Наталья Александрова - Звезда Ассирийского царя
Отсюда, из мягкого кожаного кресла, все виделось ему совсем по-другому. Он словно поднялся на большую высоту и теперь смотрел оттуда на Ченегду, на свою жизнь и жизнь окружающих его людей.
Он получил шанс, большой шанс – и если правильно его использует, жизнь его изменится. Но когда-нибудь найдется другой человек, моложе и энергичнее его, который тоже получит свой шанс…
Но это будет еще не скоро, очень не скоро. А пока нужно оправдать возложенное на него доверие.
Отправить Ледокола «на покой».
И сделать это нужно быстро, чисто и аккуратно. Причем желательно – не своими руками…
А для такой работы существуют специалисты. Профессионалы.
Санек снял трубку телефона, набрал номер местного телеканала и распорядился, чтобы в вечернем выпуске новостей сообщили, что потерян большой королевский пудель черного цвета, нашедшему гарантируется большое вознаграждение.
Не дожидаясь выпуска новостей, Санек покинул «Ледокол-холл» и вышел на улицу. Машину брать он не стал, пошел пешком. Он долго ходил кругами по старому северному городу, который знал как свои пять пальцев, но теперь видел как-то по-новому, как будто впервые сюда приехал. Когда начало смеркаться, он отправился к Сретенскому монастырю.
Темнело. В сквере не было ни души. На куполах церквей чернели галки.
Санек огляделся, сел на скамью.
И почти тут же рядом с ним появился невзрачный сутулый человек неопределенного возраста. Землистая кожа, лысина, очки с толстыми стеклами…
Молодой человек посмотрел на него с удивлением.
Он много слышал о знаменитом киллере по кличке Бухгалтер, знал, что тот немолод, но никак не ждал, что легендарный киллер окажется таким неказистым. В душе даже шевельнулось сомнение: не ошибся ли он, поручая этому старику такое серьезное, ответственное дело? Справится ли он? Но тут он встретился с Бухгалтером глазами, и всякие сомнения тут же отпали: у невзрачного старика были глаза опасного, неумолимого хищника.
– Здравствуй, Санек! – Бухгалтер сел на скамью, немного помолчал и наконец проговорил: – Значит, Ледокол?
– Откуда вы знаете? – Молодой человек удивленно покосился на киллера.
– Это не бином Ньютона. – Бухгалтер усмехнулся. – Он со мной всегда только сам встречался, никому этого не доверял. Раз сегодня не он пришел на встречу со мной, а ты – догадаться не сложно, к чему идет дело. Значит, подписали Ледокола… уходят, уходят большие люди! Ладно, это так, лирика. Говори.
– Да, вы правы… – Санек отвел глаза от собеседника. – Цель, действительно, Ледокол. Но сделать все нужно так, чтобы это выглядело как естественная смерть. Ну, или там несчастный случай… и чтобы все тихо. Тихо и чисто. А лучше даже самоубийство – ну, нервы у человека сдали, работа-то у него трудная была…
– Понятно. – Бухгалтер кивнул. – Я по-другому и не работаю. Мне лишний шум самому не нужен. Только, Санек, ты же понимаешь: Ледокол – человек большой, работа сложная, так что гонорар будет двойной.
– Это я понимаю, – кивнул Санек. – С этим проблем не будет. Вот аванс… – И он протянул киллеру плотно набитый конверт. – И вот еще одна вещь, которая вам пригодится. – Он протянул еще один конверт, очень тонкий. – Здесь чистый лист с подписью Ледокола. Я подсунул ему вместе с другими бумагами, так что подпись подлинная.
– Хорошо, это мне действительно пригодится. – Киллер убрал оба конверта в карман.
– И последнее, – продолжил молодой человек. – Хорошо бы на Ледокола убийство Ирины Чумаковой списать. Потому как сам Чумаков теперь нужен, компаньон-то его ласты склеил, так что теперь с ним сделку заключают. Понимаете, о чем я?
– Понимаю. – Бухгалтер под очками блеснул глазами. – Стало быть, теперь ни к чему Чумакова полиции сдавать. Что ж, его счастье…
Валентин Васильевич Леденев, известный всей Ченегде под кличкой Ледокол, вышел из машины. Шофер захлопнул за ним дверцу, остановился, выжидая.
– Свободен, Володя! – проговорил Ледокол и поднялся на крыльцо своего загородного дома.
Петрович, мрачный старик с густыми пушистыми бакенбардами, открыл дверь, поздоровался. Петрович давно жил при Ледоколе, выполняя самые разные функции, от охраны до уборки дома. Познакомились они много лет назад на зоне, где Петрович сидел за убийство соседа, которого по пьяному делу зарубил топором.
