Станислав Филатов - По следу вервольфа
*** Поднимаясь по лестнице вслед за Тамарой Дмитриевной Мошкин мучительно думал как лучше ему начать предстоящий разговор с Измалковым и его женой. Так и не придумав ничего подходящего они подошли к триста шестой палате. Перед тем как войти в нее Сушкова на мгновение остановилась и убедившись, что следователь идет за ней, решительно открыла дверь. Палата представляла собой небольшую комнатку в которой размещалось всего две кровати. На одной - той, что стояла справа, сидела немолодая женщина с уставшим осунувшимся лицом, на другой - стоящей напротив, лежал человек, укрытый простыней так, что виднелась только одна голова. В палате было душно, в воздухе стоял приторный запах лекарств и никотина, чувствовалось, что больной недавно курил здесь. Сушкова повернувшись к женщине сказала: - Клавдия Федоровна, вы бы хоть палату проветрили, а то у вас здесь явно недостает свежего воздуха. Вам,- она повернулась к больному,- Иван Борисович, курить нужно постараться бросить. Ибо, я вам говорила об этом не один раз, курение очень вредит вашему здоровью. Человек под простынею зашевелился и мгновение позже послышался его старческий болезненный голос: - Не надо меня успокаивать, Тамара Дмитриевна, ведь вы хорошо знаете, что песенка моя спета. Дело тут далеко не в том: буду я курить или нет, просто моя болезнь и мой преклонный возраст не оставляют мне шанса на выздоровление. Поэтому бросьте лукавить с куревом мне от этого легче не будет. - Я думаю прямо противоположно, но чувствую, что мои увещевания вам порядком надоели. Сейчас не время для препирательств я вот вам привела посетителя, которому нужно поговорить с вами по очень важному делу. Я вас оставлю здесь в палате,- это она уже говорила Мошкину,- а сама пойду на второй этаж, там меня ждут больные. - Хорошо, спасибо,- поблагодарил ее Николай Федорович. Сушкова после этих слов покинула палату, а Мошкин посмотрел по сторонам отыскивая хоть какой-то табурет. Измалков увидев это, властно сказал: - Клавдия, предложи гостю стул, а то как-то неудобно. Женщина повинуясь больному уже привстала с постели, но Мошкин остановил ее: - Не беспокойтесь, я сам возьму. Переложив стопу газет на тумбочку Николай Федорович перенес стул поближе к постели больного и подобрав полы халата присел на него. Измалков вновь зашевелился и высвободив руки положил их поверх простыни. В палате было не очень светло, но постепенно глаза привыкли и в сумерках Мошкину открылась совершенно страшная картина. Перед ним лежал человек вернее скелет человека обтянутый пергаментной сморщенной кожей. Худые костлявые руки постоянно двигались, словно перебирая невидимые четки. Глаза Измалкова болезненно блестели тупо уставившись на Мошкина из почерневших впалых глазниц. У Николая Федоровича по спине пробежала непроизвольная дрожь и он с трудом сдерживая себя отвел глаза в сторону. В горле больного что-то заклокотало он судорожно закашлялся и только смачно отхаркнувшись спросил: - Интересно узнать, зачем это я вам понадобился? После с трудом произнесенного вопроса он выжидающе смотрел на Мошкина, перебирая пальцами невидимые четки. Николай Федорович на минуту задумался и не находя ничего подходящего решил говорить с Измалковым в открытую. - Меня привел к вам один общий знакомый, а именно Смирнов Афанасий Иванович. Услышав это Измалков на миг оцепенел, даже пальцы в это мгновение замерли вцепившись мертвой хваткой в простынь. Блеснув страшными глазами, он нашелся и задыхаясь спросил: - А ты его откуда знаешь? - Мне довелось соприкоснуться с судьбой Афанасия по роду службы. Измалков покрутил глазами обдумывая сказанное Мошкиным. Наконец тяжело дыша он спросил уставившись на Николая Федоровича: - Что он рассказал вам обо мне? - Побеседовать со Смирновым мне при жизни не удалось, а три месяца назад он был убит при довольно странных обстоятельствах. Дыхание больного стало прерывистым, пальцы остановили свой бег и вновь скомкали край простыни. - Как же вы узнали обо мне? - Оказалось, что у Смирнова очень "богатая" биография. С сорок первого года и до окончания войны он находился в плену. После войны Афанасий прибился к одной из банд националистов. При ликвидации бандформирований взят в плен и за измену Родине и присяге осужден к двадцати пяти годам лагерей. Просматривая его дело мы натолкнулись на вашу фамилию. Он упоминает о вас как о свидетеле, который может подтвердить то, что Афанасий вел себя в плену как и подобает солдату Красной Армии. - Значит вы следователь? - Да, я расследую убийство Смирнова, а с вами мне хотелось поговорить, чтобы поподробнее узнать об Афанасии. Измалков заволновался его пальцы ускорили свой бег. С хрипом в голосе силясь приподняться он спросил: - Скажи, а Афанасий убили случайно не ударом молотка в висок? Все что угодно готов был услышать Мошкин от Измалкова, но этот вопрос просто ошарашил его своей неожиданностью.
