Фридрих Незнанский - Убить ворона
Он шагнул вперед и налетел на женщину, стюардессу, которая вдруг с деревянным стуком плашмя упала на пол.
– О, черт! – Турецкий механически протянул женщине руку, и вдруг его как будто током пробило: на полу лежала знакомая «циркачка» с фотографий, которые Савельева нашла в голубятне мужа. Только это была не настоящая женщина, а фотография в полный рост, наклеенная на вырезанный по фигуре фанерный щит.
Турецкий так громко и конфузливо засмеялся, что обратил на себя внимание рядом стоящих.
Такие рекламные фанерные фигуры во многих аэропортах России: красавица стюардесса приглашает в полет. Где-то здесь и красавец летчик должен быть. Ага, есть!
Вот где он видел эту женщину. Один из таких щитов и в новогорском аэропорту. Только там его задвинули в угол, и потому Турецкий не обратил на него внимания раньше.
Он продолжал смеяться, так что носильщик, кативший мимо пустую тележку, остановился.
– Нравится баба? – кивнул ему Турецкий на муляж и снова засмеялся. – Я ее полмесяца уже ищу. Цирк!
Теперь с Сабашовым они обнялись почти по-дружески.
– Душ, кофе и в прокуратуру? – вопросительно глянул на Турецкого Сабашов.
– Давайте-ка сразу по кофе где-нибудь здесь в буфете, – предложил Турецкий.
Они сели за столик в буфете аэропорта.
– Как обстоят дела с поиском цирковой женщины Савельева?
– Ох уж эти цирковые артистки! – молодецки воскликнул Сабашов и принялся обстоятельно рассказывать о проделанной в этом направлении работе.
Турецкий слушал его с серьезным выражением лица, даже переспрашивал какие-то детали. И когда Сабашов с горечью резюмировал, что все отработанные версии по этому вопросу не вывели его даже на какую-нибудь зацепку, Турецкий выдержал внушительную паузу и спокойно сказал:
– А я вот нашел эту женщину!
Александр с улыбкой наблюдал за реакцией Сабашова. Тот вначале смотрел с недоверием, пытаясь понять, не шутят ли с ним.
– Где? – спросил он, наконец. На него жалко было смотреть.
– В Москве. Но вы не расстраивайтесь, в Новогорске есть точно такая же. Хотите взглянуть?
Турецкий водил Сабашова между рекламными щитами в новогорском аэропорту и, подмигивая коллеге, заговорщически приговаривал: «Сейчас, сейчас вы ее увидите!»
Реакция Сабашова была прямо противоположной реакции Турецкого. Ему совсем не было смешно. Он побледнел, на лбу выступили капельки пота, а взгляд растерянно переходил с муляжной женщины на Турецкого и обратно.
Турецкий и Сабашов рассматривали фотографии «циркачки» в кабинете прокуратуры. «Женщина» была снята издалека, и на некоторых снимках в кадр попал лишь ее фрагмент.
– Не расстраивайтесь, Валентин Дмитриевич. Такое бывает, когда замыливается взгляд. Это все от нашей следовательской скрупулезности и тяге к точности. А иногда к материалу нужно подойти с легкостью.
Сабашов расстроенно кивал ему в ответ.
– Как мы не обратили внимания, что на всех фотографиях «женщина» в одной позе и с одним выражением лица? – иронично посмеивался Турецкий.
– Мы же решили, что она цирковая артистка. А у них все улыбки заученные, – оправдывался Сабашов. – Да и позы всегда одни и те же.
– Да, Валентин Дмитриевич, заработались мы с вами – уже женщину от муляжа отличить не можем. Разве что на ощупь!
Турецкий похлопал Сабашова по плечу. Но тому сейчас было не до шуток.
– Тогда зачем ему нужно было снимать эту муляжную бабу? – серьезно спросил он.
– А вот это уже хороший вопрос, – перестал подтрунивать Турецкий. – Вы, Валентин Дмитриевич, занимались когда-нибудь фотографией?
– Да так, щелкал семью на память.
– Я, конечно, тоже дилетант, но, по-моему, здесь фокус не на «женщину». А на птиц.
– Похоже, похоже, – оживился он.
– И композиционно все на фотографии так…
– Как будто бы его женщина не очень интересовала, – перебил Сабашов.
– Еще бы! Кого может заинтересовать муляж?
– Тогда получается, что его интересовали голуби, – Сабашов снял очки и протер платком линзы.
– Как заядлого голубятника его, конечно, могли интересовать голуби. Но, наверное, не такие вот – обычные, как эти.
– Верно. Здесь действительно не декоративные голуби. А у Савельева всегда были только редкие, породистые.