Ледокол не любил новомодное слово «камердинер» или «дворецкий» и называл Петровича денщиком. Петрович на это погоняло не обижался, ему было все равно, и делал все что нужно молча и расторопно. Только готовить он не умел, готовила такая же немногословная, тихая деревенская женщина Елена. В доме она не ночевала, приготовив ужин, уходила в соседнюю деревню, где жила со взрослой дочерью и умственно отсталым внуком.
– Ужинать будешь, Васильич? – спросил денщик.
Он держался с хозяином запросто, обращался к нему на «ты», и Ледокол это терпел.
– А что там Елена наготовила?
– Вареники с творогом, пирог с черникой, блины.
– Давай вареники.
Ледокол прошел в столовую. Петрович быстро и тихо накрыл на стол, принес миску с дымящимися варениками и вышел.
Ледокол начал есть, но не почувствовал вкуса вареников.
Это было странно и неприятно. Елена готовила хорошо, Ледокол любил ее стряпню – простую, сытную, здоровую. Он положил в рот еще один вареник, поморщился и отодвинул тарелку.
– Петрович! – крикнул в сторону двери. – Забери вареники и принеси мне кофе!
Кофе Ледокол любил, пил по шесть-семь чашек в день, и вечером тоже – бессонницей он никогда не страдал.
– Петрович! – крикнул он еще раз, погромче. – Ты что там – заснул или оглох?
Денщик не появился и даже не отозвался.
Это было совсем непонятно: несмотря на возраст, Петрович был расторопен и исполнителен, никогда не заставлял хозяина ждать. Видно, и правда глуховат стал с возрастом. Из кухни доносились плеск воды и еще какой-то звук – шипение или шорох.
Ледокол встал из-за стола, прошел в кухню.
Петровича не было. В раковину с шумом лилась вода из открытого крана, на плите шипел сбежавший из медной турки кофе.
– Петрович, чтоб тебя! Ты где? – громко проговорил Ледокол, начиная раздражаться.
Он выключил воду, снял турку с плиты, еще раз позвал денщика.
Снова никто не отозвался. Вообще в доме царила глухая, мертвая тишина.
Вдруг Ледокол ощутил нарастающее беспокойство. Он подошел к окну, откуда были видны въездные ворота. Там в небольшой стеклянной будочке всегда находился дежурный охранник. Но сейчас его силуэт не был виден.
Ледокол снял трубку с висевшего на стене телефона местной связи, он хотел переговорить с охранником, убедиться, что тот на месте, но трубка молчала, из нее доносился только глухой ровный шорох, как из прижатой к уху раковины.
– Черт, да что же это такое?
Леденев вышел в коридор, заглянул в холл, в большую гостиную, в бильярдную, но денщика нигде не было. Тогда, все больше беспокоясь, он поднялся на второй этаж, одну за другой обошел спальни и гостевые комнаты, зашел в свой кабинет – но и там никого не было.
Он снова спустился на первый этаж, снял трубку стационарного телефона, однако и эта трубка молчала.
Оставалась последняя возможность.
Он достал мобильный телефон. На этот раз, к счастью, сигнал был. Ледокол набрал номер своего помощника Саши.
Равнодушный голос оператора сообщил ему, что абонент временно недоступен.
Он набрал еще несколько номеров – самых надежных, самых проверенных людей. И везде ответ был одинаковый.
Абонент временно недоступен.
Абонент временно недоступен.
Абонент временно недоступен.
Теперь Ледоколу стало по-настоящему страшно.
Он снова вернулся в кухню.
Из крана опять лилась вода, а ведь он хорошо помнил, что закрыл кран! Значит, Петрович побывал здесь за эти несколько минут…
Что за дурацкая игра!
Ледокол снова закрыл кран, повернулся…
И вдруг увидел посреди кухни человека.
Сутулого немолодого человека с обширной лысиной, в старомодных очках с толстыми стеклами.
Сердце Ледокола упало.
Бухгалтер.
Сколько раз он сам посылал Бухгалтера к тем людям, которые мешали ему, стояли у него на пути! И вот теперь он сам стал целью, Бухгалтера прислали к нему!
Теперь понятно, почему исчез Петрович, почему нет на месте охранника, почему молчат телефоны.
Значит, его приговорили… но вот кто?
– Здравствуй, Бухгалтер, – проговорил Ледокол незнакомым, охрипшим голосом. Он подумал, что шанс еще есть, но для этого нужно выиграть немного времени. Совсем немного.
– Здравствуй, Валентин, – отозвался киллер, и то, что он назвал Ледокола по имени, могло значить только одно: он действительно приговорен. О том же самом говорили тонкие резиновые перчатки на руках Бухгалтера.
– Значит, ты пришел за мной? – спросил Ледокол и как бы невзначай опустил правую руку в карман домашней куртки. Там успокаивающей тяжестью лежал пистолет.