*** Открывая калитку и пропуская Афанасия во двор Сопов молил бога только об одном, чтобы в этот час жены не оказалось дома. Гость подождал пока Иван закроет калитку изнутри и только потом вместе с хозяином направился к дому располагавшемуся в глубине двора. Хорошо заученными движением Сопов вставил ключ во врезной английский замок и сделав два оборота распахнул дверь со словами: - Проходи, Афанасий и чувствуй себя как дома. Тот не сказав ни слова прошел внутрь, а Иван, стрельнув глазами по периметру и убедившись, что там никого нет, последовал за ним. Жена домой еще не вернулась и это обстоятельство приободрило Сопова. Он провел Афанасия на второй этаж, но не в зал, а свою комнату с тайным умыслом не показывать гостя жене даже если та появится в доме в самый неподходящий момент. - Раздевайся и садись за стол. Ты сегодня ел или нет? - У меня диета,- отшутился Афанасий, усаживаясь на стул. Сопов открыл встроенный бар и достал оттуда бутылку "Столичной" и два небольших, но вместительных стакана. Поставив все это на стол перед гостем он сказал: - Открывай бутылку, а я сейчас спущусь вниз и принесу закуску. Смирнов безропотно подчинился хозяину и занялся пробкой, а последний вышел из комнаты и быстро спустившись по лестнице вниз, направился на кухню. Буквально через пять минут он вернулся в комнату с овальным подносом на котором большими кусками были накромсаны: колбаса, хлеб и ветчина. Когда все это оказалось на столе перед Афанасием тот не выдержал и сказал: - Неплохо ты поживаешь, вижу даже колбасу не успеваешь проедать. Сопов ничего не ответил на эту реплику Смирнова. У него на этот счет были прямо противоположные намерения. Иван не хотел обострять отношения, а наоборот решил расположить к себе Афоню и усыпить его бдительность. - Ты лучше не трать время даром, а наливай в стаканы водку. Гостю предложение понравилось и он наполнил стаканы до краев. Поставив бутылку он поднял глаза на хозяина дома и сказал: - За что пить будем? Иван уловил в этом вопросе плохо скрытую ненависть, но вызова не принял. - Давай, Афанасий, выпьем за нашу встречу. Соединив на мгновение стаканы они опорожнили их сделав небольшую паузу и принялись за еде. Иван откусив немного хлеба лениво жевал ветчину и наблюдал как аппетитно поглощает еду Афоня. Наполнив еще стаканы Сопов предложил: - Опорожним еще по одной, а уж потом основательно закусим. - Давай,- согласился Афанасий и поднял свой стакан. И вновь "чокнувшись" он дружно выпили. Иван закурил и откинувшись на спинку стула стал терпеливо ожидать пока его нежданный гость насытится. В мыслях он уже решил убить Афанасия, но пока не знал как все проделать без шума и где надежно спрятать тело. Между тем Смирнов дожевав очередной кусок колбасы вытер рот рукавом и сказал: - Ну вот я и наелся. Взяв сигарету из лежащей на столе пачке он закурил и посмотрел на Ивана. Поймав его взгляд он понял, что наступила минута для беседы. - Афанасий, расскажи как ты меня нашел?- полюбопытствовал Сопов. - А совершенно случайно. Я пытался отыскать тебя и раньше, но у меня ничего не получалось, ведь ты живешь под чужой фамилией. Грешным делом я думал, что ты тоже где-нибудь сгинул в Прибалтийских лесах. Два месяца назад я оказался в Воронеже. Ошиваться на вокзале не стал - боялся, что менты заметут в распределитель. Подался на городское кладбище, там всегда можно прокормиться. Ну, ребята из похоронной бригады отнеслись ко мне хорошо, так я там и прижился. Совершенно случайно увидел на доске Почета твой портрет. Годы тебя сильно изменили, но я узнал тебя по глазам и даже чужая фамилия моей уверенности не уменьшила. Все остальное проделать было очень просто и вот я уже у тебя. О себе рассказывать можно долго и много - жизнь моя сложилась тяжело. За измену Родине я был осужден и провел в лагерях двадцать пять лет. Тебя, повидимому, эта участь миновала, все-таки золотишко выручило. Сопову стало понятно состояние Афанасия и он постарался снять возникшее напряжение. - Мне бы, попади я в руки органов, за все содеянное применили только одно наказание - расстрел. Избежать справедливого наказания мне удалось просто чудом, а золото помогло устроить безбедную жизнь. Афанасий, не расстраивайся, свою долю золотых монет ты получишь завтра же. Обманывать я тебя не собираюсь, ты уж поверь мне. Я вижу, что ты многое перенес и вправе свою старость прожить в материальном достатке. Афанасий, видимо, не ожидал подобных слов от Сопова и в его глазах от избытка чувств навернулись невольные слезы. - А ты меня не обманываешь?- спросил он с трудом воспринимая все сказанное хозяином дома. - Нет, Афанасий, я не собираюсь водить тебя за нос. Завтра я возьму монеты из тайника и отдам твою долю - все до копейки. Клянусь я поступлю по человечески, а сейчас давай выпьем. Он взял со стола бутылку и вновь наполнил хрустальные стаканы до краев. Сопову было нужно "накачать" своего гостя, чтобы потом с ним можно было делать все, что пожелаешь. Афанасий, намного поколебавшись, все-таки поднял стакан со словами: - Ну, что ж,я согласен, но только за что опять будем пить? - Как за что? Давай выпьем за нашу военную дружбу, которая не раз спасла нас в то страшное лихолетье. Этот тост тебя разве не устраивает или ты перестал верить своему командиру? - Устраивает, я тебе верю как и в те далекие годы,- согласился Афанасий и поднес стакан к губам. Водка на столе стараниями Сопова не убывала и к девяти часам вечера они ухитрились опорожнить три если не четыре бутылки "Столичной". В конце концов Афанасий уснул прямо за столом, а Сопов опустился вниз и прошел на кухню, где отыскал в настенной аптечке нашатырный спирт. Налив пол стакана воды и отсчитав тридцать капель водного раствора аммиака, он залпом выпил эту смесь. Сопов знал, что эта процедура сделает его через час совершенно трезвым человеком, а именно трезвая голова была нужна ему в эту ночь.