Звоня в дверь Савельевой, Турецкий был рад тому, что имелся для визита деловой повод. После той ночи они больше не виделись. И хотя Турецкого так и подмывало позвонить, он вначале решил повременить, им обоим надо было подумать.
Он не был уверен, что в ту ночь Елена не поддалась всего лишь минутному желанию. А значит, после мог быть момент раскаяния. Он знал, что в таких вопросах спешить нельзя. Женщине нужно дать время опомниться.
Когда Савельева открыла дверь, Турецкий уловил, что в первую секунду она не знала, как ей себя вести. Елена вежливо предложила ему войти. И Турецкий понял, что она решила держать дистанцию.
«Хорошо», – принял ее правила игры Турецкий.
– Вот, дела снова привели к вам, – сказал Турецкий, доброжелательно улыбаясь.
– Попробую вам опять помочь, – усмехнулась Елена.
В этой фразе было столько женского обаятельного сарказма и ядовитости, что Турецкий с восхищением подумал: «Все-таки она потрясающая женщина!»
– У меня есть для вас некоторые новости, – сказал он вслух.
Александр увидел, как Елена напряглась, как испуганно посмотрела ему в глаза.
– Не буду вас томить, – он сделал паузу. – И начну с главного. Я нашел эту женщину с голубями.
Савельева глубоко и судорожно выдохнула.
– Кто она? – с трудом задала Елена вопрос, хотя в эту минуту ее интересовало другое.
– Во-первых, она оказалась не женщиной.
Елена не обратила внимания на последнюю фразу Турецкого.
– И он с ней? – задала она то, что ей хотелось узнать в первую очередь.
– Нет, он не с ней, – ответил ей Турецкий.
– Вы в этом уверены? И не был у нее?
– Может быть, вас перестанут волновать эти вопросы, если я еще раз повторю, что она оказалась не женщиной. В буквальном смысле.
Савельева с непониманием взглянула на Турецкого и странно усмехнулась. Это была замечательная усмешка. Губы Елены дрогнули чувственно и вызывающе.
Турецкий тяжело сглотнул и принялся рассказывать ей о том, как была найдена муляжная женщина. Он закончил со смехом, но увидел, что Елена вовсе не улыбается. Она о чем-то напряженно думала.
Турецкий правильно понял ее мысли и потому без предисловий задал следующий вопрос:
– У вас есть какие-нибудь соображения по поводу того, где он еще может быть?
Она покачала головой:
– Чтобы были какие-то соображения, нужно понять хотя бы причины, по которым он скрывается!
– Скрывается? – заинтересованно переспросил Турецкий. – А почему вы думаете, что он именно скрывается?
– Нет, я не хотела так сказать. В общем, я не понимаю, почему он не хочет меня видеть, почему никому не сообщил, где он сейчас.
– А раньше нечто подобное бывало?
Елена неопределенно пожала плечами. Но Турецкий понял, что думает она сейчас о другом.
– Хотя с другой стороны, это на него похоже. Если он и принимал какие-то поворотные решения в своей жизни, то обычно не ставил в известность близких.
– Значит, никаких предположений у вас нет?
Она отрицательно покачала головой.
– Если что-то вспомните, вы знаете, где меня найти, – коротко сказал Турецкий и встал, собираясь уйти.
– Знаю, – растерянно подтвердила Елена.
Она посмотрела на него, и от Турецкого не скрылось ее разочарование по поводу того, что он уходит.
Елена все время, пока они не виделись, весьма противоречиво думала о происшедшем между ними в ту ночь. Вначале она решила, что это был лишь мимолетный порыв. И что она быстро поставит Турецкого на место, когда он снова придет к ней. Но он не приходил.
«Ну и хорошо, что все обошлось без лишних объяснений», – обрадовалась Савельева, когда поняла, что он может не прийти совсем. Два дня после этого она старалась вообще о нем не думать. А потом стала злиться.
И вот теперь Турецкий, выяснив свои служебные вопросы, просто встал и собирался уйти, как будто бы ничего и не было в прошлый раз.
Елена поднялась, чтобы проводить его. Руки ее беспокойно теребили манжет блузки. Она хотела казаться спокойной, но чем больше пыталась успокоиться, тем больше нервничала.
Турецкий понял ее состояние. И почувствовал, что именно к такой Елене – нервной и взволнованной – его влечет. Александр взглянул на ее руки, которые продолжали мять манжет. Сделал к ней шаг. Руки ее замерли.
– Хочешь, чтобы я остался? – спросил Турецкий и, не дожидаясь ответа, обнял ее.
Она дала себя поцеловать, но при этом губы ее не ответили на его поцелуй.
– А ты этого хочешь? – тихо произнесла она, когда Турецкий снова вопросительно посмотрел в ее глаза.
Вместо ответа он осторожно расстегнул верхние пуговицы на ее блузке.
