых людей. В общем, последовавшая речь о воровстве у трудового народа звучала очень складно. Мне доводилось слышать подобные. Значит, классовая ненависть.
Я не думала, что экспертиза признает Нину Степановну невменяемой. Она вполне вменяема, она просто такая. Это ее искренние убеждения, и ее действия вполне согласовывались с ее взглядами. Она убивала классового врага, она грабила награбленное и считала, что поступает правильно, мстит за таких, как она сама, тем, кому удалось стать богатыми. А по ее мнению, богатым можно стать, только воруя.
Нина Степановна тем временем еще высказывала претензии Станиславу в том, что его дочь (такая-сякая) не держала драгоценности дома, наличными деньгами почти не пользовалась, по крайней мере, дома под матрасом и в белье, как у всех нормальных людей, их не обнаружилось. Книги в доме отсутствовали, за исключением альбомов, то есть между страниц какого-нибудь романа или детектива Аглая тоже ничего не прятала.
— Вы всю квартиру обыскали? — спокойно спросил Андрей, который вел запись.
— А как же! И не один раз! Я все половицы простучала, где паркет! В других местах линолеум у батарей поднимала — больше под него нигде не залезть. Статуэтки эти срамные осмотрела со всех сторон! Никаких тайников!
Я не стала никому напоминать, что моему единоутробному братцу деньги найти удалось, но он все-таки относился к кругу Аглаи, а не Нины Степановны. Хотя я сама не знаю, где люди типа Аглаи прячут деньги. Или они лежали в сумочке и братец их оттуда забрал? Скорее всего.
Мы тем временем еще раз выслушали мнение Нины Степановны о покойной Аглае. Она была кретинкой и шлюхой, по мнению Нины Степановны. Потом няня ребенка высказалась о количестве нарядов, большинство из которых «нормальная женщина» никогда на себя не наденет.
— А платья моей дочери не воровали? — спросил Станислав.
— Да куда их девать-то? У вас же тут никаких комиссионок нет, только секонд-хэнды, а они не берут. Ходила я туда, сказали мне, что есть и у вас места, куда можно свезти такие наряды. Но мне же не уехать было надолго без ребенка, с коляской не попрешь, а рядом-то ничего подобного. Да и женщина из магазина сказала, что много мне все равно не дадут: вещи-то ношеные, чеков нет, доказать им, что фирменное, я не смогу. А в магазине вполне могут заявить, что это китайская подделка, а не Италия и не Франция. Спросят, где покупала. Я же — не ваша потаскуха. По мне же видно, что я ни в Италию, ни во Францию за платьями не езжу. Вот если бы золото, бриллианты…
Нина Степановна зарыдала. Пыл прошел, теперь она явно почувствовала усталость, ей было безумно жалко себя. Я все это понимала, да еще и «проходила» в университете. Но как раз сейчас у Нины Степановны можно было получить максимум информации.
— Почему вы убили Аглаю именно в тот вечер? — спросила я.
— Да потому что можно было свалить на кого-то из кобелей! Ведь прибегали, как к течной суке! Один за другим. Один за другим! Ну неужели приличных женщин нет? Столько хороших женщин замуж выйти не могут, а к этой потаскухе очередь выстраивалась!
— То есть вы просчитали, что убийцей признают кого-то из мужчин, которые в тот вечер были у Аглаи? — уточнил Андрей. — И подозрение никогда не падет на вас?
— Или бабу, — устало произнесла Нина Степановна. — Я как бабий голос услышала, так и решила, что пора действовать.
— Вы видели ту женщину?
— Нет. Я не выходила из комнаты. Я жила как в тюрьме! Меня не считали здесь за человека!
У Нины Степановны началась истерика.
— А статуэтку вы заранее выбрали? — спросила я, врываясь в поток рыданий.
— Вазу она выбрала, — сказал Андрей. — Вы держали ее у себя в комнате?
— Ну а как же? Пропажу статуэтки эта шлюха сразу же заметила бы, а вазу не углядела. Она же обожала эту свою похабщину!
— Но почему вы потом воспользовались еще и статуэткой? — спросила я.
— Могу объяснить, — повернулся ко мне Андрей. — Она воспользовалась заранее приготовленной вазой. Возможно, тот удар не был смертельным. Вспомни, что рассказывали твои мать и брат. А статуэтка валялась в коридоре — Аглая же ею ударила твоего брата. Поэтому Нина Степановна решила и ее пустить в дело.
— Да не успела я добить эту гадину с первого раза! Я вообще еле успела скрыться у себя в комнате! Я думала, что со страха помру! А если бы та гадина — та баба, которая потом пришла, «Скорую» вызвала? Или полицию? Но она только вазу прихватила! Я же ее выронила со страху, когда очередной звонок раздался! И дверь была не заперта! Я увидела, что задвижка не задвинута. Бросилась к себе в комнату. Без вазы. Но если бы не та, вторая гадина, я бы не догадалась, что дверь нужно оставить незапертой. Запер Твердохлебов.
«Все-то у нее гадины, кроме нее самой, — подумала я. — Хотя насчет моей мамаши Нина Степановна была права. Но мать спасала любимого сына…»
— И вы ударили мою дочь еще и каменной статуэткой? — уточнил Станислав ровным, ничего не выражающим голосом. Но при этом у него так изменилось лицо… Я представляю, как он кипел внутри…
— Да, потому что не убила с первого раза-то! — заорала Нина Степановна, брызжа слюной. — Гадины все живучие! И если бы та, вторая, «Скорую» вызвала, то Аглая вполне могла бы очухаться! И вазу бы нашли с моими отпечатками пальцев! Но та, вторая, сразу же сбежала, не стала проверять, жива твоя потаскуха или нет. Зачем ей? Ну а как только она ушла, я схватила похабную статуэтку из коридора — и добавила, чтоб наверняка!
